Галина Губайдуллина - Властелин Нормандии

Но однажды утром Гарлева застала Вульфгунду с зайцем в руках. Животное поймано за уши, вытянулось и недоумённо с испугом глядело на хозяйку.

–Что ты с ним делаешь, тварь?!– завопила младшая сестра.

–Хочу потушить твоего зайца с его любимой капустой.

Заяц смешно перебирал передними лапками, будто пытался сбежать.

В порыве злобы младшая схватила со стола скалку и швырнула её в лицо Вульфгунды. Та выпустила зайца, с криком хватаясь за бровь.

Отец, вошедший с дровами, уронил поленья и бросился утешать старшую дочь, которую из его рук забрала мать, прижимая к себе.

Шаррон схватил Гарлеву за плечи и встряхнул.

–Зверёныш! Ты что творишь? Разве можно причинять ближнему вред? Будешь себя так вести – выйдешь замуж за волка,– пугал родитель.

–Она выйдет замуж за дьявола!– со слезами кричала старшая сестра.

Иохим поймал зайца в углу, и знаками подзывал Гарлеву к себе.

Та надела свой тулуп, взяла зверька из рук брата и вышла на улицу.

Лес начинался сразу за огородом. Девочка дошла до деревьев, поцеловала зайчишку и отпустила.

Ночью, думая, что дети уснули, родители тихо переговаривались. Гарлева боялась шелохнуться, чтоб расслышать тайные разговоры взрослых.

Урсольд со вздохом произнёс:

–Быть красивой – значит сеять зло.

–Не понимаю смысла. Разве не умиляемся мы, любуясь прекрасными чертами дочери?

–Под воздействием её обаяния, мы прощаем ей все проделки. Из-за красивых дам рыцари гибнут на турнирах…

–Так, то рыцари…

–А вспомни мою мать.

–Да, Урсо, она была редкостной красавицей, но и благодетельной и добрейшей.

–Что из того? Обезумев от любви, парни лишали себя жизни. Один спрыгнул с верхушки самого высокого дуба, другой зарезался.

–По всей видимости, эти загубленные души не давали ей счастливо жить, ох бедная…

Девочка с грустью подумала: «Конечно, хорошо быть красивой, но приносить людям страдания совсем не хочется…Но если удел красавиц мучить парней, значит так распорядился Бог».

Граф де Эслуа восседал в своём замке у камина в шёлковой тунике, он слушал отчёт управляющего о делах в городе. Оруженосцы Юланд де Равале и Эрлюин де Контевиль сидели на красивой, мраморной лавочке рядом, охраняя сеньора и скрашивая одиночество.

–Ваше Сиятельство, с земель в городе я собрал у городских крестьян из Фалеза оброк и поземельный налог, жители заплатили ценз за право проживать здесь. Купцы, как всегда, вовремя внесли пошлины и рыночные пошлины. Вот опись судейских штрафов куриями. В этом сундучке все сборы в нормандских и каролингских серебряных денариях, имеются и золотые римские солиды, сюда вошли также поборы с крестьян за пользование водяными мельницами, виноградными прессами и плавильными печами.

–Хорошо, что мой отец ввёл монополию на мельницы, прессы и печи, до этого вся эта техника была общинной и использовалась крестьянами бесплатно. Теперь же я взимаю ренту (доход в процентах) и с этих нужных механизмов.

–Шеваж (поголовное обложение налогом) ещё собирают, сумма незначительная, но пока посыльные объедут все деревни и города…

–Да, фьеф (феод) у меня большой.

Управляющий согласно закивал. При этом его седеющая борода смешно заскользила по парчовой тунике.

–Мюссе, расширь посевы бобовых на моей земле, эти культуры быстро насыщают желудок. Закупи, пока к весне не подорожали, у восточных купцов разные сорта капусты, моркови и свеклы, они неплохо вносят разнообразие в еду.

–Как скажите, господин.

–Посади несколько рощ ореховых и плодовых деревьев, будем вывозить на продажу по Сене в Корнуолл и Уэльс.

–Слушаюсь, Ваше Сиятельство.

–По личным делам кто-нибудь пришёл?

–Только сброд.

–Крестьяне?

–Да, сеньор.

–Зови пришедших.

Первый крестьянин, молодой парень, принёс формарьяж (брачный побор с лица, который брал в брак человека не подчинённого данному сеньору).

–Своих девок в деревне мало что ли?.. Охота тебе лишний побор платить… – пожал плечами Роберт.

–Ваше Сиятельство, гостил у брата, а будущая суженая так запала мне в сердце, что аппетит пропал.

–Колдунья, наверное…

Второй крестьянин, совсем юный, лет шестнадцати, принёс грамоту, в которой просил записать его в крепостные, ведь, тот, кто брал в жёны рабыню, сам становился тем же сословием.

Граф с презрением и удивлением читал вслух:

–Послушайте, что пишет этот болван: «Я, Варсинд, прошу дать Высочайшее соизволение жениться на крепостной Рихильде, что проживает в деревне Липовой. Я меняю свою свободу на жизнь в браке с Рихильдой». Ты, что, парень, заболел? Добровольно хочешь стать рабом?

–Да. Меня влечёт великая любовь,– с возвышенностью подтвердил Варсинд.

–Великая?– насмешливо переспросил Роберт,– Скорее – глупая. Я не даю своего соизволения на брак с моей крепостной.

–Сжальтесь,– упал на колени влюблённый.

–Разве я не ясно сказал? Нет!– гремел голос графа.

–В Вас нет ни капли сострадания и любви!– обвинял сеньора обиженный крестьянин.

–Любви? Как я успел заметить: это лишнее чувство, оно мешает здраво мыслить. Вот ты, например, вгоняешь себя и будущих детей в рабство.

–Моё сердце неусыпно взывает к предмету обожания. Моя душа сладостно трепещет, когда я умильно думаю о ней…

–Может, тебе добавить оброков, чтоб ты перестал умиляться?

–Господин, да разрешите ему жениться на этой Рихильде,– вступился за парня Юланд.

–Равале, ты – романтический придурок, тебя, наверное, воспитывали одни женщины и трубадуры.

–Простите, Ваше Сиятельство,– пробубнил извинения оруженосец.

Варсинд поклонился сеньору, скрипя зубами, и пошёл по направлению к выходу.

У дверей он обернулся и пытался усовестить сильного мира сего:

–Все мы дети Божьи, и потешаться друг над другом – непростительный грех, ибо над чем кто надсмехается, к тому же и привяжется.

–Убирайся, рвань! Я не дам своего соизволения на этот дикий брак!– прикрикнул граф, потом со смехом говорил друзьям,– Ага, размечтался, чтоб я, великий потомок королей викингов и франков, и вдруг полюбил крестьянку…ха-ха-ха…ту, с которой могу в любой момент без всякой свадьбы стащить юбку!

Оруженосцы жалели крестьянского паренька, прятали огорчённые взгляды от господина.

Мюссе же, желая угодить сеньору, хохотал во весь голос.

Опустилось снежными облаками зимнее, серое небо над севером Франции. Не каждый год детей баловала зима снегом. Поэтому с появлением белых насыпей на земле, детвора высыпала из домов. Искристые снежинки целовали беспорядочно всех то в губы, то в нос…

Волшебник-дедушка Пьер Ноэль приходил в день святого Николая с подарками для послушных детей, которые оставлял в чулочках или башмаках. А плохим детишкам чародей приносил розги.