Донна Валентино - Пират моего сердца

Масло в фонаре выгорело почти до конца. Оставшиеся капли чадили и разбрасывали в стороны шипящие брызги. Несколько ужасных часов Аннелиза провела в темноте, трясясь от страха, не зная, то ли возвращаться к Майклу, то ли ждать здесь, когда ее отыщут. В конце концов она пришла к выводу, что второе все-таки лучше. Если ее застанут в его объятиях, это будет полной катастрофой для них обоих.

К тому же Майкл сказал, чтобы она больше не приходила. Она знала, что он хотел ей добра, но где-то в тайниках ее души притаилось крошечное зернышко неуверенности. Может быть, за этими словами стояло что-то большее? Он презирал сентиментальность, считая, что сочувствие делает человека уязвимым и приносит ему лишь неприятности. Если Майкл на самом деле исповедовал такие взгляды, то он мог и не хотеть ее возвращения.

Ее все еще мучили сомнения, когда сверху послышался резкий щелчок и люк открылся гораздо быстрее, чем она ожидала. Только тут стало ясно, сколько часов, похожих на быстротечные минуты, провела она в объятиях Майкла. Аннелиза зажмурилась от хлынувшего в темноту солнечного света.

– Она здесь, капитан! – неистово завопил матрос, открывший люк.

Вскоре в отверстие со всех сторон просунулись любопытные лица. Чуть позже Фербек растолкал матросов и сам спустился по лестнице. Клопсток немедленно последовал за ним, а потом к ним присоединились еще два человека.

– Слава Богу! Мы тут чуть с ума не посходили. – Фербек, казалось, еле сдерживался. Он стоял с негнущейся спиной, сжатыми кулаками, и вид у него был скорее взбешенный, чем обеспокоенный. – Мы думали, вас смыло за борт во время шторма.

Аннелиза вздрогнула. Ей и в голову не приходило, что из-за нее может возникнуть такой переполох; она беспокоилась только о позоре, который могла навлечь на себя, и наказании, ожидавшем Майкла.

Страйпс юркнула сквозь кольцо мужчин и запетляла по ступенькам вниз, к Аннелизе. Остановившись, она с урчанием стала тереться об ее ноги.

– Простите, капитан, я не хотела причинять вам беспокойство. Это все из-за шторма. Я пошла искать кошку, думала, что она могла спуститься на нижнюю палубу. Когда я добралась сюда, мне показалось, что здесь спокойнее и…

Должно быть, ее слова выглядели жалким лепетом. Она прикусила губу, чтобы сдержать поток слов, выдававших ее волнение.

– Я приказал вам оставаться в каюте.

– Да, – прошептала она. – Я знаю.

– Мы повсюду вас искали, и я лично подходил к этому люку три часа назад. Разве вы не слышали, как я кричал вам?

– Наверное, как раз в это время я попыталась пройти к главному люку, заблудилась и… стала плакать.

– Вот как? Дайте-ка я на вас погляжу.

Капитан за подбородок поднял ее лицо к солнечному свету, и его губы вытянулись в строгую линию.

– Что-то вы чересчур покраснели, и губы у вас опухли.

Кому как не ей было знать, отчего это произошло. Аннелиза вспомнила, как Майкл ненасытно требовал ее губы, и ее бросило в жар, от этого лицо заполыхало еще сильнее.

– Я же вам говорю, что плакала. За ночь все губы искусала, чтобы не разреветься еще сильнее.

Фербек недоверчиво хмыкнул и отнял руку. Опустив голову, Аннелиза, к своему ужасу, увидела кусочки соломы, прицепившиеся к краю ее юбки. На корабле было только два места с подстилкой из соломы – это загон для скота и карцер Майкла. Если капитан заметил солому, то он, конечно, догадался, где она была.

– Клопсток, сходите к пленнику. Посмотрите, как он там после шторма, и потом зайдите ко мне.

– Хорошо, капитан.

Дав поручения другим морякам и отпустив их, Фербек остался вдвоем с Аннелизой. Он выразительно взглянул на соломинки, прилипшие к юбке.

– Я полагаю, вам понятна моя тревога. Когда вас вверили мне, у меня не было повода для беспокойства за ваше здоровье. Мне бы очень не хотелось сообщать вашему мужу, что я чего-то недоглядел. – Лицо капитана стало медленно покрываться красными пятнами.

– Мое здоровье? Но теперь, после того как вы меня освободили, я чувствую себя прекрасно.

– Вы меня не поняли. Иногда с человеком внезапно случается лихорадка, которая сильно вредит здоровью. После нее женщина перестает быть такой, как прежде.

Между прочим, до этой ночи она не была женщиной, и нечего ему так волноваться.

– Ваш муж может остаться недоволен вашим состоянием, и мне придется держать ответ. Занятие не из приятных, поверьте.

– Моему мужу нет до этого никакого дела, и в контракте ничего подобного не оговорено. Если ему что-то не понравится во мне, то пусть винит себя.

Некоторое время Фербек внимательно изучал ее.

– Хорошо, – сказал он наконец со вздохом. – Но теперь вам придется оставаться в каюте до конца поездки.

– Вы переводите меня на положение заключенного?

– Это ненадолго. Скоро мы будем на Банда-Нейре, нам осталось пройти чуть больше ста морских миль.

– Сколько это по времени?

– День, может, немного больше – все зависит от ветра.

– Всего один день? Тогда… тогда, наверное, вы захотите, чтобы я еще раз допросила пленника?

Худшего вопроса она не могла задать. Не понятно, каким образом именно в данный момент ей пришла в голову эта мысль. Однако Фербек как будто даже обрадовался случаю поговорить на столь щекотливую тему.

– С моей стороны, – сказал он, – было большой ошибкой обременять вас какими-либо обязанностями. Я ужасно жалею и сознаю ответственность перед вашим мужем. Единственное мое желание сейчас – это избежать неприятных объяснений.

Аннелиза все поняла. Фербек догадывался, что она обесчещена, и в первую голову винил себя, потому что сам подтолкнул ее к разговору с Майклом.

– Это наша общая ошибка, капитан, но надо ли докладывать о ней моему мужу? Ему совсем не обязательно знать, что я оставалась наедине с опасным преступником.

– Хорошо, согласен. Но не забывайте – на ошибках учатся. Отныне путь на нижнюю палубу вам заказан. Надеюсь, вы меня поняли?

– Да, капитан. – Аннелиза опустила голову, чтобы Фербек не увидел выступившие у нее на глазах слезы.

Вскоре она убедилась, что исполнение приказа Фербека было для нее лучшим выходом. В поведении экипажа произошли заметные изменения. Раньше моряки старательно демонстрировали свое безразличие к ней или, во всяком случае, старались скрыть свой похотливый интерес. Теперь же, когда она направлялась в свою каюту, они провожали ее совсем другими взглядами. По их глазам она видела, что им доподлинно известно, где она провела минувшую ночь.

Никто открыто не обвинял ее в общении с преступником, никто не показывал на нее пальцем и не называл шлюхой, однако всеобщее осуждение словно витало в воздухе.

Мужчины всегда считали, что она может пойти по стопам матери, но уверенная в своем целомудрии, Аннелиза могла держать голову высоко и гордо. Теперь она поняла, что помогло ее матери сохранить чувство собственного достоинства. Если Бритта, отдаваясь любимому человеку, была так же счастлива, как она с Майклом, то и у нее не было причин ни для стыда, ни для раскаяния.