Наталья Зимняя - Сюрприз

Николь, остановившись перед дверью, коротко кивнула ей в знак согласия, ей действительно лучше было поговорить с управляющим наедине, и постучала. Услышав короткое приглашение, она толкнула дверь и заглянула. Слова приветствия застыли на губах. Келли был не один. У невысокого арочного окна, опершись плечом и скрестив руки на груди, стоял опередивший ее посетитель. Полуденное солнце ярко освещало его со спины, поэтому лица не было видно, но что-то в этом силуэте заставило сердце девушки тревожно замереть.

– Николь? – из-за стола справа, резко подскочил Келли, – Простите, мисс Астлей. Я не ждал вас.

– Да, действительно, я без предупреждения, простите, – Николь, стягивая перчатки и, стараясь избавиться от неприятного ощущения, прошла в его сторону, но, все-таки, пару раз бросила взгляд на силуэт у окна. – Если вы заняты, я подожду там, внизу… – тут она снова замолчала.

Теперь она стояла так, что свет уже не мешал ей увидеть лицо мужчины у окна, как теперь стало видно, так же пристально ее рассматривающего. Мир вокруг завертелся, и уже до того, как Келли произнес следующие слова, она поняла, что знает этого человека.

– Мисс Астлей, вы, вероятно, помните мистера Грегори Хокстоуна

– Мейсон, – силуэт у окна заговорил и, оттолкнувшись от подоконника, приблизился, – ты сейчас начнешь перечислять все мои имена, остановись… Мисс Астлей, – он обратился к ней, ожидая, что она подаст руку, но этого не произошло, и он только коротко кивнул.

Мысли и воспоминания понеслись в голове Николь с безумной скоростью. Перед ней стоял мужчина, бывший средоточием всех бед, произошедших с ее семьей несколько лет назад. Высокомерный, холодный и развращенный баловень судьбы, который прогуливаясь по жизни, случайно зацепил ее и без того шаткий мирок. Что такого могла найти в нем мать, если ее увлечение действительно имело место? Или произошедшее в Уотерфорде, больше соответствовало версии леди Ингрид? В мгновение, Николь с горечью осознала, что то, о чем она говорила матери, что все это в прошлом, что месть не имеет никакого смысла, что она не собирается искать правды, было жалкими отговорками. Она ненавидела этого человека, как только могла ненавидеть, насколько ей вообще было знакомо это чувство. Она поняла это сейчас, глядя в его красивое аристократическое лицо, в серые глаза, смотревшие сейчас на нее с настороженным интересом. Николь дерзко вскинула голову, постаравшись придать лицу, как можно более, уничтожающее выражение.

– Мистер Хокстоун уже собирался уходить, мисс Астлей, – прекрасно понимая причины столь агрессивного поведения гостьи, и видя, что его уютный кабинет сейчас разверзнет молния, Келли выразительно посмотрел на гостя.

– Неужели? – Грегори, вскинул брови, покосился на Мейсона. – Ты же только что предлагал мне выпить!

– Естественно! – Келли раздраженно повел плечами и вновь уставился на посетителя. – Но не сейчас же, а вечером. Да, вечером, в клубе, как и договаривались.

– Ах, вечером! – Грега явно забавляло внезапное желание друга, как можно скорее выставить его. Создавалось впечатление, что если бы Мейсону позволяла комплекция, он вытолкал бы его за дверь без всяких объяснений. – Ну, хорошо, значит вечером в Уайте.

Николь, не в силах находиться рядом с ним, отошла к окну, возле которого только что стоял ее враг, пытаясь взять себя в руки. Во всем виновата неожиданность. Если бы у нее было, хоть несколько минут, она бы встретила этого человека по-другому. Закрывшаяся дверь, тихо щелкнула, и Николь, повернувшись, увидела, что Мейсон Келли, сцепив руки, смотрит на нее. Хокстоун ушел.

– Что привело вас ко мне? – Келли решил, что самая лучшая тактика – спокойствие. – Отчеты уже на пути в Розберри.

– Вы говорили, что я смогу обратиться к вам, если мне это будет необходимо, – Николь, сбитая с толку встречей с Хокстоуном, начисто забыла все заготовленные варианты начала такого щепетильного разговора. – И, как выяснилось, мне действительно не к кому обратиться, кроме вас.

Грегори остановился, выйдя за дверь, постоял и стал медленно спускаться по лестнице. В первую минуту, когда девушка вошла, он даже не вспомнил, что знает ее. Он был слишком занят созерцанием ослепительной красоты, обостренной щепоткой чего-то неприятного, связанного с ней. Обращение Мейсона к гостье, сразу расставило все по местам. Конечно же. Ворвавшееся в комнату создание было слишком юным, чтобы быть той, которая пыталась залезть к нему в постель и обвинила в попытке изнасиловать, с мужем которой он стрелялся несколько лет назад. Перед ним стояла ее дочь – нереально идентичная копия, прекрасная до умопомрачения. Грегори вновь остановился, так и не дойдя до конца лестницы, воспроизводя только что увиденное, и собственные мысли, посетившие его, пока она была рядом. Грег, не веря, нахмурился Никогда в его насыщенную слабым полом жизнь, женщина не врывалась так, чтобы ему, несмотря на то, что она была глухо запакована в пыльный дорожный плащ, сразу захотелось гораздо большего, чем просто поцеловать ей руку.

И ведь как раз в этом ему было намеренно отказано. В ее глазах плескалась неприкрытая ненависть. Не просто хорошо отрепетированное показное выражение лица, направленное на достижение какой-либо своей цели, а сильное, исходящее из глубины души чувство. Что ж, если она так похожа на мать внешне, то внутренне она и подавно должна была повторить родительницу. И естественно, рассматривая старую историю с точки зрения Астлей, она имеет все причины испытывать к нему, по крайней мере, сильную неприязнь. Грегори хлопнул сложенными перчатками по ладони. В конце концов, она не первая, у кого он вызывает такое чувство. Правда, это был, наверное, первый случай, когда Грег был ни причем.

Странная штука жизнь. Ухмыльнувшись, он пошел дальше. Может она и не настолько хороша? А, если принять в учет ее наследственность, то от нее вообще следует держаться подальше! Хокстоун спустился и вышел на улицу к своему экипажу, уже более умиротворенный.

Когда Николь озвучила ему свои сомнения, Мейсон долго молчал. В его душе боролись два самых противоречивых чувства: долг и искренность. Разумом он понимал, что обязан сейчас подтвердить долг девушки по отношению к прошлым и будущим поколениям Астлей, и посоветовать ей, как лучше устроить выгодное положение в обществе. Сердце бунтовало. Этому чистому неиспорченному созданию необходимо было бежать отсюда, как можно скорее, пока этот мир не заприметил ее и не вогнал в нее свое ядовитое жало. Но он был юристом, адвокатом и управляющим многими состояниями, люди доверяли его разуму, а не его сердцу. Поэтому он должен дать ей единственный верный в этом случае совет.