Элизабет Кейз - Негодник

– Ты такой смелый, такой умный… – Бетани целовала темные кудри сына, и слезы ручьем лились из ее глаз. – Я так счастлива, что с тобой все хорошо.

– А почему ты тогда плачешь, мама?

– Потому что ты напугал ее, парень. – Подошедший Коннел смотрел на мальчика суровым взглядом. В одной руке Коннел держал свою куртку, в другой – курточку Росса.

Тут Бетани наконец-то посмотрела на хозяина Гленмида:

– Спасибо вам… Спасибо за сына.

– Не следует благодарить меня. Ведь я спасал свои деньги, свои капиталовложения. Надо было убрать детей подальше от жеребца, и я это сделал, вот и все. – Коннел снова повернулся к Россу: – Ты не выполнил моего требования. Ты ведь должен был держаться подальше от животных, верно? – Голос Коннела наполнился едва сдерживаемым гневом. – Ты до смерти напугал свою мать. А посмотри, сколько людей ты оторвал от работы. Что можешь сказать в свое оправдание?

Губы Росса задрожали, и мальчик пролепетал:

– Я должен был помочь Майклу. Он мой друг, и он был ранен. – Было совершенно ясно, что каждое слово мальчика – чистая правда. – Я пытался сделать то, чему вы учили меня, – быть сильнее…

– У тебя хорошая реакция. – Слова Коннела походили на похвалу, но произнесены были тоном, скорее близким к выговору. – Однако в следующий раз подумай, прежде чем делать что-либо. Например, сбегай за помощью. Не старайся решить все сам. Не следует полагаться только на себя. Мы все нужны друг другу, понимаешь? – Коннел взглянул на Бетани. – К сожалению, я усвоил этот урок слишком поздно.

В душном и влажном воздухе пахло грозой, уже бушевавшей где-то вдали. В который уже раз.

Погода в Ирландии, казалось, менялась гораздо чаще, чем на теплом побережье Северной Каролины. Почти так же часто, как настроения Бетани. Страх, страсть, желание, гнев, надежда – все эти мысли и чувства; бушевавшие в ее душе, ни на минуту не давали покоя.

Отойдя от окна, Бетани подошла к камину и протянула руки к огню. Бриджет, сидевшая в кресле у камина, монотонно позвякивала вязальными спицами создавая очередной шедевр прикладного искусства. Бетани же снова и снова вспоминала недавние события. Вспоминала сковавший ее страх, когда жеребец понесся на Росса. Вспоминала рассекающие воздух огромные копыта – смертельно опасные и беспощадные. А затем – молниеносная реакция Коннела, спасшего жизнь ее сыну.

В те страшные минуты она замерла, словно окаменела. Охваченная ужасом, утратила способность двигаться говорить, думать. Она оказалась не в состоянии спасти сына даже тогда, когда ему грозила смертельная опасность. И сознание собственной беспомощности заставляло Бетани содрогаться.

Ее не переставала мучить мысль о том, что в истории со своим замужеством она вела себя точно так же. По мере того как Финн погружался в пучину пороков, она, Бетани, все более «замораживала» себя, то есть теряла способность думать и действовать, а жизнь ее становилась все хуже и хуже Ее единственной надеждой и спасением был Росс. Лишь благодаря сыну она каждый день вставала по утрам и думала о делах насущных, заставляла себя и дальше терпеть пытки ежедневных унижений. Росс составлял смысл ее жизни. И вот сегодня она чуть не потеряла его.

Ей необходимо было видеть Коннела, чтобы поблагодарить его за спасение сына и объяснить, что значил для нее его поступок.

Коннел же, передав ей Росса, отправился на дальние конюшни, где оставался до конца дня. К вечеру дядя Джек пошел на конюшни, чтобы привести Коннела к ужину. Но оба до сих пор не вернулись.

– Тетушка Бриджет, ну где же они? – Бетани ужасно хотелось видеть Коннела. – Может, у них возникли проблемы с жеребцом, которого напугали мальчишки?

– Я думаю, всегда есть повод из-за чего-нибудь поволноваться. Вся разница только в том, как относиться к той или иной заботе. – Бриджет отложила вязанье. – Джек сказал, что с жеребцом все было в порядке, когда они вернули его в конюшню. А доктор сказал, что Майкл не получил ни царапины, так что малыша продержат в постели только день или два. Поверь, никаких существенных повреждений. Так что опасения твои преувеличены.

– Но Коннел так разозлился… Он столько денег вложил в новых лошадей. – Бетани принялась вышагивать от окна к камину и обратно, всякий раз обходя разбросанных по полу игрушечных лошадей, которыми днем играл Росс. – Он не позволил мне даже поблагодарить его. Взял и удрал в свои конюшни.

– Бетани Кэтрин Дойл Делейни, ты, кажется, совершенно ничего не понимаешь.

Бетани с удивлением посмотрела на Бриджет. Тетя называла свою племянницу полным именем только в тех случаях, когда была сердита.

– Нельзя судить обо всех без разбора мужчинах исходя только из неудачного опыта собственного замужества. Коннел был зол вовсе не потому, что в опасности находились его капиталовложения. Он испугался за Росса. Он испугался за тебя. Коннел злился от страха.

– Ты действительно так думаешь? – Бетани присела на краешек стоявшего у окна стула. Легкий ветерок колыхал занавески за ее спиной. – Но он казался таким решительным…

– В таком случае ты совершенно не разбираешься в подобных вещах.

– Что ты имеешь в виду?

Бриджет опять взялась за спицы.

– В свое время вы с Коннелом оказались слишком доверчивы и оба на этом сильно обожглись. Именно потому с годами вы становились все более недоверчивыми и стали излишне мнительными. Коннела испугала мысль о том, что вы с Россом дороги ему. Почувствовав, насколько больно будет ему потерять кого-то из вас, он решил держать вас на расстоянии.

Слова тетушки поразили Бетани. Возможно, Бриджет была права, но если так… Покусывая губу, Бетани пыталась освоиться с мыслью о том, что Коннелу Делейни в этом мире было так же неуютно, как и ей. Отягощенный сознанием вины за допущенную когда-то ошибку, он стал принимать на себя ответственность и за другие беды, хотя ни в чем не был виноват.

– Ты думаешь… думаешь, что Коннел испугался за меня так же, как я за него?

– Совершенно верно. Но скажи, что же ты теперь намерена со всем этим делать? – Бриджет вопросительно взглянула на племянницу.

Бетани пожала плечами. Действительно, что она собирается делать? Не зная, как ответить на этот вопрос, Бетани спросила:

– Как ты смогла так просто простить Джека Бренигена? Как смогла забыть всю свою боль, весь страх?

– А нечего было и прощать. Какие уж тут могут быть счеты? Мы любили друг друга, но он не смог вернуться в срок. А я уехала. Обоих нас надо простить. Мы никогда всерьез не пытались разыскать друг друга. Больше всего нам надо было научиться верить. Мы в полной мере настрадались в прошлом, поэтому теперь можем все начать заново.

«Начать заново»? Звучало очень заманчиво, но совершенно не подходило к ним с Коннелом. Во всяком случае, у них все было совсем не так, как у Джека и Бриджет. Хотя…