Сари Робинс - Что надеть для обольщения

Бедная Эдвина! Никто не упускает возможности поддеть ее за то, что она нервничает. Эдвина понюхала напиток.

– Пахнет дымком, как будто горят дубовые ветки.

Прескотт сделал маленький глоток.

– Богатый вкус. И не в буквальном смысле. Не в значении «дорогой».

Фанни подняла свой бокал, Прескотт и Эдвина сделали то же самое.

– За вашу помолвку. – У Фанни заблестели глаза. – Желаю вам произвести на свет многочисленное потомство.

Встретившись глазами с Эдвиной, Прескотт не удержался от улыбки.

– Золотые слова.

Эдвина метнула на него взгляд великомученицы.

– Гм… По-моему, есть какая-то любопытная легенда о коньяке, – сказала она, облизывая губы. Прескотт сразу же представил, какие они нежные и мягкие, и подумал, что, если сейчас поцеловать Эдвину, ее губы будут иметь вкус коньяка…

Эдвина вскинула голову.

– Насколько я помню, там говорилось что-то о неверности.

Лицо Фанни сразу же стало серьезным, как будто она вспомнила что-то очень грустное.

– Да. О неверности. – Тут же взяв себя в руки, Фанни приободрилась и снова стала живым воплощением неистощимой жизнерадостности. – Легенда о неверности или об убийстве. Что вам больше нравится?

– О, я бы предпочел послушать про убийство, – сказал Прескотт, потягивая коньяк и отвлекаясь от мыслей о губах Эдвины. – Это более честное и откровенное дело.

– Мы должны выбрать что-то одно? – спросила Эдвина и подошла к камину. Комнату наполнил нежный запах ландышей.

– Ну что ж, в легендах, которыми окутан этот божественный напиток, есть и то и другое, – начала Фанни рассказ своим певучим голосом, которым рассказываются все самые лучшие истории на свете. – Как говорится в легенде, было это в шестнадцатом веке. Жил-был один рыцарь. Он думал, что когда-нибудь сгорит в аду: один раз – зато, что убил свою неверную супругу, а второй раз – за убийство ее любовника.

– Поэтому он дважды поджег свое вино, – кивнул Прескотт, стараясь сосредоточиться на рассказе. – Эту историю я слышал.

– Да, и он поставил его в самый дальний угол своего винного подвала. И вскоре позабыл об этом.

– Он раскаялся? – спросила Эдвина. Ее щеки немного порозовели. Каким-то образом ее нос, который раньше казался чересчур большим, и подбородок, который был слишком острым, не портили ее, и даже придавали характер и особое выражение лицу. Но это не было простым результатом удачной смены прически. Скорее всего, это объяснялось тем, что Прескотт больше узнавал ее как человека.

– Нет, как раз наоборот. – Фанни широко улыбнулась. – Через несколько лет рыцарь наткнулся в винном погребе на свою бутылку и отведал вина. И оценил его исключительный вкус.

С трудом оторвав взгляд от лица Эдвины, Прескотт пожал плечами:

– Из этого рассказа можно сделать вывод, что хорошая выпивка победила страх быть сожженным в аду.

– Да. – Фанни указала на бокал в своей руке. – И говорят, таким образом скверное кислое вино родилось заново и превратилось в благородный коньяк.

Эдвина улыбнулась:

– Разумеется, эта история вымышленная. Как и большинство легенд.

– Такая же фальшивая, как родословная леди Хортон, – объявила Фанни, имея в виду бывшую оперную певицу, которая заполучила мужа-аристократа, а вместе с ним и титул.

– А как все было на самом деле? – Эдвина подняла голову, и в ее темных, как оникс, глазах промелькнул неподдельный интерес.

– Вино сожгли, чтобы стало больше места для других грузов при перевозке, – фыркнула Фанни. – И какому-то чудаку пришло в голову, что чем старше вино, тем оно лучше на вкус.

Приблизив бокал к пламени свечи, которая стояла на столе, Эдвина смотрела, как янтарная жидкость играла на свету.

– А сколько лет этому коньяку?

– Двадцать пять.

Прескотт восхищенно присвистнул.

– Это и вправду превосходный напиток.

– Да, – проворковала Фанни. – Помолвку такой замечательной пары, как ваша, следует отмечать только самым лучшим, что есть на свете.

Прескотт встретился взглядом с Эдвиной и увидел, как озорно заблестели ее глаза. Она подняла свой бокал и торжественно проговорила:

– За моего суженого Прескотта Дивейна. Пусть он произведет на свет множество сыновей.

Прескотт с трудом удержался от улыбки. Эдвина произнесла старинный тост. Такой тост наверняка должен был раздражать президента Общества образования и развития женщин.

Прескотт тоже поднял свой бокал.

– Я горю нетерпением произвести на свет множество сыновей, моя дорогая. Могу я уточнить, сколько же именно сыновей вы желаете родить – девять или десять?

Эдвина чуть не поперхнулась коньяком. Ее лицо мгновенно вспыхнуло, а глаза округлились от ужаса.

– Что?.. Десять?

– Ах, мне кажется, я ошибся. Вы обещали мне всего семерых мальчиков. И, учитывая, что вам уже не семнадцать лет, думаю, лучше всего начать прямо сейчас, не откладывая дело в долгий ящик.

Подойдя к Прескотту, Эдвина натянуто улыбнулась:

– Мы, кажется, договорились начать заниматься этим вопросом только после свадьбы, дорогой.

– Ах, как же нелегко быть женихом дамы с передовыми взглядами! – посетовал Прескотт, и его лицо расплылось в довольной улыбке. – Я вынужден прямо сейчас испросить на это ваше особое разрешение.

– Вы бессовестный! Вам известно об этом?

Прескотт приложил руку к сердцу:

– Ах, ну что вы, миледи! Вы мне льстите!

Фанни с любопытством наблюдала эту комичную сценку. Отставив в сторону свой бокал, Прескотт протянул Эдвине руку:

– Пойдемте, моя дорогая. Пора представить всему свету ослепительную невесту Прескотта Дивейна.

Эдвина выплеснула через плечо остаток коньяка. На счастье.

– Да поможет нам Бог!

Экипаж замедлил ход.

– Наверное, мы уже подъезжаем к особняку Бонов, – заметно нервничая, пролепетала Эдвина и посмотрела в окно, наполовину закрытое занавеской. Уличный фонарь слабо осветил ее бледное лицо, отчего оно казалось еще более неземным.

– У нас есть еще несколько минут, – заверил ее Прескотт, выглядывая в окно, чтобы узнать, где они находятся. – Мы еще на Арджент-стрит.

В горле у Эдвины встал комок. Она вздохнула, вцепившись в лежащий перед ней веер, как будто это был якорь, а она – качающийся на волнах корабль.

– Честно говоря, я не горю желанием быть представленной хозяевам дома и подниматься по длинной лестнице дома под взглядами всех присутствующих.

– О, в таком случае у меня есть план…

Эдвина вскинула на него удивленные глаза:

– План?

– А вы думали, что только вы можете разработать план, миледи? – насмешливо спросил Прескотт.

– Нет, что вы. Разумеется, нет. А как вы считаете, из моей затеи что-нибудь выйдет?

– Как я полагаю, у вас пока не было новых вестей от шантажиста?