Василиса Волкова - Три лепестка королевской лилии

Княжеская колымага тряслась по ухабистой дороге, вытряхивая душу из ее пассажирок. Весь основной путь они проделали верхом, но на границе им пришлось пересесть в нее, чтобы явиться в город во всем блеске и великолепии. Казалось бы, в повозке ехать гораздо легче и удобнее. Однако вскоре их воодушевление от окончания пути сменилось раздражением и усталостью. Это богатое и дорогое средство передвижение было прекрасно для поездок семьи по городу или для торжественных выездов из княжьего терема. Но, как выяснилось, было совершенно непригодно для дальних путешествий, да еще и в период распутицы: деревянная кабина-короб крепилась прямо на оси с колесами и на ухабах колымагу немилосердно трясло.

Весеннее таяние снегов превратило дороги в чавкающее месиво из грязи и глины. Колеса, следующих за колымагой повозок, и крытых телег то и дело увязали в черно-коричневой жиже. И путешествующим каждый раз приходилось покидать свои места, чтобы помогать лошадям вытягивать свой груз из чавкающего болота, которое прежде было дорогой. Из-за этого обширный кортеж невообразимо растянулся, чем сильно беспокоил охранников-воинов под руководством рыцаря Гослена де Шони, и раздражал вынужденными задержками сопровождающих преподобных отцов.

Два епископа стояли во главе вереницы подвод и, чтобы скоротать время, лишний раз пересчитывали повозки, доверенного им добра, и довольно потирали руки.

Кортеж был обширен: три больших колымаги впереди и множество подвод с богатым товаром из далекой Северной страны. В телегах, покрытых телячьей кожей везли драгоценные меха, масла, оружие, лари и сундуки со скарбом и женскими нарядами и, разумеется, с золотом и драгоценными камнями. Особенно выделялась тщательно охраняемая повозка с просмолённой крышей и днищем от влаги и дополнительно плотно обтянутая кожей – с такими тщательными предохранениями путешествовали фолианты из киевской библиотеки.

Но, безусловно, главное сокровище, они везли в самой первой княжеской богатой колымаге с открытыми окнами. Собственно именно ради него святые отцы и потратили два года своих жизней, чтобы выполнить поручение, данное французским королем. Путешествие выдалось тяжелым и чрезвычайно долгим, но, слава Богу, окончилось благополучно и близилось к завершению. И теперь высокопоставленных путников сопровождали около полусотни всадников, прекрасно вооруженных, которые носили великокняжеские гривны на шеях, и штандарт с гербом правителей Киева.

– Хвала Отцу небесному, мы дома. – снова сварливо пробурчал епископ Роже. Его спутник осторожно покосился на него. – Сегодня мы будем спать в нормальных постелях, и эта дикая варварская страна останется только в наших воспоминаниях.

– Справедливости ради надо сказать, – тактично кашлянул епископ Готье, когда мимо них проехала повозка, груженная сундуками с мехами. – что для дикарей русы очень богаты. И слухи оказались верны: их женщины так же красивы, как передает молва. Откровенно говоря, нам повезло, что князь Ярослав согласился на наши предложения.

– Король будет доволен. – кивнул Роже, и сменил тему. – Но как же хорошо вернуться назад, во Францию.

Готье снова тактично промолчал. Шалон, епископом которого считался Роже, стоял на землях графства Шампань, поэтому номинально для возвращения домой, святым отцам следовало еще вернуться туда. И, разумеется, предоставить отчет графу Блуа о проделанном путешествии.

Готье невольно посмотрел на главную повозку с грустью. Окрестности дороги не добавляли жизнерадостности новоприбывшим: сизое небо нависало над путниками, производя гнетущее впечатление, а их взглядам на многие лье открывалась пустошь, покрытая редкими чахлыми деревьями и пожухлой прошлогодней травой. Вдали виднелись городские стены Реймса – конечной цели столь долгого пути через всю Европу. Большой старинный город, в котором издревле венчались на царство все французские короли, высился серой громадой на фоне мрачных окрестностей и тоже не слишком внушал жизнерадостности впервые оказавшимся в этой стране путникам

Из окна колымаги за этим всем наблюдали две молодые девушки. Обе кутались в теплые меховые плащи, затянутые в перчатки узкие красивые ладони сжимали у горла воротник, стараясь сохранить тепло. Они были во многом похожи: обе высокие, статные, с длинными очень густыми волосами, заплетенными в толстые косы. Одна была блондинкой с лучистыми голубыми глазами, которые делали хозяйку похожую на лукавую лисичку. Милые ямочки на ее щеках, говорили о том, что их обладательница любит смеяться, хотя она и взирала сейчас на окрестности без радости и воодушевления. Вторая была обладательница удивительно красивых волос золотисто-медового оттенка в купе с выразительными серо-голубыми глазами в обрамлении густых черных ресниц. Ее теплый плащ был оторочен богатой горностаевой опушкой, а меховая шапочка украшена жемчужинами и изящными ажурными височными кольцами, обрамлявшие красивое лицо.

Но сейчас ее тонкие черты были напряжены – подходил конец таком долгому путешествию, а ее новая жизнь только начиналась: в Реймсе ждал жених – король Франции Генрих. Ради него ей пришлось покинуть не только родной город, но и родную страну, родителей, братьев, и, как остальные сестры, стать королевой в чужой стране, служа политическим интересам отца. И двадцатилетняя принцесса была твердо намерена растопить сердце сурового короля: во время долгого пути старательно вместе со своей спутницей учила французский язык под руководством епископа Савейера и епископа Роже. Первый постоянно присутствовал в повозке с принцессой и отвечал на ее бесконечные вопросы о короле, Франции, городах, которые они проезжали и людях. Добродушный епископ по мере возможности старательно удовлетворял любопытство подопечной, отмечая про себя, что будущая королева составляет для себя не слишком лестное мнение об этих предметах. Святой отец уже успел не раз пожалеть, что ввязался в это нелегкое и опасное дело, понимая, что вопреки изначальным ожиданиям короля, тот вряд ли останется доволен своей невестой, даже принимая во внимание ее баснословную красоту и богатое приданное. Киевская княжна, руки которой они с епископом Роже с таким трудом добивались, была безусловно роскошной невестой, но некоторые черты ее характера внушали преподобным отцам опасения. Ее смелые рассуждения, достойные ученого мужа, острый ум и твердость взглядов не отвечали канонам о благородной девице, о которых говорила Святая Церковь. Но с другой стороны в ее характере Савейер обнаружил так же доброту, благородство и искренность. Эта девушка рождена была стать царицей или королевой, и по воспитанию и по природным дарованиям. Откровенно говоря, святой отец в глубине души радовался, что такая женщина наденет корону Франции. Но Генрих ожидал к себе просто молодую, здоровую принцессу, которая родит ему наследников и свяжет его родством с дворами Европы. Оставалось только надеяться, что Его Величество заметит тонкость и чувствительность души невесты, и будет прислушиваться к ее мудрым советам и рассуждениям.