Эмма Холли - Запретный плод

Эдвард и Флоренс будут вместе! Мысль была такой волшебной, что почти пугала девушку. Даже в ее удивительном состоянии она сознавала, что правда может оскорбить и обидеть близких Эдварда. Ведь она провела с ним ночь любви – что само по себе не дает воспитанной девушке повода для гордости, – да еще это случилось раньше, чем официально была разорвана помолвка с его братом.

Но и ради сохранения своей чести она не отказалась бы от этой ночи! Воспоминания о прошлой ночи горячили и возбуждали. Флоренс ахнула, прижавшись к стене, охваченная невероятным желанием.

Она должна увидеть Эдварда прямо сейчас, хотя бы для того, чтобы убедиться: все происшедшее не сон, не плод ее воображения! Девушка заторопилась по коридору, замирая каждый раз при звуке отдаленных шагов. Сердце колотилось о ребра, словно загнанный зверь. К счастью, толстый ковер делал ее шаги глуше, а слуги, занятые привычной работой, находились на кухне или прибирали комнаты. День был таким серым, что даже газовые лампы не рассеивали мрака, за окнами клубился густой белый туман, становившийся все гуще, так что Флоренс стало казаться, будто она попала в сказочную страну. Словно принцесса, заточенная в старом замке, она спешила к своему хозяину, темному, жестокому графу, находящемуся во власти чар. Только ей, Флоренс, под силу разрушить заклятие и расколдовать Эдварда.

Проходя мимо стеклянной витрины со старинными доспехами, девушка хихикнула: антураж был самый подходящий для ее фантазий. Она решила немедленно поделиться своими мыслями с Эдвардом. Но сначала она задумала одну забавную проделку, которая наверняка понравится графу. Флоренс зажала в кармане несколько бархатных галстуков. Эдвард будет в восторге! Как элегантно и возбуждающе будут смотреться бархатные ловушки на его загорелых запястьях!

Дверь в кабинет была приоткрыта, и в коридор проникал тусклый свет настольной лампы. Взволнованная, Флоренс переступила порожек и оказалась внутри. Прикрыв за собой дверь, она улыбнулась. Эдвард спал прямо на кожаной софе, вытянув длинные ноги на подлокотник. Левая рука покоилась на груди, правая свободно свисала вниз – лучше и придумать нельзя! Прошлая ночь, похоже, утомила графа. Девушка даже подумала было оставить его, но, нащупав бархат в кармане, двинулась к спящему.

Однако Эдвард спал не так глубоко, как ей показалось вначале. Стоило ей обвязать галстук вокруг его правого запястья, как он открыл глаза и резко сел. Недоуменно глядя на свою руку, он спросил:

– Что ты вытворяешь?

Флоренс затрепетала от такого жесткого тона. Подобной реакции она не предвидела.

– Прости... я совершила ошибку? Женщине нельзя такое делать?

– Ни одной женщине нельзя делать такое со мной, понятно?

Девушка попятилась, выпуская галстук из пальцев, в то время как Эдвард раздраженно пытался его развязать.

– Прости... мне не стоило будить тебя. Ты явно в дурном настроении.

– Да все в порядке с моим настроением! – Он взглянул на Флоренс так гневно, что ее щеки запылали. Граф сделал паузу, словно собираясь с силами, и продолжил: – Послушай меня, Флоренс. Я виноват, что сорвался, но, должно быть, ты не так поняла то, что произошло между нами ночью.

– Не так? – спросила девушка, холодея.

– Я не виню тебя в этом. Только я виноват в том, что случилось. Ты юна и неопытна, а я... мне нужна была женщина. Я знаю, что мой поступок не имеет оправдания. Но такова жизнь. – Он говорил очень внятно, четко выговаривая слова, как будто с трудом подбирал их. Но Флоренс казалось, что каждое слово доходит до нее с опозданием. Все, что она поняла, – это то, каким холодным снова стал голос графа. – Важно другое, – продолжал тот. – Я переговорил с Фредди. Как я и подозревал, у него и в мыслях не было разрывать помолвку. Наоборот, он всецело готов к тому, чтобы пройти через вашу свадьбу.

– Пройти через свадьбу, – словно эхо, повторила Флоренс. Господи, как чопорно и гадко это звучит!

– Завтра я уезжаю, – снова заговорил Эдвард. – У меня дела на мельнице. Полагаю, что вы с Фредом все выясните и обговорите к моему возвращению. Кроме того, я очень надеюсь, что ты успеешь забыть все то, что было между нами, – для твоего же блага, Флоренс. – Он нахмурился и посмотрел на нее самым холодным взглядом, на какой только был способен. – То, что случилось, больше никогда не повторится!

– Но тогда зачем ты отдал мне это? – Девушка вытянула вперед руку, на которой тускло и как-то жалко сверкнул рубин.

Эдвард уставился на отцовское кольцо так, словно впервые увидел его.

– Вот черт! Откуда оно у тебя?

– Ты оставил его на моей подушке.

– Не может... Черт, должно быть, оно соскользнуло с пальца ночью. Так иногда бывает, когда мне холодно.

Флоренс отшатнулась.

– Тогда я буду молить Бога о том, чтобы тебе всю твою жизнь было холодно!

Эдвард уставился на Флоренс так, словно она швырнула в него гадюку. У него был такой растерянный вид, что девушка пожалела о своих словах. Но как он мог поступить с ней столь жестоко, а теперь выглядеть таким несчастным, словно это его сердце разбилось на кусочки?

«Глупая Флоренс, – подумала девушка с отчаянием. – Глупая и доверчивая!»

– Значит, то, что случилось этой ночью, не имеет для тебя значения? – устало и обреченно спросила она.

Эдвард сник, словно на плечи ему навалился тяжкий груз, но ответил твердо и спокойно:

– Почему же? Мне понравилось то, что между нами было. Но не более того.

Флоренс с ужасом смотрела ему в лицо, словно была готова увидеть в нем очертания дьявола, но перед ней были только прямой, хищный нос, хмурые брови и синие-синие глаза.

– Ты не заслужил того, что было между нами, – произнесла она жестко. – Такие люди, как ты, не заслуживают ни любви, ни понимания.

Граф молча опустил глаза. Он не попытался объясниться, не стал молить о прощении – он вообще не сказал ничего из того, чего так ждала Флоренс.

«Это ошибка! – хотелось закричать ей. – Глупая, нелепая ошибка! Ты же на самом деле любишь меня? Я знаю, что любишь!»

Флоренс, не отрываясь, смотрела на темную вену, бившуюся у самого горла Эдварда.

Затем она отвернулась и вышла.

Девушка двигалась по коридору второго этажа словно лунатик, не замечая ни семейных портретов в золотых рамах, ни озадаченного взгляда одной из горничных, быстро прошедшей мимо. Ей так сильно хотелось верить, что Эдвард любит ее, что она сумела убедить себя в том, будто это правда. Кэтрин Эксетер была права: женщину легко обмануть. Она сама сунула голову в петлю, позволив жестоким рукам затянуть ее.

«Боже мой, Боже мой», – стучали ее шаги в коридоре в такт колотящемуся сердцу. Что же ей делать теперь?

Какая-то часть Флоренс пыталась убедить ее, что проще всего будет броситься за помощью к Фредди, убедить его жениться на ней и спасти от того кошмара, в котором она оказалась сегодня.