Наталья Новгородская - Ольга и Алексей

Она с ужасом посмотрела на него:

– Что это вы сделали? Зачем?

– Простите… Я не должен был… Я не подумал…

Теперь уже он был красным, как рак, и прятал глаза, но вскинул голову, когда она, подхватив подол платья, побежала по полю напрямик к дому. Через несколько минут она была уже у крыльца и птицей метнулась по ступеням, столкнувшись у дверей с сестрой, которая как раз вышла, чтобы узнать о ней.

Учащённое дыхание и волнение Ольги удивило её, она усадила её на стул на открытой веранде, где обыкновенно в хорошую погоду вся семья любила пить чай. Ольга уже успокоилась, поняла, что случилось и, посчитав себя достаточно взрослой, сказала сестре:

– Я теперь знаю, что делают юноша и девушка наедине.

– И что же? – спросила Юлия, чувствуя, как загораются её щеки.

– Целуются! – засмеялась Ольга, вскочила и побежала в дом, чем немало удивила свою сестру.

Ольга кружилась по комнате, не понимая, да и не задаваясь вопросом, что с ней происходит. Она чувствовала себя окрылённой и поняла, что случившееся с ней, было очень замечательно.

Но на следующий день, увидев Алексея издалека, Ольга так смутилась, что решила повернуть обратно и объявила сестре, что на пикник не пойдёт! Она так и сделала, и быстро пошла по направлению к дому, оставив Юлию объяснять её внезапное бегство. Алексей выглядел, как ни в чём не бывало, был спокоен и ни чем не выдавал своего волнения. Юлия внимательно следила за ним, она уже поняла, что было вчера между ними, но ничего пока не хотела предпринимать, доверяя его порядочности, а вот свою сестру хотела взять под своё наблюдение. Надо будет с ней серьёзно поговорить!

Ольга ещё несколько дней избегала Алексея, пока, наконец, ей не надоело одиночество, и она встретилась со всей компанией, и, поборов смущение и стыд, взглянула в его глаза. И больше уже ничего не видела. С этого момента они стали единым целым, и все негласно считали их парой, но вслух об этом говорить не спешили, ибо боялись разгневать их родителей. Юлия не знала, как реагировать на их союз, нужно ли сказать отцу, и решила пока обождать, ведь они ничего предосудительного не делали, к тому же, Алексей должен был осенью уехать в Петербург и поступить на службу, вероятно, после этого их симпатия друг к другу и закончится.

Но всё вышло иначе, и конец этой любви местных Ромео и Джульетты положила большая трагедия. В сентябре, когда начался сезон охоты, Николай Ильич пригласил Павла Петровича пострелять с ним дичь, в душе желая уладить их конфликт и произошедшее недоразумение. Тот, подумав, согласился, надеясь снова обсудить с ним больной вопрос о Петровом луге и склонить в свою сторону.

Рано утром, когда ещё не сошёл туман, они, снарядив ружья, потому что оба были большими любителями пострелять, отправились за несколько вёрст к лесному озеру. Егерь предупреждал, что в ближайших лесах завёлся медведь, который уже и людей в деревне перепугал, но бравым охотникам всё было ни по чём, и они, как старые приятели с шутками, словно и не было никогда их размолвки, шли вместе к назначенному месту через поля и ухабы.

Когда все заняли свои позиции, в лесу воцарилась тишина, что даже птиц не было слышно. Прошло, вероятно, около получаса, уток не было видно, а Егорка, молодой слуга Вересова, стал приплясывать на месте и вскоре отпросился у барина в кусты. Вчера, дескать, поел грибочков, а вот сегодня какая оказия приключилась! Вересов отпустил парнишку и стал всматриваться через слабеющий туман в гладь озера. Тут он услышал за спиной хруст ветки и тяжелое дыхание. Его сердце замерло. Снова шаг. Когда ты в лесу один, твоё сердце уходит в пятки при каждом шорохе. Снова какой-то звук. Вересов развернулся, и, приняв с перепугу большую тень за медведя, не задумываясь, выстрелил в упор. Через секунду он лицезрел на зелёном мху истекающего кровью Рубцова. Зачем он нарушил главное правило охоты – не покидать своего назначенного места, что его сподвигло на это, неизвестно. Он скончался от потери крови через час после вышеупомянутых событий. Пока собирали слуг, пока несли его через лес и поле на носилках… Суеты было много, а толку мало. Его не успели донести до дому, и даже врач его не осмотрел. Он ничего не сказал, сколько его не спрашивали, и ушёл тихо, не проклиная никого и не призывая ни к чему.

С этого дня семья Рубцовых погрузилась в траур, из которого Марья Ефимовна так никогда и не вышла, а в семье Вересовых установились беспокойные и тягостные дни. Радость в этот дом не собиралась возвращаться никогда.

Николай Ильич корил себя на все лады, дёргал себя за волосы и хватался за голову от безысходности и невозможности что-либо исправить. Если бы он помедлил всего секунду, то Рубцов остался бы жив! Эта мысль съедала его и подтачивала изнутри. Он клялся, что выстрели случайно, что не было злого умысла, но злые языки уже разнесли весть о том, что между родственниками весной состоялась крупная ссора из-за Петрова луга, да и все знали, что они враждуют. Не задумал ли Вересов так злостно и хладнокровно избавиться от человека, посягнувшего на его имущество? Не задумал ли намеренно для этого эту охоту?

– Ведь они даже не говорили друг с другом… И с чего это Николай Ильич вдруг решил пригласить своего врага на охоту? А? откуда вдруг такое дружеское участие? – задавали подобные вопросы жители обоих Ручьёв себе и своим знакомым.

Эта тема сделалась самой горячей и любимой для обсуждений, и обстоятельства гибели Рубцова обрастали новыми подробностями и свидетелями.

– Да я всего-то и отошёл в кусты на минутку…– ныл, оправдываясь Егорка, вытирая сопли. – Ну, задержался… Дело такое… Услышал выстрел и сразу вскочил! Прибежал чуть не без штанов! А там уже всё и решено… И барин в крови… Но мой барин не виноват! Нет! Он подслеповат уже стал, и видать, медведь ему и привиделся!

На него все махали рукой, не желая слушать, как он защищает своего барина. Дак, а какой слуга пойдёт против своего хозяина? Нет таких, стало быть, словам Егорки веры нет! И сплетники ходили по деревне, собирая по крупицам новые подробности данного дела.

– Ох, не оставит, Марья Ефимовна, этого дела! Ох, не оставит! – вздыхал кто-то, особо симпатизирующий Вересовым.

И она не оставила. Она облачилась в чёрное платье и чепец, её глаза, кажется, стали ещё черней и глубже, чем раньше, с лица теперь не сходило хмурое выражение, а при упоминании Вересовых и вовсе искажалось гримасой ненависти и злобы.

Через несколько дней после смерти Рубцова, к ней пришёл с повинной сам Вересов, оправившись от потрясения и взяв себя в руки, желая броситься к ней в ноги и объяснить, что не было у него злого умысла, и всё произошедшее – ужасная ошибка. Но она не дала ему возможности покаяться пред ней, потому как вовсе не пожелала его видеть и не вышла к нему.