Эмма Холли - Запретный плод

Она проснулась от странного ощущения: что-то непонятное происходило с ее телом. Кто-то нежно целовал ее обнаженную щиколотку. Флоренс улыбнулась, не открывая глаз, и пошевелила пальчиками.

– Флоренс, – позвал знакомый – такой удивительный! – голос. – Проснись и взгляни на себя. Ты так прекрасна, что сердце замирает у меня в груди. – Голос приблизился и зашептал ей на ухо: – Ты самая красивая женщина из всех, кого я встречал.

Она открыла глаза и увидела перед собой лицо Эдварда. Глаза его светились, словно у ребенка, задумавшего очередную проказу. Губы улыбались. Какое у него мужественное лицо, подумала девушка. Прямой, чуть хищный нос, широкие, какие-то упрямые скулы. Впрочем, Флоренс все же отдавала себе отчет, что это ее любовь наделяет Эдварда красотой и привлекательностью, которых она не отметила в первую встречу.

– Я рада, что нравлюсь тебе, – мурлыкнула она. – Ты единственный мужчина, в котором я хотела бы вызвать восхищение.

– Единственный, да? – Его губы выдали хитрую мальчишескую улыбку. – Интересно, вызовет ли у тебя восхищение то, что я сделал.

– А что ты сделал? – Встревоженная, Флоренс попыталась подняться, но что-то рывком дернуло ее обратно. Испуганно взглянув на свои руки, девушка поняла, что они привязаны бархатными галстуками к двум колоннам в изголовье кровати. Ноги тоже были связаны в коленях и щиколотках. Тиски были настолько мягкими, что не ранили кожу, но держали крепко. Господи, когда же Эдвард успел сделать это? И почему она ничего не почувствовала?

– Зачем ты связал меня? – Она постаралась спросить это спокойно, но голос прозвучал испуганно.

– Шш. – Эдвард прижал ладонь к ее губам. Вторая ладонь беспрепятственно легла на голый живот Флоренс. – Я не обижу тебя.

То, как он закусил при этом губу, насторожило девушку. О чем он говорит? Почему у него такой просящий тон? О чем он просит?

– Но зачем? – тихо шепнула она и чуть укусила Эдварда за палец, прижатый к ее губам.

– Потому что мне так захотелось. Потому что я видел это во сне. Потому что, – он отдернул палец и игриво провел им по ее груди, – потому что когда ты связана, я чувствую себя безопаснее.

Флоренс не удержалась от улыбки.

– Я пугаю тебя? Чем же?

Эдвард наклонился еще ближе и потерся щекой о ее губы. Мелкие колючки царапнули нежную кожу, и Флоренс нашла это приятным.

– С тобой я теряю контроль, милая. Когда твои пытливые ладошки касаются меня, я просто балансирую на краю пропасти. Когда ты свободна делать со мной, что хочешь, я начинаю сходить с ума. Поэтому я связал тебя. Сейчас мне важно только одно: позволишь ли ты мне эту странность и не будешь ли потом жалеть об этом?

– Жалеть о чем?

– Есть определенные границы. – Его шепот звучал над самым ухом Флоренс, отчего она переставала понимать слова. – Границы дозволенного, переступать которые запрещает общественная мораль. Но если ты разрешишь мне нарушить эти границы, то разделишь со мной мою самую заветную мечту.

Самую заветную мечту? Что это за странная мечта? Связать ее и сделать своей рабой? Игра в принцессу, заключенную в мрачном замке ужасного чудовища? Почему Эдвард не объяснит ей сути своей мечты? Или это разрушит всю магию?

– Тебе правда так этого хочется? – Она кивнула на черные галстуки, обвившие ее запястья.

Эдвард, сидевший возле нее на коленях, приподнял ее ягодицы. Его возбужденная плоть отбрасывала длинную тень на ее живот. Флоренс беззастенчиво уставилась на это диво, в очередной раз поражаясь тому, как привлекателен может быть мужской член. Если бы ее руки не были связаны, они давно ласкали бы эту сильную, податливую штуку, заставляя Эдварда стонать от наслаждения. Флоренс с усилием перевела взгляд на его лицо. Глаза его странно светились, как у кошки, грудь вздымалась, выдавая желание, владевшее им.

– Мне этого хочется больше, чем ты можешь себе представить.

– Тогда я согласна. Если этого хочешь ты, значит, мне не может не понравиться.

– Надеюсь, ты не будешь разочарована, – улыбнулся граф.

– Все зависит только от тебя, – в тон ему ответила девушка.

Эдвард приподнял ее под колени и начал целовать. На этот раз все действительно было как-то по-другому. Поцелуи были такими же смелыми и жаркими, но более исступленными, дикими, словно сама мысль о том, что Флоренс принадлежит ему целиком, приводила графа в неистовство. Даже лицо его изменилось, приняв особое, жесткое выражение, да и все его жесты напоминали о чем-то животном. Флоренс и пугала эта перемена, и волновала сильнее прежнего.

– Тебе нравится? – хрипло шептал Эдвард. – Нравится, когда мой член касается твоей обнаженной кожи?

– Да, Эдвард, да, – простонала девушка. – Он такой горячий. Такой влажный.

– Потому что ты заводишь его. Он хочет взять тебя, овладеть тобой, он хочет войти в тебя... – Эдвард вдруг рассмеялся низким гортанным смехом. – Прости, милая, я не хотел смутить или испугать тебя.

– Я в-вовсе не напугалась...

Он снова рассмеялся и прижался к ней так сильно, что его плоть, казалось, могла прожечь ей живот.

– Открою тебе секрет: я совсем не был бы против, если бы ты немного испугалась. Но я никогда не смог бы обидеть тебя, милая. – И он поцеловал ее прежде, чем она успела ответить. Его слова наполнили ее такой слепой уверенностью в том, что она может доверять ему, что на глаза навернулись неразумные слезы. Она, Флоренс, дочь приходского викария, пугавшаяся собственной тени, совершила такой непостижимый скачок от неуверенности к полному, безотчетному доверию, что это казалось невероятным. Именно в этот момент ей открылось, что ни одному другому мужчине она не сможет так без смущения отдаваться, как Эдварду.

Она выгнулась дугой под его ласкающими движениями.

– Кошка, – шепнул он ей на ухо, и она засмеялась низким, глуховатым смехом, не узнавая себя.

Девушка почувствовала, как Эдвард впился ей в спину подушечками пальцев, ногтями, и застонала от удовольствия. Он прижался к ней всем телом, одна рука скользнула ей между ног, разводя лепестки и проникая вглубь. Флоренс приветствовала это вторжение, почти замурлыкав. На этот раз он не стал сразу доводить ее до разрядки, только чуть поиграл с ней и отступил. Девушка возмущенно застонала, требуя новых ласк. И он раз за разом доводил ее до пика и отпускал, пока она не взмолилась о пощаде. in

– Эдвард, не мучай меня. Сделай это, прошу, сделай сейчас! – Ей казалось, что она, Флоренс, не могла произнести этих бесстыдных слов. Странная игра, в которую он вовлек ее, словно сорвала с нее все покровы смущения, заставив вести себя открыто и безумно, как и он сам.

Эдвард навалился на нее всем весом, целуя в шею и плечи и сжимая ее плененные запястья в тисках своих рук. Его горячий твердый стержень упирался ей между ног и терся там все быстрее. Флоренс слышала его хриплое рычание и чьи-то сиплые стоны, не смея поверить, что это стонет она сама.