Галина Губайдуллина - Властелин Нормандии

Все опять захихикали.

Предупреждение возымело действие: Фульк сел.

–Приведу себя в порядок,– пообещал он, но продолжал сидеть.

–Иди лучше выпей, полегчает,– позвал за стол Роберт.

–Попойка – это разбитый вид, потеря настроения и сил,– ворчал гость из Анжуйского графства.

Но после опрокидывания в себя пары кубков повеселел, и даже затянул грустную песню.

Роберт обратил внимание на нового оруженосца Эрлюина де Контевиля. Лицо парня заметно побледнело.

–Эрл, ну-ка выпей,– приказал Эслуа.

–Нет, сударь, меня только что стошнило.

–Пить не можешь, зачем вино переводишь?– с укоризной произнёс Нерра.

Граф де Эслуа понимал, что юнец пьёт первый раз, его организм ещё не приспособился к пагубному действию спиртного. Он подошёл к оруженосцу, похлопал Контевиля по плечу.

Насмешливо просил:

–Ну-ка, опиши состояние.

–Желудок муторно тянет, сердце скачет, в горле желчь и горечь…и что-то ещё ноет протяжно и устало, может, душа?

–Когда душа ноет – это ещё цветочки, моя вот пока не опохмелится – трясётся вместе с телом,– поделился ощущениями Люзин.

Роберт налил пол кубка вина и всунул в руку Эрлюину.

–Пей сейчас же,– потребовал он, хотел ещё пригрозить, но зачем выставлять оруженосца в неприглядном свете…

Парень нехотя исполнил. А сеньор проникся к Эрлу уважением: юноша не выслуживается, не старается понравиться, он имеет своё мнение…да он разговаривает с сюзереном почти на равных! Сильная вырастит из него личность.

Эслуа ещё раз хлопнул оруженосца по плечу, довольный его послушанием.

Затем он предложил графу Анжуйскому:

–Оставайся у меня ещё на неделю. Завтра устроим грандиозную охоту, которая может затянуться на пару дней, после опять отметим это событие, попробуешь моё вино…

–Конечно, я рад погостить у Вашего Сиятельства подольше,– принял приглашение Нерра.

Малышка Гарлева проснулась ранним утром и тёрла глазки, когда услышала грозный голос отца:

–Кто обкорнал волосы сестре, словно она овца?

Мальчики переглянулись и воззрились на бесстыжую Вульфгунду. Та прятала глаза. Люсьен сжал кулаки и подскочил к ней. Отец оттащил старшего сына от несносной девчонки.

Гарлева ощупывала подстриженные волосы и ревела.

–Это ты обрезала волосы сестре?– навис Урсольд над Вульфгундой.

–Это не я, это бесы,– лепетала дрянь.

–Ещё и трусиха,– махнул на неё рукой отец.

–Ты сгоришь в аду!– пугала Гарлева злодейку.

–Нет, я замолю грехи,– ехидничала та, показывая сестре язык.

–Хотел взять в гости к дяде вас обеих, теперь же со мной пойдёт только Гарлева,– распорядился Урсольд.

Слёзы младшей сразу высохли, старшая же что-то злобно пыхтела под нос.

Девочка надела новый фиолетовый опашень (мужская и женская одежда свободного покроя, с длинными, сужающимися к запястью рукавами) из нанки (грубая плотная хлопчатобумажная ткань из толстой пряжи). Папаша Шаррон был горд, что его дети не носили одежды из поскони (мужская особь конопли, домотканая холстина).

Мать сунула в руку дочери железный гвоздик, чтоб, проходя мимо чужих людей, ребёнок не пострадал от дурного глаза. Затем укутала в длинную, тёплую кофту из козьего меха. На голову повязала длинный тёмно-сиреневый платок.

В лесу листва, что ещё не спешила облетать с деревьев, перешёптывалась между собой таинственно, запутанно, на своём непонятном для человека языке. Отец и дочь переглядывались и улыбались друг другу; солнечные зайчики играли на их лицах, пробиваясь сквозь пустоты меж поросших зеленью ветвей.

Фантазия ребёнка разыгралась, она спрашивала:

–Папа, а облака – это небесное волокно, из него бог и ангелы ткут себе одежды?

–Нет, это пар. Он или испарится, либо собьётся плотнее и прольётся дождём. Я встречал людей, которые видели облака совсем близко, в горах.

–А эта дорога ведёт вниз?

–Сейчас вниз, затем обязательно наверх. Все дороги петляют то вниз, то вверх, то влево, то вправо, как жизнь человека.

–И у бандитов? И у богатых?

–И бандиты, и богатые – глупые люди. Надо жить просто и никому не желать зла, тогда не наживёшь врагов. «Ветхий завет» говорит: «…Не делай зла, и тебя не постигнет зло. Удаляйся от неправды, и она уклонится от тебя…»

–Почему стороны света: север, юг?

–Северное небо солнце греет слабо, а на юге светит жарко. Если идти на север, то земли будут всё холоднее, придёшь в страну, где земля почти всегда покрыта снегом, а люди кутаются в шкуры зверей. А ещё дальше на севере, наши прадеды, викинги, говорили, вместо воды и земли всё покрыто толстым льдом.

–Тогда, если идти на юг, то упрёшься в пекло?

–Наверное. Говорят, на юге местами горит земля, и горы дышат огнём и дымом.

–Значит, ад на юге, а рай на севере? Но какой же это рай, если там холодно?

–Нет, рай на небе. Но бог создал жизнь так, чтоб мы были между огнём и льдом, теплом и холодом, между добром и злом.

–Папа, почему дядя Аутбольд молится не в монастыре, а где-то в глубине леса?

–Бог отовсюду услышит молитву.

–Но в монастыре много народу…не так скучно…Зачем же он так далеко ушёл от людей? Ему не одиноко жить отшельником?

–Он специально покинул мир людей, чтоб быт не отвлекал его от молитв и размышлений.

–А, правда, что раньше галлы верили в другие божества?

–Да. Раз в год главные друиды-колдуны собирались в священном месте близ Орлеана, что находится на нашей, нормандской земле. Божеств были сотни. Например: трёхликий богатырь с оленьими рогами, священный бык, священное дерево, змея с головой барана…У каждой общины были свои тотемы, и предмету поклонения обязательно приносились человеческие жертвы…

–Ужас!

–То были пленники подавляющей частью. За землю всегда велись войны.

Так за разговорами они быстро добрались до места.

У пруда, по краям которого росли молодые дубы, стояла маленькая, бревенчатая хижина с соломенной крышей.

–Ну, вот и монастырь на одного нашего аскета Аутбольда,– сказал Шаррон, и повёл дочку внутрь жилища.

Тёмное, понурое помещение с одним оконцем, земляным полом, две скамьи, три табурета, куча тряпок и книг в одном углу, распятие на стене в другом.

Отшельник читал молитвы, когда вошли гости. Гарлева с жалостью и интересом смотрела на обросшего человека, с чёрными и печальными глазами.

На вошедших залаял большой, лохматый пёс.

–Тиран,– окликнул собаку хозяин,– Это свои.

Животное приблизилось к гостям, понюхало, знакомясь, и отошло в свой угол.

–Здравствуй, брат, я принёс тебе кое-чего из продуктов,– с этими словами Урсольд поставил на пол мешок,– Припасы никогда не помешают, а то вдруг зима будет такой же холодной, как в 1.010 году. Купцы говорили, что морозы в ту пору сковали даже низовье африканской реки Нил.