Рикарда Джордан - Люция. Спасенная

Аль-Шифа улыбнулась.

– В эту школу так просто не попасть, Лия. Детей туда продают! – спокойно ответила мавританка. – Это совсем не желанная судьба, хоть и не худшее, что может случиться с рабыней. Но ты, моя милая, не рабыня, ты – принцесса. А потому удовольствие от твоего пения и танцев должен получать только твой будущий муж. И ему твое исполнение обязательно понравится, даже если ты не станешь в нем совершенствоваться! С другой стороны, в латыни и греческом нет ничего предосудительного. Женщины могут выучить языки, как и мужчины, хотя эти знания нужны им реже.

Лия, однако, не проявляла особого интереса к получению знаний. И Люция читала учебники мальчиков в полном одиночестве, когда у тех заканчивались уроки.

К тому времени Люции приходилось каждый день сталкиваться с тем фактом, что она не похожа на других. Она замечала это, находясь как среди христиан, так и в обществе иудейских детей, которые иногда приходили на праздники к Шпейерам и недоверчиво поглядывали на приемную девочку-христианку, которой, как позже выяснилось, нельзя идти с ними в синагогу. Однако девочка утешала себя тем, что Аль-Шифа тоже отличается от всех других женщин, знакомых ей, и, глядя на исполненное достоинства поведение мавританки, невольно становилась сильнее. Жизнь в Майнце не всегда была легкой для Аль-Шифы. В христианских городах иудеев обычно едва терпели, но, по крайней мере, гражданские права у них были. А вот при виде мавританки христиане открыто плевали на землю – когда сталкивались с ней на рынке возле собора или когда бродили от лавки к лавке на льняном рынке. Люция не совсем понимала, почему люди ведут себя подобным образом. Она также не могла понять, почему иудеев обвиняют в убийстве Иисуса Христа. В конце концов, его смерть произошла так давно, что Вениамин фон Шпейер и другие члены его общины вряд ли могли быть в этом как-то замешаны. А народ, к которому принадлежала Аль-Шифа, обычно обвиняли в похищении Святой земли. Аль-Шифа же вообще была родом вовсе не из Палестины, и Шпейеры вряд ли поселили бы ее в своем доме, будь она склонна к воровству. Аль-Шифа никогда не отвечала на дерзкие и грубые слова христиан. В толпе своих нечестивых сограждан она двигалась так грациозно и с таким достоинством, как будто ее защищал колокол из венецианского стекла.

Однако Люция, наблюдая за происходящим со стороны, всегда возмущалась, а вскоре, обнаружив, что ее единоверцы-христиане довольно глупы, и вовсе решила, что предпочла бы быть иудейкой или мавританкой, как Аль-Шифа.

– Ох, дочка, зря ты этого хочешь. Жизнь женщины в моей стране нелегка! – с улыбкой заметила Аль-Шифа, когда однажды Люция призналась мавританке в своем желании. Девочка в очередной раз восхитилась удивительными способностями своей приемной матери, на этот раз в деле ухода за больными. Эзра поранился во время игры, и Аль-Шифа обработала ему рану лечебной мазью и наложила компресс. Люция с интересом наблюдала за ее действиями, отмечая про себя, какие именно эссенции и травы использует приемная мать.

– Когда я вырасту, то стану лекарем! – объявила она, но сыновья фон Шпейера только весело заржали.

– У мавров это возможно, правда же, Аль-Шифа? У них есть школы! Я просто поеду в Аль-Андалус, а потом… – Люция с надеждой посмотрела на приемную мать, но Аль-Шифа с сожалением покачала головой, и девочка, разочарованная, опустила глаза.

– Нет, милая, в Аль-Андалусе ты тоже не сможешь стать лекарем, – ответила мавританка, понимая, что ее слова рушат надежды девочки. – Школы там есть, но девочек в них не учат. Говорят, такая школа есть только в Салерно – там женщин обучают медицине, – но я не знаю, много ли им удается выучить. Так что тебе придется ограничиться тем, чему ты можешь научиться у меня. Давай посмотрим, как дела у Лии!

В то время «молочная сестра» Люции тоже болела. Она слегла с сильной простудой, и обеспокоенная Сара не отходила от постели дочери. Аль-Шифа постоянно гоняла Гретхен, заставляя служанку то натолочь особых трав для компрессов, то заварить чай из ивовой коры и шалфея. Девушку это разозлило, и она накричала на Люцию, когда та пришла на кухню за очередной порцией снадобья.

– Ты говоришь, что я давно должна была все сделать? – Гретхен резко вылила чай в драгоценную керамическую кружку, с которой следовало обращаться как можно бережнее. – Хватит задаваться, милочка, ты мне не хозяйка! Как добрая христианка, ты все равно не должна слушать ту ведьму с открытым ртом! Лучше сходи в церковь и помолись за подружку. Может, Бог услышит тебя, хоть она и жидовка!

Люция в ужасе отшатнулась, но задумалась. Если она сходит в церковь, то, возможно, это и правда поможет? Бог совершенно точно мог исцелить Лию скорее, чем все травы Аль-Шифы. В конце концов, пастор каждое воскресенье читал проповедь о чудесах, которые совершал Иисус и его Отец. А молиться было легче, чем учиться, – Люция слышала, как господин фон Шпейер сказал: чтобы стать лекарем, нужно учиться семь лет или даже больше.

Недолго думая, девочка быстро отнесла чай наверх и выскользнула из дома. Церковь Святого Квентина, самая старая приходская церковь в Майнце, находилась всего в нескольких кварталах от Шульштрассе. Сейчас, в будний день, путь до церкви не вызывал у Люции никакого страха. Однако сама церковь все равно казалась девочке угрожающей, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы просто переступить порог. Самая действенная молитва, конечно, та, которую читают перед алтарем, но Люция не решилась сесть на скамейку в первом ряду. Вместо этого она прокралась в часовню и стала молиться статуе Иисуса – от всей души и с болью в сердце. Люцию утешало то, что Сын Божий выглядел вполне здоровым. Если он – с такими-то ранами! – смог встать на ноги, то вылечить Лию ему не составит труда.

Итак, Люция подала официальное прошение, но мысль о том, а понял ли ее Бог, заставляла ее волноваться. Она вдруг подумала, что священники всегда говорили с ним на латыни! Что ж, она тоже так умеет. Медленно, чтобы не совершить ошибку, которая могла бы рассердить Бога – как, например, сделанная Давидом грамматическая ошибка рассердила его учителя иврита, – девочка повторила свою просьбу на латыни, а затем и на иврите. Иисусу это должно было понравиться, ведь он был царем иудеев! В результате Люция прочитала все молитвы, которые знала, – как христианские, так и иудейские. Стоять на коленях в холодной церкви было трудно, но ей очень хотелось показать Богу, насколько серьезно она настроена. Только когда на улице стемнело и свечи наполнили церковь еще более жутким светом, чем раньше, Люция перекрестилась, почтительно присела в реверансе перед алтарем и отправилась домой. Девочка была очень довольна собой: Лия наверняка уже ждет ее и все поражаются, как это она так быстро выздоровела.