Карин Монк - Ведьма и воин

– Конечно, нет. Я просто хочу походить.

– Вот видишь, Камерон? Я не вижу, чем спокойная прогулка может повредить Кларинде и ребенку.

– Ей нужно отдыхать, – твердо заявил Камерон.

– Я не устала! – раздраженно запротестовала Кларинда.

– Еще устанешь, – заверил ее Камерон. – Ты должна отдохнуть, потому что тебя ждут долгие страдания…

– Спасибо, Камерон, что поделился с нами своими соображениями, – перебила его Гвендолин. – Но поскольку рожает ребенка все-таки Кларинда, то если ей лучше сидеть, ходить или стоять на голове, пусть так и делает.

Она помогла подруге встать с кровати, обхватила ее рукой за спину и принялась вместе с ней ходить по комнате.

– Ты не должна этого делать, Кларинда, – мрачно произнес Камерон.

– Когда ты сам будешь рожать, тогда я буду говорить, что и как ты должен делать, – парировала Кларинда. – Почему бы тебе не пойти в большой зал и не заняться тренировкой вместе с остальными мужчинами, а мы с Гвендолин позаботимся об остальном?

Рыжие брови Камерона удивленно поползли вверх:

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Гвендолин позовет тебя, когда нам понадобится твоя помощь. Правда, Гвендолин?

– Угу, – пообещала девушка, теряясь в догадках, что здесь будет делать Камерон. – Позову.

Похоже, ее слова не очень-то убедили Камерона.

– Ты уверена? – спросил он.

– Уверена, – заверила его Кларинда. – Теперь, когда Гвендолин здесь, все будет хорошо.

– Прекрасно. – Он подошел к жене и приподнял ее подбородок. – Но ты должна пообещать, что Гвендолин позовет меня, когда я буду тебе нужен, понятно? – Не ожидая ответа, он наклонился и подарил ей долгий, нежный поцелуй.

– В этот раз все будет прекрасно, любовь моя, – прошептала Кларинда. – Я чувствую это.

– Ага, – хрипло произнес Камерон, положил ладонь на выпуклый живот жены и поцеловал ее в макушку. – Я тоже это чувствую.

– О, смотрите – она встала. Что, ребенок уже родился? – спросила Изабелла, входя в комнату вместе с Марджори и Летти.

– Судя по ее размерам, малютка все еще спокойно сидит внутри, – сказала Летти, опуская на пол таз и стопку аккуратно сложенных простыней. – Или она съела слишком много лепешек!

– Это была ложная тревога, Кларинда? – спросила Марджори, кладя на стол маленький кинжал, иголку с ниткой и небольшой мягкий плед. – Знаешь, так иногда бывает. Когда я носила третьего, то была уверена, что начинаются роды, а потом пришлось ждать еще неделю.

– Не думаю, чтобы это была ложная тревога, – ответила Кларинда. – Ребенок родится сегодня. Просто небольшой перерыв.

– Тогда почему ты встала? – поинтересовалась Марджори.

– Потому что ей этого хочется, – решительно заявил Камерон и направился к двери. – А поскольку это Кларинда рожает, она может делать все, что ей взбредет в голову. – Остановившись на пороге, он добавил: – Но если вдруг она пожелает стать на голову, позовите меня. Я не хочу пропустить такую картину!

Камерон легко уклонился от подушки, которую бросила в него Кларинда, и закрыл за собой дверь.

– Изабелла сказала, что ты прогнала Элспет, – пролепетала Летти, изумленно глядя на Гвендолин.

– Совершенно верно. – Она опять принялась медленно ходить с Клариндой по комнате. – Кларинда не хотела, чтобы Элспет находилась рядом с ней. Представляете, она привязывала Кларинду к кровати, когда я вошла!

Летти кивнула и присела на стул у очага.

– Элспет привязывала и меня, когда я рожала малютку Гаррета. Она связывает всех рожениц. Она считает, что мать должна лежать неподвижно и молча переносить боль, поскольку Господь посылает ей страдания за ее женские грехи.

– И ты позволила связать себя?

– Мне это было противно, – призналась Летти. – Я чувствовала себя беспомощной. Как пленник. Я не могла шевельнуть рукой или ногой и принять более удобную позу, как мне хотелось. Я боролась не столько с болью, сколько с веревками. Потом у меня так болели запястья, что я с трудом удерживала ребенка.

– Мне кажется, что это издевательство над женщинами, – сказала Гвендолин. – Возможно, я не очень много понимаю в этом, но думаю, что следует делать все возможное, чтобы матери было удобно, а не привязывать ее к кровати и заставлять лежать неподвижно.

– Мне бы тоже не понравилось, если бы меня связывали, когда я рожала своих детей, – согласилась Марджори, садясь на кровать. – Это было задолго до того, как Элспет стала лекарем клана. В мое время женщины, которые помогали при родах, просто укладывали тебя в постель. Что тоже странно, – задумчиво продолжала она. – Моя мать рассказывала мне, что всегда работала до самой последней минуты. Она утверждала, что когда я родилась, она запеленала меня, положила в люльку и продолжила готовить ужин: отец не любил, когда ему не вовремя подавали ужин.

Женщины рассмеялись.

– О Боже! – вскрикнула Кларинда. Колени ее подогнулись, и она схватилась за Гвендолин, чтобы не упасть. – О Боже!..

С закрытыми глазами она сползла на пол, не в силах вымолвить ни слова.

– Что с ней? – взволнованно спросила Изабелла. – Ребенок пошел?

– Кларинда, с тобой все в порядке? – Гвендолин опустилась на колени рядом с ней. – Хочешь, мы поможем тебе перебраться в кровать?

Кларинда задержала дыхание и крепко сжала губы, борясь с приступом боли.

– Дыши глубже, Кларинда, – посоветовала Марджори, торопливо подходя к ним. – Давай, девочка, – хороший, глубокий вдох. Вот так. Теперь выдыхай. Это ненадолго… ты почти выдержала… все прекрасно… ты хорошая девочка. Потерпи еще немножко, и скоро тебе станет легче.

– Нам нужно что-нибудь делать? – спросила Гвендолин, устав смотреть на страдания подруги.

– Мы мало чем поможем, – сказала Летти, которая тоже подошла ближе. – Ты мучаешься, тебе начинает казаться, что больше не выдержишь, а потом боль становится еще сильнее. Но когда наконец ребенок появляется на свет, ты забываешь обо всем. Кроме малютки, которого держишь на руках.

– Ой! – слабо вскрикнула Кларинда и с силой сжала руку Гвендолин. Затем она сделала глубокий вдох. – Как больно!

– Где же младенец? – спросила Изабелла, не покидавшая дальний угол комнаты. – Он уже у вас?

– Нет, Изабелла, – ответила, улыбаясь, Марджори. – Нужно еще немного подождать.

– Очень хорошо, Кларинда, – похвалила подругу Гвендолин. – Ты была великолепна – совсем как Могучий Торвальд, когда его чуть не разорвало пополам ужасное двухголовое чудовище!

– Возможно, именно это я себе и представляла, – слабым голосом согласилась Кларинда. – Что я великий воин, который отказывается поддаваться боли.

– А в конце тебя ждет чудесная награда, – подсказала Летти.

– Ты не должна думать, что тебе нужно быть храброй, – возразила Гвендолин. – Или по крайней мере не старайся молчать. Кричи так сильно, как тебе хочется, ты меня слышишь?