Эмма Холли - Запретный плод

– Твой отец был очень мудр.

Флоренс печально улыбнулась:

– Когда он говорил о посторонних людях, он всегда был мудрым.

– Значит, я могу рассчитывать на прощение, Флоренс, дочь мудрого викария?

– Не думаю, что оно требуется.

– Дело в том, что есть еще кое-что. И ты должна это узнать.

После того, что Флоренс узнала из рассказа Фреда, история с лакеем, поставившая виконта в столь затруднительное положение, не удивила ее. Гораздо больше ее потрясло то, что мистер Моубри был также и поверенным Эдварда, и что ему принадлежала идея скорого брака виконта и дочери викария. Не успела девушка ужаснуться хитрому замыслу, как Фредди поведал ей об участии герцогини в этой истории.

– Так они все знали? – воскликнула Флоренс, и краска бросилась ей в лицо. Изумление и гнев, охватившие ее, грозили разорвать грудь. – Тетя Ипатия и Эдвард? Они знали, что с тобой происходит, и все равно желали этого брака?!

– Им все представлялось иначе, дорогая. Они надеялись, что мне удастся преодолеть в себе пагубную страсть. Они знали, что тебе нужен муж, и решили, что я подойду тебе не меньше, чем кто-либо другой.

– Они обманывали меня! Заставили поверить, что я тебе небезразлична!

Фредди схватил Флоренс за плечи.

– Но так и есть! Я никогда не лгал тебе в этом! Если бы Найджел и я... если бы мы...

– О, продолжай, ничего страшного! – пылая яростью, произнесла девушка. – Если бы вы с Найджелом не любили друг друга, ты бы провел свою жизнь, обманывая меня и себя!

Фред отпрянул от нее, опустив руки. Он знал, что Флоренс права, и всем сердцем жалел ее.

– Флоренс...

– Вы все здесь лжецы! – закричала она, схватившись за голову. – Лжецы, каких мало. Я думала, что обрела чудесный дом с прекрасными родственниками, а попала в осиное гнездо! А Эдвард – он хуже всех вас! Господь милосердный! Не могу поверить, что я пыталась завоевать его доверие, что меня беспокоило его мнение! Он просто змея, он гадкое насекомое, которое даже раздавить противно!

– Флоренс, – вдруг прервал ее Фредди. Казалось, он видел что-то, стоящее за ее гневом на Эдварда, – разочарование и горечь. – Успокойся, Флоренс.

– Граф Грейстоу – паук, опутавший сетью всех вас. Мне жаль тебя, потому что у тебя такой брат.

Фред схватил Флоренс за руку, и девушка неожиданно увидела, что на большом пальце у нее все еще надето кольцо с рубином. Она нервно отдернула руку и чуть не заплакала от боли, пронзившей сердце.

– Не суди его слишком сурово, – тихо сказал Фредди с легкой усмешкой. – Я не пытаюсь оправдать его методы, но он действовал из соображений всеобщего блага. Просто его любовь к ближним принимает порой уродливые формы. Но он заботится обо всех, кто ему дорог, включая тебя.

– Ха! – Флоренс быстро вытерла глаза рукавом. – Ты многого не знаешь, мой друг. Ты говоришь, Эдвард заботится обо мне? Уж лучше тебе не знать, как далеко простирается эта забота, поэтому я предпочитаю презирать его, а не ненавидеть.

Не слушая протестов Фреда, ослепленная слезами и болью, Флоренс выскочила из комнаты. Она не побежала по коридору лишь потому, что знала, что Фред не станет догонять ее.

Змеиное гнездо, думала Флоренс, брезгливо приподнимая юбки над ковром. И Эдвард! Ужасное создание без жалости и сочувствия, расчетливо подчинившее все и вся своей воле. А она-то думала, что у него есть сердце! Как наивна она была сегодня утром, Господи, как же наивна!

Флоренс торопливо поднималась по лестнице, шагая сразу через две ступени, подгоняемая стыдом и гневом.

Они использовали ее, каждый, но только Эдвард использовал ее так, что этого уже не исправить.

Она полюбила чудовище.

–И все-таки я не понимаю, почему мы уезжаем, – повторила, наверное, в двадцатый раз Лиззи, пакуя вещи. – Уж если вы решили вернуться в Кезик, то почему бы виконту не отвезти вас туда?

Не обращая на ее протесты ни малейшего внимания, Флоренс распахнула гардероб. По приказу герцогини почти все старые платья девушки были уничтожены, а значит, у нее почти не осталось одежды. С тяжким вздохом она достала самый простенький из новых нарядов, а еще несколько бросила на постель. В случае крайней нужды можно будет продать платья, хотя Флоренс с трудом мирилась с этой мыслью – по правде сказать, она считала эти вещи собственностью Ипатии.

Лиззи, недовольно бурча себе что-то под нос, начала складывать наряд из бледно-желтого муслина. Юбки были пышными, и свернуть платье в небольшой рулон оказалось задачей нелегкой. Флоренс предупредила служанку, что взять придется только то, что они смогут унести в руках, а значит, о вместительных дорожных сундуках не может быть и речи.

– И дался вам этот Кезик! Что вам там делать, мисс?

– Я наймусь к какой-нибудь пожилой леди в качестве компаньонки и пристрою тебя, – ответила Флоренс с уверенностью, которой не чувствовала.

– Ха! Да у этих старых перечниц в Кезике не больше денег, чем у вас!

– Значит, наймусь ко всем сразу. Придется собрать целую коллекцию старых перечниц.

Не ожидавшая подобной шутки, Лиззи прыснула, но быстро посерьезнела.

– Но ведь это глупо – то, как вы расстались с мистером Фредди. Что бы там с ним ни выяснилось, я уверена, ничего страшного. С ним-то вы точно устроились бы получше, чем в захудалом Кезике! И вот еще что! – Лиззи уставилась на хозяйку неподвижным взглядом. – Мне не нравится, что мы собираемся временно остановиться у этой тетки, подруги герцогини. Я слышала, как слуги обсуждали ее. Говорят, она совсем выжила из ума.

– Она вовсе не выжила из ума, – терпеливо сказала Флоренс. – Просто на ее долю выпало много горя, впрочем, как и на нашу с тобой.

– Но...

Флоренс не выдержала. Разочарования дня, боль, терзавшая сердце, горечь от необходимости покидать дом, который уже казался своим, – все вылилось в раздражение и гнев. Еле сдерживая себя, девушка процедила:

– Ты можешь остаться, если хочешь. Уверена, наш добросердечный граф найдет для тебя местечко, тем более что на кухне явная нехватка прислуги.

Кровь бросилась Флоренс в лицо, когда она увидела обиду в глазах Лиз.

– Вот черт! – спохватилась девушка. – Я не хотела, чтобы это прозвучало грубо. Эдвард может найти для тебя занятие получше, чем мытье грязной посуды. Если ты попросишь, он пристроит тебя горничной к герцогине или к одной из ее приятельниц.

– Но я вовсе не хочу быть ничьей горничной – только вашей!

– Видишь ли, – мягко сказала Флоренс, – ситуация сильно изменилась. Теперь мне не нужна горничная, ведь я больше не леди.

– Неправда, мисс! Какая разница, кем вы уродились. В душе вы всегда были леди!

Не в силах слушать это, Флоренс просто распахнула объятия заплаканной служанке. Бедная Лиззи! Она так восторгалась этим домом! Газ и водопровод! Флоренс и сама не поняла, когда приняла решение оставить-таки служанку в Грейстоу. Нужно просто поговорить с Эдвардом и убедить его помочь Лиз. Наверняка он согласится, подумала девушка, сама не понимая, откуда у нее взялась такая уверенность.