Николь Джордан - Брак по расчету

– Слоан…

– Я не могу сейчас остановиться, - пробормотал он. - Слишком хочу тебя.

Шелковистая головка погрузилась в горячий бархат ее лона. Слоан застонал, а Хизер подалась ему навстречу. Но неожиданно он замер.

– Скажи мне, - раздался его гортанный голос. - Скажи, что хочешь меня так же сильно, как я тебя.

– Д-да, - выдавила Хизер, сгорая от желания вновь почувствовать в себе этот гигантский неумолимый стержень, достающий, казалось, до самого сердца. Ей хотелось закричать от глухого отчаяния, когда он неожиданно вышел из нее. Но Слоан немедленно снова ворвался, с еще большей силой. Хизер благодарно всхлипнула.

И то, что начиналось нежной прелюдией, превратилось в бушующий вихрь. Забыв обо всем, он снова сжал ее ягодицы и ринулся вперед, неукротимый, буйный, яростный, пронзая раз за разом ее беспомощное тело.

Они сжимали друг друга, как смертельные враги. Он брал ее настойчивыми, грубыми толчками, с восторгом ощущая полную власть над этой женщиной. Она принадлежит ему, и только ему!

Она рассыпалась миллионами легких сверкающих снежинок как раз за мгновение до того, как он последовал за ней. Сначала бурный шквал захватил жадными щупальцами ее, а потом и его. Ослепленный желанием, Слоан, сделал последний отчаянный выпад и с хриплым стоном отдался на волю экстаза.

Когда шторм стих, он обессиленно обмяк на ней, все еще изредка вздрагивая. Кожа поблескивала от пота, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Оба долго молчали. Истомленная любовью и тоской, Хизер тихо лежала в его объятиях.

– Этого… этого не должно было случиться, - прошептала она наконец. И Слоан с упавшим сердцем понял, что его жена плачет. Утешить ее, обнять… но Хизер боязливо съежилась, едва он чуть крепче сжал руки.

– Я просила тебя не притрагиваться ко мне. И недоговоренность, непонимание, обида вновь вернулись, полосуя их острым ножом отчуждения.

– Ты горела не меньше меня, - с трудом выговорил Слоан. - И не стоит этого отрицать.

Он прав, и в этом вся беда!

Хизер со стыдом вспоминала, как самозабвенно отдавалась его ласкам. Она совершенно беспомощна против его вожделения, тает при одном взгляде на него. И ничем ей не защитить своего сердца. Ее любовь стала главным ее врагом. Оставаться здесь - обречь себя на медленное угасание.

На следующее утро Хизер, то и дело смахивая горючие слезы, заставила себя приготовить завтрак для Дженны. Она с удовольствием спряталась бы куда-нибудь, скрыла от посторонних глаз свои муки, но с еще большим удовольствием уехала бы отсюда далеко-далеко. Только Дженна удерживала ее от этого шага.

Больше она не в силах здесь оставаться.

Сглотнув колючий комок, она невидящим взором уставилась в кухонное окно. Как невыразимо тоскливо провести остаток жизни в одиночестве, покинув все, что она привыкла считать родным: любимую дочь, мужа. Но что ждет ее, если она все же останется? Борьба за любовь человека, которому она безразлична? Она любит Слоана. Страстно. И поклялась рано или поздно заставить его забыть былые горести и беды. Но исцелить его так и не смогла. Глупая! На что она надеялась? Только последняя дурочка способна так себя переоценивать!

Сначала ей казалось, что можно довольствоваться лишь ролью любовницы Слоана, делить с ним физическую страсть и не требовать большего. Но оказалось, что это невозможно. Дальше переносить его безразличие она не в состоянии. Он никак не поймет, что его жизнь без нее - пустое, бессмысленное существование. Да и она тоже ничего не значит без него.

Ни один мужчина не имел над ней такой власти. До вчерашнего дня гордость запрещала ей молить о крохах его расположения. Но Хизер опасалась, что превратится в некое подобие назойливой нищенки, если проведет здесь хотя бы еще неделю. И тогда она пропала. Станет настоящей рабыней. Продаст тело и душу, будет терпеть жестокость и унижение, ибо так больна любовью к нему, что готова вынести все.

Хизер спрятала лицо в ладонях. Она должна решиться. Ее уход - самое лучшее для них обоих. Возможно, когда-нибудь роковое чувство, завладевшее его сердцем, поблекнет, а боль утихнет… Хизер горько всхлипнула.

Но тут Дженна в восторге завизжала при виде своего дорогого па. Хизер испуганно встрепенулась. Как же это она не услышала шагов Слоана?

Муж подошел и поднял дочь. Пока он усаживался с Дженной за стол, Хизер искоса посматривала в его сторону. Ничего не выражающее, хмурое лицо; все внимание сосредоточено на дочери.

Хизер молча отвернулась и в тягостной тишине принялась машинально помешивать овсянку, чувствуя пристальный взгляд мужа. Положив немного каши в деревянную миску, она добавила сахара, молока и подошла к столу.

– Сам покормишь Дженну или я?

– Сам…

Она поставила миску перед мужем и, шагнув к раковине, стала мыть посуду. Слоан осторожно подносил ложку за ложкой ко рту девочки. Услышав за спиной жизнерадостное воркование Дженны, Хизер стиснула край раковины с такой силой, что он впился в ее ладони. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прийти в себя и собраться с духом. Нужно раз и навсегда покончить с колебаниями. Долгие проводы - лишние слезы.

– Слоан, - тихо начала она, - думаю, мне лучше уехать. Мне с самого начала не следовало являться сюда.

Она нерешительно обернулась и обнаружила, что он не сводит с нее потемневших глаз.

– Куда же ты собралась?

– Не знаю… вероятно, в Денвер.

Слоан ничего не ответил. Это был удар ниже пояса. Хизер решила бросить его и Дженну! Он понимал, что винить в этом должен лишь себя, но все же невидимый кулак врезался ему в живот с такой злобной силой, что он едва дышал.

– А Дженна? - наконец выдохнул он. - Намереваешься покинуть и ее? После того как она тебя полюбила? Привыкла?

Хизер посмотрела на девочку, весело болтавшую ложкой в миске.

– Я тоже ее люблю. Но чем дольше задерживаюсь здесь, тем труднее будет расставание. У детей короткая память. Она забудет меня.

«А я? - едва не крикнул Слоан. - Что я без тебя?»

– Разумеется, герцогиня, - презрительно хмыкнул он. - Она слишком мала, чтобы чувствовать что-то! И к тому же всего-навсего полукровка!

На щеках Хизер вспыхнули красные пятна.

– Не смей употреблять это слово в моем присутствии!

– Почему нет? Дженна действительно полукровка!

– Возможно, но она в этом не виновна. Не может же она выбрать другую мать!

Слоан со свистом втянул в себя воздух. Уж лучше бы она дала ему пощечину, все было бы не так больно!

Хизер была готова откусить себе язык. Как она могла! Что за гадость слетела с ее языка! Она сама не знала, почему с такой яростью набросилась на него. Неужели потому, что он так глубоко ранил ее?

– Прости… прости, пожалуйста. Мне не следовало это говорить.