Иван Яцук - Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга вторая

Но надобно знать русского царя! Не всегда все проходило так гладко и чинно. Бывало, что и Анне вливали насильно кубок напитка из водки, вина и перца, приходилось танцевать сквозь слезы, дарить поцелуй в качестве награды от Петруши какому-нибудь офицерику, заслужившему сие за удачную атаку на учениях. Анхен пыталась высказать свое »фе» Петруше, но тот или посмеивался, обнимая, или хмурился, и Анхен тотчас умолкала.

После возвращения из-за границы Петруша преподнес милой Анхен свой портрет, усыпанный бриллиантами и выполненный лучшими ювелирами Амстердама. Анхен к тому времени немного отошла от Петруши со всеми его причудами и сумасбродством. Жизнь вошла в спокойное русло. Анхен прикупила неподалеку небольшую усадьбу, которую она называла на свой манер мызой.

Здесь хозяйка развернулась со всей своей немецкой хозяйственностью и усердием. Купила английских коров, которые давали по три ведра молока в день при хорошем корме и уходе, развела огород, чтобы снабжать себя и прислугу свежими овощами и фруктами, завела кур, гусей, уток, кроликов, пасеку. Рачительное немецкое сердце ее радовалось – все есть для дому и на продажу.

Свежим летним утром легко вскакивала с зарей, умывалась ключевой водой, выходила на крыльцо: вставало огромное красное солнце, голубели прозрачные дали, воздух был чист и свеж, как первые маргаритки – вот оно, человеческое счастье! Легко сбегала Анхен с крыльца, обходила хозяйство, была строга с работниками, но по делу и без ругани, выбирала работу по душе и сама трудилась до поту, затем шла к завтраку, который уже приготовила служанка: свежая яичница, сыр, молоко, мед, свежеиспеченный хлеб с золотистой корочкой и непередаваемым запахом – все свое. Завтракали, обедали всей семьей. Мать, еще не старая, уступила бразды правления и лишь помогала дочери. Анхен стал давать деньги в рост сперва близким, а потом и всей слободе, и даже боярам под невысокий процент.

Вечерами наезжали гости или Анхен отправлялась на ассамблеи, где была в центре внимания, или читала гезеты и книги французских, немецких и австрийских авторов, из которых черпала сведения о светских манерах, нарядах, придворных интригах минувших времен и настоящих.

Из гостей чаще других в последнее время стал наезжать саксонский посланник Людвиг фон Кенигсек, почти земляк родителей. Двадцати пяти лет, худощавый, бледнолицый, с отличными манерами молодой человек приглянулся Анхен. По вечерам всей семьей и Людвигом они мирно играли в лото, посланник рассказывал свежие новости из любимой ими Саксонии, а также всякие забавные истории и случаи из стран, в которых он побывал за свою недолгую дипломатическую службу. А побывать он успел и в Англии, и во Франции, и в Голландии. Нравилось ему и в России за исключением диких сцен казней на плахах и повешений. Многочисленные виселицы на площадях и улицах Москвы, колья с напяленными на них головами, почерневшими от крови и времени, вызывали у Людвига содрогание и напоминали о том, что он находится в дикой варварской стране. Зато ему нравилось русское гостеприимство, русские щи, пироги, икра, красная рыба, русские просторы, русский размах и удальство, красочные праздники и своеобразные обычаи.

Людвиг был обходителен, ненавязчив, смотрел на Анхен томными, влажными глазами, которые ясно говорили девушке, что посланник ездит к ним не токмо играть в лото. Ему бы прямо спросить Анхен, может ли он надеяться на что–то большее, чем обед или ужин в доме Монсов, отстал ли Петр от беззащитной, хрупкой девушки, или мрачная тень хозяина страны по- прежнему висит над несчастным кукуйским домом.

Все то хотелось спросить посланнику, но он лишь тонко намекал Анхен, что надобно ей что-то объяснить ему. Девушка тоже боялась касаться щепетильной темы, после которой игра в лото могла прекратиться, а ей того не хотелось. Она и сама не знала ничего определенного.

Писем Питер ей не посылал, передавал только гонцами приветствия, а что сие означает: дань вежливости или грозное напоминание о себе: смотри, мол, у меня, я о тебе не забыл. И что после такого скажешь посланнику?.

Как-то холодной, слякотной осенью они вдвоем сидели в гостиной. Было тепло, уютно, но неловко. Оба чувствовали, что от серьезного разговора на сей раз не уйти, но все как- то не клеилось. Нужно было о чем-то говорить; и он, и она лихорадочно искали тему, и, как бывает в таких случаях , не могли найти. Наконец Людвиг выдавил из себя:

– Анхен, дорогая, расскажи о себе, что мне ожидать в будущем?

–Душно, мне, Людвиг, тесно. Я в золотой клетке. Вы меня понимаете?– после некоторого молчания ответила Анхен с надрывом.

– Да–да, я вас понимаю,– поспешно ответил тот.–Но сколько сие будет длиться? Каков выход?

– Если бы я знала, Людвиг, если бы от меня что-то зависело! Я даже в собственном доме не хозяйка. Я не чувствую себя в безопасности. Кто меня защитит, король Прусский? Курфюрст Саксонии Вашей? Да я не могу ногой ступить за пределы слободы без разрешения царя. Вам сие ясно?

– Анхен, милая, Вы его любите?

Девушка зло хмыкнула:

– Любит ли узник своего надзирателя? Сие можно спросить, когда оба будут в равном положении и на свободе. Мне его иногда жаль, к нему просто не доходит, что он творит людям зло. У него жена, сын, а он спит, где придется и считает это нормальным.

– Почему бы вам не возвратиться домой? – предложил наивно посланник.

– А кто нас выпустит без разрешения? Здесь послы трепещут, а о нас, простых смертных, и говорить не приходится. Если бы я не попала царю на глаза, то, конечно, свободно бы уехали. Я и за вас боюсь – вы слишком часто у нас бываете, – Анхен внимательно посмотрела на Людвига.

– Вы думаете, царь может что-то сотворить с посланником курфюрста?– недоуменно спросил Кенигсек. Анхен горько хохотнула:

–Людвиг, Людвиг, вы видели Питера издали, а я его знаю намного ближе. Уверяю вас, сей человек ни перед чем не остановится, ежели будут задеты его интересы.

– Но ведь за нами Европа!– с пафосом воскликнул Кенигсек.

– За нами не Европа, Людвиг,– уже назидательно, как ребенку, ответила Анхен.– За нами тысячи верст русских лесов, болот и равнин. Европе царь скажет, что по дороге на Кенигсека напали разбойники, которых здесь пруд пруди, он пожалел денег на хорошую охрану и погиб смертью героя. К сожалению, ваш Август не пойдет войной на Россию из-за того, что здесь убили его посланника.

– Да, – печально согласился Кенигсек после раздумья. – Сие может быть предлогом, но причиной – нет.

– Зачем отец поехал в такую глушь,– ломая пальцы, сказала девушка.– Как теперь отсюда выбраться?

– А что, если я предложу вам руку и сердце?– вдруг предложил Людвиг, пытливо глядя на Анхен. Лоб его влажно заблестел– Вы из Баварии, Я из Саксонии. Неужто царь махнет на два государства сразу. Мой курфюрст будет просить за меня. Август принял Питера великолепно, пообещал новое оружие, приборы, инструменты.