Рикарда Джордан - Люция. Спасенная

На самом деле ее ждала только снедаемая беспокойством Аль-Шифа, которая ходила туда-сюда по нижнему двору. Она почти обезумела от волнения.

– Мне только не хватало еще и о тебе переживать! – неожиданно резко заявила она девочке. – У Лии высокая температура, ее мать до смерти напугана, и ни одно мое лекарство не действует, как положено. Но вместо того чтобы помочь мне, ты исчезаешь! Где тебя носило? Ты такая бледная! Ты замерзла?

Аль-Шифа затащила свою любимицу в дом и перво-наперво напоила ее горячим чаем.

– Не хватало еще, чтобы и ты у меня заболела. А теперь рассказывай! Что ты натворила?

Поведав о своем походе в церковь, Люция неожиданно почувствовала себя немного глупо. Оказалось, что пользы от этого никакой не было. Напротив, Лие стало хуже, а колено Эзры, ради исцеления которого она тоже смиренно прочитала несколько молитв, оставалось опухшим и по-прежнему не гнулось.

– Может, Бог действительно не помогает иудеям? – вздохнув, разочарованно произнесла Люция. – По-моему, это нечестно.

Аль-Шифа явно не знала, смеяться ей или плакать над этой историей. Она открыла было рот, чтобы ответить Люции, но тут ее прервал Вениамин фон Шпейер. Торговец только что вошел и снял плащ в коридоре, перед дверью в кухню. Он, должно быть, слышал последние слова девочки.

– Что ж, милость Божья творит чудеса. Даже если польза для Израиля не так очевидна, – процитировал торговец великого раввина Элеазара бен Иуду. Люция смущенно посмотрела на него, а мавританка нервно рассмеялась – и напряжение спало. Фон Шпейер подмигнул ей, а затем повернулся к Люции.

– Тебе делает честь, дитя, что ты беспокоишься о своей подруге, прилагая столько усилий. Но милость Божья так не работает. Ни у иудеев, ни у христиан, ни у мавров. Послушай, Люция, Всевышний дал нам разум, чтобы мы им пользовались. Не только для того, чтобы бормотать молитвы, но исследовать мир и учиться, прославляя его имя. Люция, где-то в мире есть лекарство почти от всех болезней. Но люди должны сами найти его, а затем использовать во имя Всевышнего, который его создал, как когда-то он создал нас. Если мы потом поблагодарим его за лекарство в молитве – то и хорошо. Но чудеса Бог творит только в редких, исключительных случаях. На них нельзя рассчитывать. И уж точно с ним нельзя торговаться. Аль-Шифа, как на самом деле чувствует себя Лия? Я слышал, Сара все глаза выплакала. Она специально послала за мной в контору. Неужели все так плохо?

Торговец, похоже, не мог поверить, что состояние дочери настолько тяжелое. Если бы Лия действительно была смертельно больна, то Аль-Шифа сидела бы у ее кровати, вместо того чтобы разглагольствовать с Люцией.

Аль-Шифа поклонилась:

– Я думаю, температура спадет завтра, господин. Днем она тоже вроде бы начала снижаться, но к вечеру снова поднялась. Так бывает, господин. Я не думаю, что жизнь Лии в опасности.

Вениамин фон Шпейер пробормотал молитву, а затем поблагодарил Аль-Шифу. Люция с удовольствием задала бы еще несколько вопросов, но по лестнице как раз спускалась рассерженная Гретхен, которая намеревалась отвести девочку домой. Горничной пришлось сегодня задержаться – все из-за того, что Люцию где-то носило полдня!

Бондариха тоже отругала девочек за то, что они опоздали. Она собиралась сходить куда-нибудь, но ее младшему ребенку исполнилось всего шесть недель, и ей не хотелось оставлять малыша с младшими братьями и сестрами Гретхен. Детвора покатилась со смеху, когда Люция объяснила свое опоздание походом в церковь.

– Бог не слушает шлюхиных детей! – воскликнул Эберхард, практически ровесник Люции, любивший зло подшучивать над ней.

– И уж точно не жидовских детей! – весело поддержала его Гудрун, старшая сестра. – Признайся, Люция, ты не веришь в Господа нашего Иисуса Христа! Ты лепечешь молитвы, но в душе ты жидовка!

Люция залезла под одеяло. На такие обвинения лучше всего было вообще не реагировать – особенно с тех пор, как она выучила молитвы, которые Аль-Шифа добросовестно произносила пять раз в день. Мавританка откладывала все свои дела, падала на колени и принималась бить поклоны, повернувшись лицом на восток. Последнее Люция делать не осмеливалась – возможно, потому, что Аллах тоже полностью игнорировал ее просьбы. Но девочке нравились слова молитвы, которую вполголоса читала Аль-Шифа: мавританка произносила их нараспев и они звучали успокаивающе и в то же время загадочно.

На следующее утро Лия по-прежнему чувствовала себя плохо, но температура действительно спала. Люции разрешили посидеть с подругой пару часиков, почитать ей и поиграть вместе, но учебные занятия Аль-Шифа решила пока не проводить. Вскоре ослабленная болезнью Лия заснула, а Люция, не зная, чем себя занять, заскучала. Обиженно надув губы, она последовала за Аль-Шифой в библиотеку, святая святых в доме Вениамина фон Шпейера. Обширная коллекция книг занимала целую комнату, однако Гретхен сюда заходить не дозволялось, и потому пыль с фолиантов регулярно вытирали или Сара, или Аль-Шифа. Впрочем, много времени это не занимало. В отличие от других комнат, которые Сара частично обставила изящной, богато украшенной мебелью с Востока, здесь стояли только кафедра, простой дубовый стол и стул. На столе лежали письменные принадлежности: Вениамин вел здесь свою частную переписку. Для деловых целей у него было отдельное помещение – контора возле складов у самого Рейна, недалеко от пристани. Фон Шпейер старался строго разделять работу и семейную жизнь. Вечера будних дней, как и субботу (особенно субботу!), он посвящал жене и детям, а также своей огромной бесценной коллекции книг. Домашняя библиотека была ему лучшим другом, и когда он уединялся там на пару часов, то требовал, чтобы его никто не беспокоил. Только Эзра, старший сын Шпейера, имел право заходить в библиотеку, хоть он и не особенно интересовался книгами.

Люция и Лия редко бывали в этой комнате, только в основном вместе с Сарой или Аль-Шифой, которые старались следить за тем, чтобы девочки ничего не трогали. Да Лия и не пыталась. Вместо книг она предпочитала разглядывать красивые глиняные изразцы с нарисованными фигурками, которые покрывали пол в комнате. Люции, напротив, было любопытно. Она с трепетом смотрела на фолианты и пергаментные свитки, разложенные на полках. Шкафы выстроились вдоль всех стен большого и светлого помещения. Свободными оставались только оконные проемы, затянутые тончайшим пергаментом. Шпейер, вероятно, опасался, что сюда могут проникнуть влага или солнечные лучи и его сокровища окажутся испорчены.

Люция восхищенно провела ладонью по полкам, пытаясь прочесть названия книг и кодексов. Задача оказалась нелегкой, ведь произведения были написаны на разных языках. Люция перевела кое-какие надписи на латыни и еще меньше – на греческом. Она узнала древнееврейские письмена, но не смогла понять, что они означают: учитель иврита, которого приглашали к мальчикам, выгонял Люцию из комнаты, когда она хотела послушать урок. Еще одно занятие, доступное только мальчикам!