Синтия Томасон - Песня реки

Моника похлопала Анну по руке.

– Видите, Анна, чтобы сохранить некоторые вещи, нужна стойкость. Доброта заложена навечно и всегда находит путь выжить. – Женщина водила своими миниатюрными пальчиками по руке Анны и улыбалась. – Не знаю, может, я уже выживаю из ума на старческий лад, но мне кажется, я вижу что-то хорошее между вами и Филипом. Поэтому не важно, как вы сейчас поступите. Вы можете уехать на время, если вы так упорно к этому стремитесь. Мой сын, между прочим, тоже может вести себя как мул! Но если между вами существует что-то серьезное, это чувство обязательно победит, вам не удастся его остановить. И только вы оба можете это проверить. – В глазах Моники блеснула лукавинка, и вокруг их уголков стало заметно больше морщинок. Она с улыбкой добавила: – Может быть, победа уже состоялась. Мы это увидим. – Она выпрямилась в кресле и вздохнула. – Впрочем, я слишком заговорилась, мне пора идти наверх. Пойду посмотрю, как там моя девочка. Нужно что-то придумать, чтобы задержать ее в постели хотя бы на день. Надеюсь, я увижу вас позже, Анна?

Анна кивнула, следя, как Моника встает, пододвигая кресло к столу. Анна успела сказать ей в спину:

– Спасибо, что рассказали мне ту историю.

Моника улыбнулась через плечо.

– У вас добрая душа, Анна. Возможно, когда-нибудь вы преодолеете все невзгоды и… Хотя в будущее просто так не заглянешь. – Широкая юбка с мягким шелестом задела за косяк, исчезая за дверью.

На пристани Френчмэн-Пойнт Филип получил то, что ему доставили. По возвращении в усадьбу он порывался увидеть Анну, но так и не сумел этого сделать. Ее камеристка каждый раз говорила ему, что Анна готовится к отъезду. Вот и сейчас Дарсин объясняла ему через полузакрытую дверь:

– Извините, мистах Филип, но мисс Анна занята. Она моет голову.

Когда он пришел позже, ему снова было сказано:

– К сожалению, вам придется вернуться, мистах Филип. Сейчас мисс Анна принимает ванну.

Позже Филип поймал служанку около кухни. Девушка вышла из кладовки со стопкой одежды, и он узнал вещи Анны.

– Ну теперь-то я могу ее увидеть? – спросил он с раздражением в голосе. На этот раз выдержка отказала ему.

– Не знаю, мистах Филип. Сейчас она собирает свой чемодан. Видите, я несу из прачечной ее платья.

Филип не на шутку рассердился. Он горел желанием показать Анне нечто такое, что наверняка должно было доставить ей удовольствие, но не мог добиться даже минуты внимания. Хороша благодарность за доброе дело!

– Ну нет, это уже слишком! – заявил он, когда девушка поднялась на второй этаж и внесла вещи Анны в комнату. «На аудиенцию к французскому королю и то легче попасть! – подстегивал он себя. – Я и так ждал достаточно долго. Анна должна узнать, что прибыло на этой барже. И сейчас она это увидит!»

Решительно взбежав по ступеням, он постучал в дверь. Вероятно, он сделал это несколько громче, чем следовало, потому что осторожная Дарсин, опять выглянувшая в щелочку, подозрительно прищурилась и сказала:

– Что случилось, мистах Филип? Почему вы так дубасите в дверь?

– Ты прекрасно знаешь, Дарсин. Анна здесь?

– Да.

– Вот и хорошо. Я вхожу.

Вынудив Дарсин отступить назад, Филип распахнул дверь и вошел в комнату. В глазах у него зарябило от ярких красок. Все крутом было завалена вещами. Платья, юбки, белье и другие предметы женского туалета были разложены на постели, ковре и даже на крышке чемодана, стоявшего на полу возле кровати. И среди вороха одежды на коленях ползала Анна.

После этого неожиданного вторжения она встала. Ее волосы, еще влажные на концах, чудесно обрамляли разрумянившееся лицо. Она тряхнула головой и отбросила их назад. На ней было белое платье от Лили, то самое, в котором Филип увидел ее в тот вечер, когда она вошла к нему в номер в отеле Сент-Луиса. Только сейчас она была без нижнего белья, и все соблазнительные линии ясно проступали сквозь тонкую материю.

– Филип, побойтесь греха! – Анна плотно прижала платье к себе, сложив руки на груди. – Вы не должны были входить сюда!

Куда девалось все его раздражение! За один короткий миг его плоть вышла из повиновения при виде этого дивного зрелища. Он смятенно топтался посреди комнаты, ощущая стеснение в брюках. Ненужный бунт в неподходящий момент. Филип тотчас воззвал к своей воле, чтобы подавить инстинкт.

– Вы тоже не должны были вести себя так! – сорвалось у него.

– Как прикажете вас понимать?

– Очень просто. Весь день пытаюсь пригласить вас на прогулку и не могу пробиться через этот неприступный кордон. Никак не уговорю вашего цербера. – Филипп метнул недовольный взгляд на Дарсин.

– Я знаю, – сказала Анна, – но вы должны понимать, как много мне еще нужно сделать. Я собиралась спуститься к вам через какое-то время.

– Если так, то немедленно бросайте свои занятия! – приказал Филип. – Наденьте что-нибудь и пойдемте. Или… клянусь вам, вы промаршируете средь бела дня в… том, что на вас имеется!

Наступила долгая пауза. Анна стояла совершенно неподвижно, ничем не обнаруживая своих намерений. Настораживало только слабое постукивание ее ноги в комнатной туфле. Возможно, его опять попросят уйти. В таком случае, решил Филип, он будет вынужден привести в исполнение свою угрозу и выволочь Анну из комнаты. И это будет только во благо. Если человек располагает чем-то, что, по его убеждению, должно доставить радость другому, почему он не может поступить именно так? Разве это не благо – разделить радость пополам? Филип напустил на себя суровый вид, надеясь, что это убедит Анну в неразумности дальнейшего сопротивления и заставит принять разумное решение.

– Хорошо, Филип, я иду, – сказала Анна. – Только, пожалуйста, дайте мне минуту на сборы. – Не отнимая сложенных на груди рук, она зашевелила пальцами. Эта бессмысленная жестикуляция определенно означала, что ему следует удалиться.

Филип вышел в холл. Ожидание продолжалось не более пяти минут. Анна вышла в скромном хлопковом платье с мелкими синими васильками, как тогда, в Ганнибале, и заставила его вспомнить залитую солнцем каюту на «Герцогине», когда перепуганная беглянка в испачканной одежде превратилась в прекрасную молодую женщину. Правда, после этого преображения ее будущее не стало определеннее, скорее наоборот. И так же как в то памятное утро, от восхищения у Филипа перехватило дыхание.

– Я готова, – сказала Анна, возвращая его из мира грез к реальности. – Извините, что задержала вас, но скажите ради Бога, куда мы идем?

– Скоро увидите. – Филип взял ее за локоть, и они бок о бок стали спускаться по ступенькам.

Через черный ход они вышли на короткую тропинку, ведущую к конюшне. Ни тот, ни другой не пытался завязать беседу. Очевидно, каждый ждал инициативы от противоположной стороны, чтобы разрядить странное напряжение. Перекинувшись взглядами, как кот и мышь, они приблизились к воротам конюшни, где их ждал Гранди.