Мариам Тиграни - Роза Ветров

Наконец, отцовский друг стёр со лба пот – как он, должно быть, потел в чёрном одеянии в разгар лета!.. Белёсые волосы все взмокли под скуфьёй, – и, собравшись с силами, указал им на топтавшихся на дороге запряженных лошадей.

– Пожалуйста, примите мой последний добрый жест, – с трудом отдышавшись, сказал он, и кирия Спанидас с признательностью пожала ему руку. – Это лучшие лошади во всём Ретимноне. Это чудо, что их ещё не забрали османы!..

– А что же будет с домом? – озабоченно спросила Ксения. – Его ведь не разграбят?

– Я пригляжу за ними. Буду каждый день поливать фиалки кирии Спанидас. Ну, идите же к лошадям. Они с ветром домчат вас до порта, а там… да хранит вас Бог, Мария!

Старик благословил каждого из них, осенив крёстным знамением, а Гене ещё и шепнул на ухо наставлений. Заботься, мол, о матери и сестре, ведь ты теперь их единственный защитник, но никогда не забывай, откуда ты родом. Никогда! Под страхом смерти он не сможет этого забыть!..

Колёса почтовой повозки катились по пыльной деревенской дороге, поднимая песок в воздух, Ксения кашляла потому, что тот забился в нос, а митера до последнего махала епископу вслед, пока его тучная фигура не осталась за поворотом. Когда это случилось, госпожа Спанидас стёрла со щёк слезинку, а Гена прочёл про себя молитву, которую советовал ему в тяжелые минуты отец.

Париж, весна 1827 года

И хотя Гюльбекяны очень старались, уговорить сватов им так и не удалось. Ованес, жених Гаянэ, и вся его родня настаивали на том, чтобы сыграть свадьбу во Франции. В Париже, несмотря на все трудности, выпавшие на долю армянского народа со времён османской интервенции, банковское дело их отцов и прадедов цвело и пахло. После медового месяца молодожёны – согласно традициям – будут жить с родителями жениха, и Гаянэ, выросшая в Константинополе, станет настоящей парижанкой, будет носить элегантные европейские шляпки с перьями и ездить в ландо с откидным верхом. На её свадьбе будет присутствовать и некий испанский барон, каким-то чудом завязавший дружественные отношения с её свёкром, чем последний, конечно, очень кичился. И пусть она забудет про восточные платки и тюрбаны. Здесь им не место!..

Стороне невесты пришлось смириться и с этим, но они – гордые нефтяники, владевшие несколькими месторождениями на Кавказе! – утешились другой мыслью: когда-нибудь придёт время женить и их сына, и тогда уж они отыграются!..

– Твою-то свадьбу они точно сыграют в Стамбуле, Вачик, – смеясь, подмигнула ему старшая сестра, пока бесчисленные тётки и кузины поправляли шлейф свадебного платья. Жених со своей роднёй был уже в пути и, пока полный нетерпеливого ожидания салон невесты утопал в цветах и ароматах духов, его свадебный кортеж проезжал Нотр-Дам-де-Пари.

– Сначала пусть заставят меня жениться, – скептично причмокнул Вачик и собрал руки на груди, на которой виднелся нательный крест. Гаянэ разразилась громким заливистым смехом и, отослав родню прочь, поднялась с дивана. В эту тёплую весеннюю пору слуги немного приоткрыли окна, и, когда одна из кузин отправила в рот гроздь граната, чуть не брызнувшего ей на платье, а вторая разрезала абрикос напополам и раздала куски остальным, Вачаган залюбовался сестрой под звук заигравшего внизу дудука. Она – старше на четыре года и чуть пышечка – в свои девятнадцать была очень хороша. Длинная толстая каштановая коса и карие глаза, характерные чёрные брови и лёгкий, непринуждённый нрав… точно в мать. Ну какой же зять у них счастливчик!

Вачаган бы очень польстился, если бы ему сказали, что он похож на сестру. Ни внешне, ни внутренне он не назвал бы себя её копией. Довольно долговязый и худощавый для своих лет, юноша не унаследовал сестринской склонности к полноте, и об его острые скулы легко было порезаться, но он, похоже, никогда не научится так же легко заводить друзей.

– Вай!.. Не говори так, джаным 7 7 . Турецкий вариант слова «джан» (армян.) – дорогой . – Зашуршав пышной белой юбкой, счастливая невеста приблизилась и потрепала брата по худым щекам. Незамужние девицы за них спинами запели «таран, таран». – Я посмотрю на тебя, когда какая-нибудь быстроглазая армянка украдёт твоё сердце…

– Армянка? – вскинул брови Вача, который никогда не лез в карман за словом. – Ты уверена в этом?..

– Конечно, – пожала плечами сестра и улыбнулась со знанием дела. – Тебя и твои счёты ни одна француженка не вытерпит!

Вачаган усмехнулся и, нащупав во внутреннем кармане парадного пиджака маленькие счёты, с которыми всегда заходил к отцу в кабинет, зарделся по самые уши. Что же!.. Даже в такой день младший Гюльбекян не захотел с ними расставаться, но что поделать, если ничто в этом мире не радовало его так, как цифры?.. Только когда хайрик 8 8 . Хайрик (армян,) – отец делился с сыном своими самыми дерзкими планами, а тому удавалось подкинуть идею, которая приводила старшего Гюльбекяна в восторг, Вачаган чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Даже суровые дяди-фидаины Хачатур и Мушег, чьей похвалы не так-то просто добиться, часто говорили, что у «Вачика» золотая голова!.. Юноша знал, что нефтяная инженерия – его призвание, и что он сможет когда-нибудь достойно унаследовать дело отца и оправдает все его ожидания… зато не знал другого: неужели счёты навсегда останутся его единственными спутниками по жизни?..

– Приезжай в Сорбонну учиться! – вновь отозвалась Гая, пока тётки трудились над её корсетом. Никак не застёгивался!.. – Отныне в Париже у тебя есть родня. Мы с Ованесом и стол для тебя накроем с твоей любимой долмой, и барашка зарежем…

– Я бы с радостью, – тяжело вздохнул Вачаган и плюхнулся на широкую кровать у зеркала. За это моракуйр 9 9 . Моракуйр (армян.) – сестра матери чуть не скрутила ему уши. Ещё чуть-чуть и сел бы на пахлаву и гату!.. – Но хайрик считает, что школу нужно закончить в Стамбуле. Он даже нашёл для меня одну. Медресе при мечети Сулейманийе…

– Медресе при мечети? Религиозное?..

– Это светское медресе. Туда принимают всех – и христиан, и мусульман, и иудеев. Директор – обращённый в мусульманство грек и лояльно относится к другим конфессиям.

– Но ты сам не очень-то рад, да? – без труда догадалась куйрик 10 10 . Куйрик (армян.) – сестра . И как ей это удавалось?.. Брат устало поджал губы, медля с ответом.

– Но нефтяную инженерию я точно буду изучать в Сорбонне, обещаю тебе! Мне нравится Париж.

– И парижанки? – весело хихикнула сестра, а вместе с ней смехом залились и дочки моракуйр. Вачаган закатил глаза, как делал всегда, когда не находил слов. Иногда он совсем не понимал Гаин юмор!..

– Они уже здесь! 11 11 . Нранк артен стехен (армян.) – они уже здесь – сказал по-армянски Баграт Гюльбекян – дети зачастую общались между собой по-турецки, – как только вошёл в салон к дочери, а за ним, прижимая платок к глазам, прошла и вконец расчувствовавшаяся майрик 12 12 . Майрик (армян.) – мать . У дверей толпились родственники – двоюродные племянницы, дядьки и их жёны – и отец с трудом захлопнул перед их любопытными носами двери. И это ещё родня жениха не поднялась наверх!.. Дудук и переливистая музыка не утихали. Кузины и тётушки расступились, пропуская вперёд счастливых родителей, а Вачаган встал за спиной у сестры, высоко держа голову.