Николь Джордан - Брак по расчету

– Не стоит снова извиняться, Эван. Все давно забыто, и к тому же вы сделали нам такой щедрый свадебный подарок! Очень благородно с вашей стороны.

– Это такая малость, и мне ничем не загладить своего варварского поступка.

– Еще раз заверяю: я давно выбросила все это из головы.

– Значит, вам не противно меня видеть?

– Нет… вовсе нет. Наоборот, я ужасно рада! - воскликнула Хизер, к своему удивлению поняв, что так оно и есть в действительности. - Но стать вашей женой не могу.

– Если не желаете возвращаться в Сент-Луис, оставайтесь здесь, в Колорадо. Я куплю вам дюжину ранчо.

– Эван, пожалуйста, поверьте мне. Я потрясена вашим великодушием, но этому не бывать. - Она осторожно отняла руку и отодвинулась. - Боюсь, что никогда не буду питать к вам иных чувств, кроме дружеских. Мне очень жаль.

Эван тяжело вздохнул.

– Я опасался этого. Но не мог не попытаться. - Он опустил глаза, и Хизер окончательно растерялась, не зная, что еще сказать ему.

– Так вы все-таки собираетесь оставить мужа? - тихо спросил он.

– Сама не знаю. Но в любом случае не могу принять ваше предложение. Несправедливо, если жена такого прекрасного человека, как вы, не ответит на ваши чувства. Видите ли… я люблю Слоана.

Эван долго молчал, ошеломленный столь откровенным признанием. Не привыкший к поражениям, он казался совершенно сломленным.

Наконец придя в себя, Рэндолф достал из внутреннего кармана длинный конверт.

– Думаю, это по праву принадлежит вам. Хизер с любопытством заглянула в конверт. Внутри оказался чек на полторы тысячи пятнадцать долларов.

– Что это?

– Деньги, которые мистер Маккорд дал мне в счет вашего долга, плюс проценты за шесть месяцев.

– Не понимаю…

– Я наконец осознал, что не имел права добиваться от вас выплаты тех денег, что проиграл ваш отец, - с горечью признался Эван. - К тому же я гнусно воспользовался вашей зависимостью от меня, чтобы получить согласие на брак. Это непростительно и мерзко.

Хизер на секунду зажмурилась при мысли о том, что жизнь ее могла бы течь по совершенно иному руслу, приди Эван к такому заключению до того, как она из чистого отчаяния решилась стать женой Слоана.

– Мне следовало бы простить вам все долги, когда вы в первый раз отказались от моего предложения. Но я не мог допустить мысли, что Маккорд вас получит. Назовите это гордостью или ревностью, но я хотел заставить его страдать.

– Спасибо, Эван. Я найду деньгам достойное применение.

– Можете по крайней мере выкупить закладную на ранчо. Тоже полторы тысячи, не так ли?

– Откуда вы знаете, что «Бар М» заложено?

– Я взял на себя смелость быть в курсе относительно финансовых дел моих врагов, - объяснил Эван и, не дав ей, возразить, добавил: - Клянусь, мои намерения были чисты. Насколько я понимаю, вашему мужу приходится нелегко?

– Не тяжелее остальных. - Хизер встала на защиту Слоана. - Многие ранчеро терпят невзгоды в этом году.

– Возможно, но они не женаты на вас. - Глаза Рэндолфа потемнели. - Хизер, дорогая, я желаю вам только добра и счастья и всем сердцем хотел бы замолить прошлые грехи. Если позволите, я готов предоставить любые кредиты, чтобы укрепить положение вашего мужа и вернуть империи Маккордов прежний блеск. Никаких условий. Только ради нашей с вами дружбы. Буду счастлив, если примете мою помощь, хотя бы в память о вашем отце. Он был моим близким приятелем, и я многим ему обязан.

– Я ценю ваше великодушие, Эван, но должна отказаться. Слоан ни за что не согласится. Он очень горд и не возьмет ни цента даже от родственников.

– Хорошо, но я не могу спокойно смотреть на ваши страдания. И мне не нравится, что вы вынуждены снова искать работу.

– Очень благодарна за ваше участие, но не приму никакой финансовой поддержки.

– Но почему?!

– Во-первых, мне приходится думать о своей репутации, а во-вторых, я не желаю быть в долгу ни у кого на свете. Считайте это высокомерием, если хотите.

На лице Эвана появилась такая очаровательно-искренняя улыбка, что Хизер невольно вспомнила о его успехе у дам.

– Так и быть. В таком случае разрешите хотя бы найти вам приличное место. У меня множество деловых знакомых в Денвере, если вы, разумеется, решитесь жить там. Я наведу справки, причем как можно более дипломатично и без лишнего шума. Кроме того, я знаю одну достаточно влиятельную и богатую вдову, которая ищет компаньонку, и с удовольствием представлю вас ей.

– Что же… думаю, в этом нет ничего неприличного.

– Но если вы собираетесь уехать отсюда, - поколебавшись, заметил Эван, - почему бы вам не вернуться домой, в Сент-Луис, где все ваши друзья?

Хизер едва заметно пожала плечами. Он прав, в Сент-Луисе немало людей, которым она небезразлична, и, кроме того, Уинни, разумеется, не откажется вновь принять ее. Не нужно будет платить за квартиру, что немаловажно при ее ограниченных средствах. Но она предпочитала Денвер, где станет вести тихую, скромную жизнь и никто не узнает о крахе ее семейной жизни. И потом, она все-таки будет поближе к Дженне, к Слоану…

– В Сент-Ауисе у меня нет будущего, - уклончиво ответила Хизер. - Но я еще располагаю временем, чтобы решить, как поступить дальше. До выборов останусь здесь.

– То есть еще две недели?

– Да. Выборы через среду.

– Думаю, страсти предвыборной гонки к тому времени улягутся, но кто знает? Ричард напечатал несколько разгромных статей, обличающих соперника вашего мужа.

– И он прав. Мистер Ловелл, к сожалению, считает, что богатым людям все дозволено. Его поступки трудно назвать этичными.

– Я едва с ним знаком, но, по слухам, он человек без всяких моральных устоев. И не смирится с поражением.

– Я тоже так думаю, - согласилась Хизер.

– Ваш муж должен быть начеку.

Она кивнула. Шансы Слоана на победу значительно возросли благодаря правдивым репортажам Ричарда, ставившим под сомнение многие достаточно прибыльные сделки и махинации шахтовладельца. И Хизер не сомневалась, что Ловелл пойдет на все, чтобы обернуть дело в свою пользу.

Из раздумий ее вывел пронизывающий взгляд Эвана.

– Уверены, что у меня нет никаких надежд на то, что вы перемените свое решение? - тихо спросил он.

– Простите, Эван. Жаль, что я не испытываю к вам более теплых чувств, чем дружба.

– Знаю… вы клянетесь в любви к этому ковбою, которого называете мужем. Не пойму, что вы в нем увидели.

– Эван…

Он снова вздохнул.

– Простите меня, дорогая. Я веду себя как избалованный ребенок. Никогда не мог покорно принимать собственный проигрыш. Приходится делать хорошую мину при плохой игре.

Он расправил плечи и мгновенно превратился в невозмутимого джентльмена, миллионера, правившего всем Сент-Луисом и едва ли не половиной страны.