Барбара Пирс - Грешники

В минуты невзгод здесь можно было забыть о политике и стать свидетелем того, как товары, производимые человеком, превращаются в золото. Когда-то Маккус был всего лишь сторонним наблюдателем, но теперь превратился в полноправного участника этой международной империи.

– Мистер Броули!

Маккус повернулся к лестнице, которая вела в галерею. До начала восемнадцатого века галерея была отдана хозяевам различных магазинов. Теперь же верхние этажи занимали всевозможные конторы. Мистер Кенит Ходж, энергичный мужчина лет пятидесяти, был биржевым маклером, и его контора находилась на нижнем этаже. Он поднял в знак приветствия руку и пошел навстречу Маккусу. Он весь раскраснелся, очевидно сбившись с ног в поисках Маккуса.

Мистер Кенит Ходж оперся на лестничные перила и тяжело неревел дыхание.

– А вот и вы, сэр! Доброго дня. Я уже решил, что перепутал день нашей встречи.

– Примите мои извинения, мистер Ходж. Меня задержали и банке дольше, чем я ожидал, – объяснил Маккус. – Поднимемся наверх?

Ходж кивнул.

– О да, тем более что вас ждут хорошие новости, сэр.

– Я буду очень рад их услышать, мистер Ходж. – Хорошая новость из уст биржевого маклера могла означать лишь одно: недавно заключенная мистером Броули сделка принеслa прибыль. Маккус похлопал своего спутника по спине, и они стали подниматься по лестнице. Переступая через ступеньки, Маккус раздумывал о том, найдется ли у него время, чтобы заглянуть в один из ювелирных магазинов на Бонд-стрит. Ему хотелось поделиться своей радостью. Кроме того, он надеялся, что изысканный подарок, возможно, ослабит напряжение, возникшее между ним и Файер. Маккус чувствовал свою вину перед девушкой за то, что набросился на нее, когда застал ее беседующей с Тревором. Но какая леди устоит перед драгоценной безделушкой?

– Ваше долготерпение делает вам честь, – заметил лорд Хоксби, отвлекая внимание Файер, которая разглядывала витрины.

Столкнувшись с ним взглядом в отражении витрины, Файер поспешно отвела глаза и начала с особой пристальностью изучать соломенную шляпку, которой она до этого восхищалась. Файер не могла бы сказать, что вызвало у нее большее раздражение, – упоминание графа о скандале, виновницей которого считали Файер, или настойчивое приглашение ее матери, позволившее ему сопровождать женщин во время похода по магазинам.

– Как странно вы выразились, милорд. Это и похвала, и оскорбление. Вы всегда так лаконичны?

Брови графа от удивления поползли вверх. Он хмыкнул, высоко оценив их словесную дуэль.

– Миледи, я хочу выразить вам свое восхищение. Вы необыкновенно проницательны и остроумны. Прошу вас, примите эти слова как знак моего искреннего уважения и похвалы.

– Похвалы за что? – спросила Файер, не скрывая иронии. Он начал загибать пальцы.

– За то, что терпели наше общество, за то, что с достоинством перенесли утреннее появление в вашем доме, за притворство герцогини.

Файер едва не остолбенела от неожиданности. Хоксби, как ей показалось, был действительно искренен. Друзья и знакомые ее родителей относились к тому кругу людей, среди которых не принято извиняться и думать об интересах других. Джентльмены, числившиеся в поклонниках герцогини, меньше всего волновали Файер. Она старалась не касаться этой темы. Дружба с любовником матери казалась ей немыслимой.

Хорошее воспитание лорда Хоксби не позволило ему озвучить красноречивый взгляд Файер, и он осторожно продолжил:

– Наше присутствие сегодня создало массу неудобств, но ваша матушка не особенно старалась сглаживать острые углы.

Граф намекал на сцену, которая произошла за завтраком. Конечно, Файер не была готова к тому, что ей придется встретиться с любовниками своей матери утром в родительском доме. Она уже слышала о Крешетте, но Хоксби? Девушка с ужасом представляла себе, какой скандал устроит отец, если ему придет в голову явиться к завтраку именно в этот утренний час. Файер не могла смолчать. Когда джентльмены принялись живо обсуж дать скачки, она наклонилась к матери и прошептала:

– Мама, ты зашла слишком далеко.

– Я очень устала от головоломок, – отозвалась герцогиня, перемещая влажную ткань, которой она прикрывала глаза, к затылку. – Что тебя так расстроило?

– Лорд Крешетт и лорд Хоксби. – Файер поднесла к губам салфетку, чтобы ее не расслышали на другом конце стола. – Зачем ты привела их в дом? Что скажет папа, если увидит их здесь?

Раздраженная вопросами дочери, герцогиня выпалила:

– А почему герцогу надо будет что-то делать? Он может отправить их в подвалы.

Файер не скрывала, какой ужас вызвали у нее слова матери. Девушка представила, как ее отец приказывает Керди заживо замуровать графов, и содрогнулась.

– Но зачем ты так поступаешь? Это приглашение не вписывается ни в какие рамки. Даже для нашей семьи это слишком. Ксли ты хочешь привлечь внимание папы, то, может, найдутся другие способы разбудить его страсть?

– Дочь моя, ты совершенно не в себе. Что такого в том, что они с нами завтракают? Мы просто собрались пойти за покупками, и я не вижу причин для того, чтобы отказаться от услуги джентльменов, которые с удовольствием будут сопровождать нас в качестве эскорта.

– Мама, ты потеряла разум? – Файер не заметила, как ее голос зазвенел от возмущения. – Сидеть за столом в обществе двух любовников! Это немыслимо. Даже герцог не допустит, чтобы это сошло тебе с рук.

Ей пришлось замолчать, потому что мужчины тоже умолкли, удивленные и позабавленные словами Файер.

Герцогиня больше не желала терпеть истерические нападки дочери.

– Любовников? Но зачем мне оба сразу? Я привела Хоксби для тебя!

Файер была потрясена заявлением матери. Она не знала, что ей ответить. Надо отдать должное джентльменам – они быстро оправились после шока и попытались перевести разговор на другую тему, вспоминая впечатления вчерашнего вечера.

Теперь, стоя рядом с лордом Хоксби, Файер сказала:

– Милорд, я не заслуживаю вашей похвалы. Мне, по всей видимости, следует извиниться и перед вами, и перед лордом Крешеттом за свои нелепые обвинения.

– Но вы говорили правду. Лорд Крешетт и герцогиня – любовники. – Он кивнул в сторону ее матери и графа, которые склонились над отрезом шелковой ткани. Герцогиня хотела купить ее для нового вечернего платья. – Они не скрывают своих отношений. Миледи, я прошу у вас прощения. Ваша матушка – очень привлекательная, красивая женщина. Если бы все мои мысли не были заняты ее дочерью, я бы испытал соблазн отбить ее у лорда Крешетта.

Файер в изумлении подняла руку и предостерегающе произнесла:

– Лорд Хоксби, вы ничего не говорили, а я ничего не слышала.

Мужчина перехватил ее руку.