Констанс О`Бэньон - Сентябрьская луна

Она вспомнила, как четыре года назад, гуляя как-то утром в саду своей тетушки, подобрала подбитого птенца и решила попытаться его выходить. Она наложила на сломанное крыло самодельный лубок, кормила птицу с руки и позволяла скакать по своей комнате, хотя это и доставляло определенные неудобства. Камилла собиралась отпустить сокола на волю, как только он окрепнет, – и вот настал день, когда она сняла лубок с крыла Цезаря. Сокол взмыл ввысь, но вскоре прилетел обратно. Сколько ни пыталась, она так и не смогла заставить его улететь: после каждого полета он всякий раз возвращался к ней.

Камилла была в растерянности, и тогда тетя Пруди познакомила ее с Луи Дюпре, другом семьи, который владел искусством дрессировать хищных птиц для охоты. Луи был не только хорош собой, но и щедро наделен чисто французским обаянием. За те несколько месяцев, что понадобились для обучения Цезаря, Луи и Камилла стали близкими друзьями. Он даже сделал ей предложение, но она со смехом отказалась, уверяя, что женитьба лишь разрушит их прекрасную дружбу.

Как бы то ни было, дрессировка увенчалась успехом: с хозяйкой Цезарь был кроток, как голубь, и беспрекословно слушался ее. Но когда на голове у него не было колпачка, сокол не подпускал к себе никого другого – даже Луи, который помог обучить его.

Внезапно Цезарь беспокойно заворочался и захлопал крыльями: ему не нравилось сидеть в клетке, он привык летать где вздумается. Камилла поспешно надела на него колпачок.

– Как мне надоело тащиться в этой карете! – заговорил Рой Уоткинс. – Самый примитивный способ передвижения.

– Если ничего непредвиденного не случится, мы будем в Сан-Рафаэле уже завтра к вечеру, – заметила Нелли. – Хотя, если поблизости бродят апачи, можем и вообще не добраться до места назначения, – добавила она, радуясь возможности попугать человека с Востока.

– Неужели нам следует опасаться за нашу жизнь?! – в притворном ужасе осведомился мистер Уоткинс, явно не приняв ее слова всерьез: он давно уже привык к шуткам техасцев.

Нелли откинулась на спинку сиденья и бросила на него пронизывающий взгляд.

– Когда проживете с мое в Техасе, мистер Уоткинс, вы научитесь относиться к индейцам с уважением. И учтите: апачи – самые злобные среди индейцев и самые коварные. Они нападают, когда их меньше всего ждешь. Хотя, конечно, индейцы не так свирепы, как команчерос.

Камилла закрыла глаза и невольно улыбнулась: за пять лет ее отсутствия в Техасе мало что изменилось. Техасцы по-прежнему обожали до смерти пугать приезжих с Востока. Ритмичный перестук лошадиных копыт и покачивание экипажа вскоре убаюкали ее.

Нелли пристально взглянула на женщину в черном, в который раз спрашивая себя, кто бы это мог быть. За все время путешествия они ни разу не обмолвились ни словечком, пока таинственная попутчица не предложила ей свою помощь. Казалось, она хочет, чтобы ее оставили в покое, и Нелли относилась к ее желанию с уважением. Она и не ожидала, что эта леди захочет общаться с нею: так называемые «порядочные женщины» всегда ее избегали.

Нелли с опаской покосилась на злобную птицу, и по спине у нее пробежала дрожь. Потом она вновь перевела взгляд на загадочную пассажирку. Интересно, кого эта женщина недавно похоронила? Похоже, ее горе так велико, что она решила отгородиться от окружающих.

Взгляд Нелли упал на руки незнакомки, и она заметила, что на безымянном пальце у нее нет кольца. Крепко сцепленные на коленях руки были изящными и ухоженными; Нелли поняла, что эта женщина гораздо моложе, чем ей показалось вначале. Все-таки кто же она такая? И почему едет через весь Техас в полном одиночестве?

Нелли снова бросила взгляд на птицу в клетке и поежилась, представив себе, что могут сотворить с человеком эти острые когти. Зачем могло понадобиться юной леди содержать такое злобное существо?

Внезапно экипаж остановился, и Камилла очнулась от дремы. Дождавшись, когда Нелли покинула карету, она подхватила клетку с Цезарем и позволила вознице помочь ей спуститься на землю.

– Здесь у нас привал, миссис Кастельо. Будьте готовы, мы отправляемся на рассвете, – сказал Пит.

Камилла в ответ лишь кивнула головой и быстро прошла в станционный домик. Товарищи по путешествию проводили ее взглядами, а потом последовали за нею внутрь.

Толстые стены постройки были сложены из саманного кирпича, и внутри царила прохлада. Камилла со вздохом подумала, что хорошо бы снять вуаль, но не решилась.

Остальные пассажиры обосновались за столом, который был уже накрыт и уставлен блюдами с едой. Камилла не присоединилась к ним, а, как всегда, проследовала прямо в отведенную ей комнату.

Все кости у нее ныли от усталости. Измученная, с тоской в сердце, Камилла опустилась на кровать и снова подумала о том, что по приезде в Сан-Рафаэль ее ожидает далеко не теплая встреча. Но, может быть, Хантер Кингстон и его отец хотя бы оставят ее в покое? В конце концов, она ведь не сделала им ничего дурного…

Интересно, спросит ли ее Хантер о дочери? Да нет, вряд ли: ребенок ничего не значил для него в прошлом, так с какой стати ему проявлять интерес сейчас?

Одинокий всадник остановился на высоком холме, пристально оглядывая долину, пересеченную извилистым руслом реки. Он нахмурился, когда его взгляд упал на испанское ранчо, принадлежащее отныне Камилле Монтес, а руки невольно сжались в кулаки. В душе Хантера Кингстона вновь проснулась глубоко спрятанная боль. Неужели ему так и не суждено обрести покой? Неужели он никогда не избавится от мыслей о Камилле?! Нет, довольно! Он больше не намерен этого терпеть! Жестокая решимость засветилась в его глазах.

Хантер ничего не знал о теперешней жизни Камиллы Монтес. Пять лет назад все его расспросы натыкались на стену молчания: никто не хотел сказать ему, куда она направилась, когда покинула город. Порой он сходил с ума от ревности, воображая ее в объятиях какого-то другого мужчины, в окружении детей, которые не были его детьми… Пять лет Хантер Кингстон прожил в ожидании того дня, когда Камилла вернется в Сан-Рафаэль! И наконец дождался: теперь, когда ее отец умер, она непременно должна была приехать домой.

Хантер улыбнулся, но в улыбке этой не было веселья. Наконец-то настал час мести! Скоро, очень скоро Камилла заплатит за то, что растерзала его сердце.

Распрягая лошадей, Джек Морган, словно зачарованный, исподтишка следил, как Камилла натягивает на руку толстую стеганую рукавицу и выпускает сокола на волю. Она стояла у дальнего края кормушки, поэтому Джек мог рассмотреть ее без помех. А подойдя поближе, он явственно расслышал звон колокольчика, привязанного к лапе птицы. Сокол взмыл в поднебесье и лег на крыло, подхваченный ветром.