Ширин Мелек - Кёсем-султан. Заговор

О Мурад, сын мой! Кажется, ты считаешь себя бессмертным! Ты настолько уверен в себе, что если б самоуверенность была камнем, то у Мурада его хватило бы на постройку ста мечетей и еще дороги бы замостить осталось!

И откуда она взялась, заносчивость эта, – совершенно непонятно. Равно как и бесстрашие. Ведь видел же Мурад, как летят головы, как сначала Осман убил брата, а затем и сам, уже будучи султаном, жизнью расплатился! А Мурад даже не султан пока, всего лишь один из шахзаде. Должен бы быть поосторожней, так нет же.

Картал, забежавший как-то на минутку, поделился наблюдениями. Кажется, Тургай на Мурада хорошо влияет – при новом друге шахзаде успокаивается, подобно тому, как штормовое море затихает, стоит пролить на него масло. Вот только впоследствии волны вздымаются еще круче, так что к добру ли такое временное смягчение крутого нрава будущего султана, к худу ли – совершенно непонятно. Но Кёсем порадовалась. Вот если бы подружились сыновья ее, если б Тургаю удалось передать шахзаде хоть немного свойственной ему рассудительности…

Ах, если бы!

Картал считал точно так же, однако опасался, что таким образом сказывается влияние родственной крови, разлученной и стремящейся воссоединиться. Что навредит, прежде всего, Крылатым: ведь не один Тургай живет в клане, есть еще малыш, в жилах которого течет кровь Османа… Не приведи Аллах кто-нибудь проведает! Особо подчеркнул, что Доган его мнение о нежелательности подобной дружбы разделяет, если, конечно, дружба сделается чересчур уж крепкой.

Вряд ли. Не тот у Мурада характер.

Кёсем вздохнула, потерла переносицу и взялась читать очередной нудный отчет о положении дел в провинциях. Правду пишет достопочтенный санджакбей или лжет, отсюда не проверишь, но в жалобах санджакбеев друг на друга можно многое выловить, ежели умеючи.

Все что угодно, лишь бы не думать, почему так заходится сердце, стоит лишь представить себе двоих сыновей рядом.

Воистину, Аллах создал женщин и евнухов исключительно для того, чтобы те мешали сильным и крепким! Или тут уже шайтан постарался?

Шахзаде Мурад виновато шмыгнул носом. Не то чтобы он раскаивался, но… матушка тоже женщина, а нет на земле человека рассудительней и великодушней ее! Но все же… она женщина, а женщины часто разводят панику на пустом месте.

Вот примерно как сейчас. Дополнительная охрана, стыд-то какой! И почему он, шахзаде, обязан этому глупому требованию подчиняться?

Да, случалось, шайтан опутывал сетью беспамятства или обмана шахзаде минувших времен, понуждая их становиться жертвой убийцы. Но не сейчас ведь! Он, Мурад, – прямой наследник престола, вряд ли кто-то рискнет напасть на него, ведь глупца, рискни он свершить подобное, покарают и Аллах, и люди!

И ведь он, шахзаде Мурад, не из тех, кто почивает на лаврах сложа руки, он не из тех тучных султанов, что интересовались только вином и женщинами! В борьбе никому его не обставить, и случается даже, что он, словно богатыри минувших времен, кладет на лопатки даже взрослых! Ну да, евнухов, но это ведь только начало. Да и бегает он быстро, так что если не сумеет дать врагам достойный отпор (что вряд ли), то попросту быстро убежит от них к тупым и неповоротливым, зато с головы до ног увешанным острым железом стражникам!

Внутри шахзаде что-то словно бы пело мелодичным, приятным голосом: «Ты лучший из лучших, сильней тебя не было пехлевана, ты мудрейший из мудрых, достойнейший из достойных, ты султан, каких не знала еще Оттоманская Порта! И величие твое затмит величие самого Мехмеда Завоевателя, а слава посрамит славу Сулеймана Кануни!» Мурад, как и положено достойному и мудрому человеку, стремился не слушать этот сладкий голос, но что за чувства он будил в нем, что за счастливый отклик вызывал в его душе! И рука сама тянулась к рукояти кинжала.

Перевязь с ним Мурад всегда носил под одеждой, на голое тело. Мало ли что… Может, матушка все же хоть немного да права и глупцы из глупцов посмеют напасть – тогда Мурад попросту зарежет их этим кинжалом и не придаст никакого значения этому мелкому происшествию, подобно великим воителям древности.

Ведь глупцы – они потому и названы глупцами, что в головах у них ветер свищет, ибо справиться с глупцами будет легче легкого.

Шахзаде Мурад радостно улыбался этим мыслям и гладил янтарную рукоять кинжала. И не было в этот миг человека счастливей его.

Этим ясным солнечным утром у шахзаде были все причины гордиться собой. Мурад отбился от надоеды-евнуха, ловко улизнул от собственной стражи (он и правда гордился маневром, в точности описанным старым наставником-янычаром) и теперь сидел в углу сада, наслаждаясь пахлавой, украденной из Матбах-и-Амире, дворцовой кухни. Шестьдесят поваров и двести их помощников сидели на той кухне – и ни один не сумел помешать шахзаде!

Жаль, что Тургай чересчур правильный и отказывается участвовать в забавах шахзаде. Это его отец с дядей так подучили. А у Мурада сил не хватает всерьез обидеться на лучшего друга, вежливо, но непреклонно отвергающего шалость за шалостью. Тургай скучный до зубовного скрежета, но лучший боец изо всех малявок, встреченных Мурадом.

Все произошло слишком быстро – быстрее, чем ум человеческий может себе вообразить. Вот Мурад подносит пахлаву к губам – и вот уже первый кинжал летит ему прямо в лицо.

Тренировки, несомненно, сыграли свою роль: Мурад опрокинулся, и лезвие пронеслось над его головой, с глухим стуком вонзившись в дерево. От второго лезвия шахзаде увернулся в перекате и спрятался за дерево. Оттуда он куда лучше мог рассмотреть непотребство, в котором нежданно-негаданно оказался увязшим по самое горло.

Заговорщиков было пятеро… нет, вроде бы шестеро! Одеты они были в темные одеяния, тенями расплывавшиеся среди деревьев и кустов сада, передвигались быстро и явно знали местность. Все они закрывали свои порочные лица масками, кроме предводителя, и у Мурада бешено заколотилось сердце, когда взгляд случайно упал на лицо этого человека. Он уже видел этого безумца, видел, когда тот убивал султана Османа, да будет шайтан поджаривать в аду вечно этого предателя, преступившего клятвы!

Челик. Внук Йемишчи Хасан-паши.

Предводитель огляделся, затем тонким, высоким голосом промолвил, почти пропел:

– Эй, мальчик, выходи! Если выйдешь, мы закончим все быстро.

Мурад на четвереньках начал пятиться вглубь сада, стараясь двигаться как можно более незаметно. А вослед ему неслось:

– Ну же, покажись, проклятое Ахмедово семя!

Почему никто не убил этого Челика, да покарает его Аллах, да не вкушать ему рая с правоверными? Что вообще Челик делает в садах Топкапы, кто пустил его сюда?