Мариша Кель - Компаньонка

– Почему «чепуха»?

– Уважающий себя господин, да ещё и представитель аристократии, титулованная особа, никогда не выйдет на сцену исполнять арии. Это просто неприлично!

– Вот поэтому он в маске, – мечтательным шёпотом произнесла Кити.

Князь всё это время внимательно смотрел на графиню. Когда она посмотрела ему прямо в глаза, князь загадочно улыбнулся и отвернулся к окну.

Вереница экипажей тянулась на всю подъездную улицу театра. Чуть задержавшись у ступеней главного входа, они выпускали прелестниц в дорогих туалетах и господ в чёрных фраках. Бесчисленные огни улицы отражались в лужах и удваивались.

Экипаж Ольденбургских остановился в свою очередь перед Имперским театром. Князь спустился первым и помог выйти своим дамам.

Кити как заворожённая положила свою руку на руку отца и последовала за ним.

Мари была рада тому, что князь не обратил на неё своего внимания и ушёл с Кити вперёд. Мари не меньше Кити поразило великолепие театра, и атмосфера торжества совершенно разволновала Мари. К счастью, уже в гардеробе Мари смогла обуздать своё волнение и трепет.

Князь провёл своих дам в их ложу. Кити вошла первая и чуть не лишилась сознания от восторга.

Огромная хрустальная люстра переливалась и отражала тысячи огней. Из бархатных лож этот блеск и свечение ловили и поддерживали невообразимые драгоценные камни и украшения дам.

Огромный тяжелый занавес ниспадал в оркестровую яму, откуда неслись всевозможные звуки.

Мари подошла к Кити и чуть прикоснулась к её плечу:

– Красиво, правда?

– Это прекрасно, Мари. Моё сердце может выпрыгнуть из груди.

Мари ободряюще похлопала Кити по руке.

Князь остался стоять поодаль, в глубине ложи. Он неспешным взглядом окинул зал, и по его выражению лица было понятно, что он многих помнит и узнал.

Из противоположной ложи Кити и князя в свой бинокль разглядывала баронесса Фрау Тицер. Старушка взвизгнула и пихнула в бок своего спящего супруга.

– Дусик! Посмотри, это, кажется… да! Это князь Ольденбургский. Неужели решился появиться! Какая уже взрослая дочь у Ольденбургского!

Барон покряхтел и принял бинокль жены, которым она тыкала барону в нос. Он какое-то время смотрел, приподняв седую бровь, и заявил с позиции знатока:

– Прелестна, она восхитительна! Кажется…

– Да, Кити, – выхватив бинокль, подхватила баронесса. – Как похожа на покойную княгиню, я даже в какой-то момент подумала, что это она. А какая была красивая чета Ольденбургских. Какое горе…

Баронесса шмыгнула носом. Супруг притянул её к своему плечу и сам печально протянул:

– Да..

Рядом с ложей барона и баронессы Тицер расположилась семья Лихониных. Графиня Лихонина вышла замуж за человека, не обременённого никаким титулом, и в связи с этим положение её сына Пьера и дочери Анны было неопределенным. И их нынешнее финансовое состояние оставляло желать лучшего.

Анна Лихонина была хороша собой и умна. Они с Кити когда-то были хорошими подругами, но Анна была старше на пять лет. Она раньше выпорхнула из детских комнат, и их интересы с Кити разошлись.

Старший брат Анны, Пьер Лихонин, в отличие от сестры, по-прежнему часто наведывался в Ольденбургское поместье. Пьер служил у Влада Ольденбургского секретарем. Они часами просиживали в кабинете князя.

Анна первая заметила Кити и в радостном возбуждении почти выкрикнула:

– Mama, обратите внимание! Это же Кити!

Графиня Лихонина направила свой лорнет в сторону, куда указывала дочь.́

– Да, действительно. И князь. Ну наконец-то! А то сколько можно… А кто это с ними?

Графиня Лихонина стала придирчиво разглядывать Мари и, оценив спутницу Ольденбургских, скривила губы.

Пьер смотрел на Кити, всегда, как заворожённый, казалось, он забывал в такие мгновения, как дышать. Но сегодня Кити была само совершенство, и молодой человек потерял голову.

– Mama, я хочу пойти поздороваться! – жеманно заявила сестра, дёрнув Пьера за рукав, чем отвлекла его от созерцания прелестного вида предмета его обожания.

– Я провожу её, мадам, – опомнившись, произнёс Пьер.

– Конечно, пойди! Пойди и передай мое почтение князю. Пойди, пойди, а брат тебя проводит.

Князь помогал дамам занять свои места в тот момент, как их окликнула тучная женщина из соседней ложи.

– Ваша светлость, вы ли это?! Кити, дорогая моя Кити! Я была доброй подругой твоей бедной матери. Как ты на неё похожа!

Князь всматривался в лицо дамы, но никак не мог признать, кто она. А дама продолжала:

– Позвольте представить вам, мой сын, Добротворский Сергей.

Дама подтолкнула высокого молодого человека лет двадцати пяти. Он был совсем не похож на мать. Почти болезненная худоба делала его без того огромные тёмные глаза бездонными. Иссиня-чёрные волосы спадали на один глаз завитком. Любая молодая особа была обязана влюбиться в подобное сочетание.

– Перед тобой князь Ольденбургский, его дочь Кити, – продолжала дама, не заметив при этом Мари.

Князь поспешил исправить её оплошность:

– Графиня Мари Валевская. Графиня, наша дальняя родственница и друг, компаньонка моей дочери.

Дама виновато улыбнулась Мари и ещё раз подтолкнула вперёд своего сына.

– Ваша светлость, – поклонился молодой человек князю. – Графиня, рад познакомиться, княжна…

Добротворский взял дрожащую руку Кити в свою и, перегнувшись через перила, запечатлел легкий поцелуй. Молодой человек выпрямился и одарил Кити незабываемой улыбкой. Такую улыбку обычно называют улыбка номер три или пять.

Кити смущенно улыбнулась в ответ и произнесла:

– Мне тоже очень приятно.

– Кити! Здравствуй, Кити!

В ложу к Ольденбургским в радостном приветствии ворвалась Анна Лихонина, Кити тут же кинулась к ней навстречу:

– Анна!

Девушки заключили друг друга в объятия, не обращая внимания ни на кого вокруг.

– Какая ты красивая, Кити! – защебетала Анна, но тут, опомнившись присела в реверансе перед князем.

– Ой, добрый вечер, ваша светлость.

– Анна, – кивнул Влад ей. Тут же князь приметил Пьера, стоявшего поодаль.

Но Анна вновь завоевала всеобщее внимание:

– Маман приветствует вас вон из той ложи, она рада вас видеть.

Князь обернулся и увидел, как из противоположной ложи ему энергично, с широкой улыбкой на губах, белым платком машет графиня Лихонина.

Но платок графини застыл, а после и вовсе выпал из руки, когда графиня обернулась и увидела вошедшего к ней в ложу мужчину. Улыбка графини тоже померкла. Графиня, как обеспокоенная птица, переводила встревоженный взгляд с вошедшего мужчины на князя и обратно.

Князь Веронский был закоренелым холостяком. Он владел приличным состоянием, и оно удваивалось каждый год благодаря его острому уму и пронырливости. Это был красивый мужчина сорока семи лет. Долгие годы Веронский слыл самой завидной партией, пока мечтательные мамаши окончательно не убедились, что лучше держать своих дочурок от него подальше. Ему ничего не стоило скомпрометировать юную особу, а после застрелить её отца или брата на дуэли.