Бобби Смит - Небеса

Размышляя о прошедшем, Уин понял, что решил принять участие в поиске венца только потому, что это должен был сделать его дядя. Но с течением времени он все больше убеждался, что был ничто по сравнению с дядей. Ему было далеко до истинной доброты, деликатности и терпимости, которыми обладал Эдвард Брэдфорд.

Все началось в первый же день поездки. Люди, видя его одеяние священнослужителя, подходили к нему и начинали изливать душу. Уин был ошеломлен таким вниманием, и дело было не в том, что он не хотел выслушать или помочь. Он просто не знал, как это сделать. Он пытался утешить, сказать что-либо доброе, но в большинстве случаев просто сидел и слушал. Его интересовало, как можно научиться разбираться в человеческой душе, действенны ли его благословения. В глубине души он надеялся, что да. Люди доверяли ему и надеялись, что его несколько слов могут по-настоящему изменить их жизнь.

— Святой отец. — Женский голос отвлек его от собственных мыслей, и Уин увидел стоящую перед ним блондинку, похожую на ангела.

— Да, мэм. — Он начал подниматься.

— Нет, нет, не надо вставать. Я хочу угостить вас этим печеньем, — сказала она, протягивая маленькую коробочку. — Вы выглядите усталым, святой отец. Так, может быть, это поможет.

— Благодарю, миссис…?

— Уилсон, святой отец, Маргарет Уилсон. — Она просияла от радости, видя, что он открывает коробку.

— Я — отец Брэдфорд. Благословляю вас, миссис Уилсон. Это печенье как раз то, что мне нужно в данный момент. Оно выглядит аппетитно.

— О, прекрасно. Мой поезд сейчас отправляется, так что я уезжаю, святой отец.

— Желаю счастливого пути.

— Благодарю, отец Брэдфорд. Вам также, — на прощание улыбнулась миссис Уилсон. Она считала его самым симпатичным священником, которого когда-либо встречала, и, когда она садилась в поезд, на сердце у нее было легко.

— Вы очень милый человек, — сказала Алекс, ласково улыбаясь Уину. Она сидела рядом с ним, дожидаясь, когда он закончит разговор с блондинкой.

— Благодарю вас, — ответил он. Интересно, что бы она сказала, если бы знала о его обмане? — Возьмите печенье. — Он держал коробочку перед ней.

— С вами, наверное, это постоянно случается? Все подходят, исповедуются, просят совета… Это так обременительно, — сказала она и взяла печенье. — Вы прекрасно держитесь.

— Это совсем не обременительно, — ответил он и тоже взял печенье, хотя на самом деле ему было ужасно неловко благословлять при таком количестве свидетелей. Интересно, учат ли священников благословлять в семинарии?

— Если я смогу помочь хоть одному человеку, смягчить любовью и милосердием хоть одно сердце, прояснить хоть одну душу, то я не зря родился на свет. — Он с удивлением подумал, что, пожалуй, говорит это искренне и верит своим словам.

— Знаете, вы особенный, вы непохожи на других. — Нежный блеск светился в темных глазах Алекс.

Уин пристально посмотрел на нее. Она была очень привлекательна, и ему хотелось ее обнять. Ее губы казались мягкими и непреодолимо влекли, ему хотелось целовать ее. Раньше в его жизни были бренди и доступные женщины. От бренди он и сейчас не отказался бы, но единственной женщиной, которую он желал, была Алекс.

Уин быстро доел печенье и посмотрел по сторонам. Интересно, чтобы она сказала, если бы узнала его мысли.

— Я такой же, как все.

— Нет, что вы, вы — человек незаурядный, поэтому и посвятили свою жизнь Богу и Церкви. Вы достойны восхищения!

Ее похвала болезненно отозвалась в сердце Уина. Какое жестокое разочарование ждет Алекс, когда правда обнаружится! Он пытался успокоиться, убеждая себя, что делает это из чистых побуждений.

Действительно, Уин не думал о личной выгоде, когда решился на обман. Он просто хотел сделать то, что не успел его дядя. Вера Эдварда должна была помочь им в поисках сокровища, поэтому он и переоделся священником. И он доведет дело до конца, чего бы ему это ни стоило.

Близость Алекс, невыносимая духота вокзала давили на Уина. Он понимал, что ждать придется не один час: поезд должен был отправиться в десять утра, а сейчас только три. Начальник станции объяснил пассажирам, что произошла небольшая авария на путях и придется подождать, однако разумные доводы не облегчали мучительного ожидания.

— Не возражаете, если я выйду на минутку на воздух, — сказал Уин Алекс и Мэтту.

— Мы останемся, вдруг объявят посадку, — ответил Мэтт.

Мэтт наблюдал за многочисленными собеседниками отца Уина, повествующими ему о личных проблемах, и размышлял, как такой человек, как Брэдфорд, мог стать священником. Вероятно, это было непоколебимое решение. Мэтт в душе восхищался цельностью, волей, силой характера своего нового друга. Он бы не смог отрешиться от себя и переживать чужое горе, как свое собственное.

Вручив коробку с печеньем Алекс, Уин вышел. Он хотел расслабиться, подышать свежим воздухом и направился к скамейке, стоявшей под раскидистым деревом.

— Святой отец…

Уин едва не застонал. Разве он хотел многого? Только несколько минут в одиночестве, несколько минут тишины… Чтобы никого не было вокруг.

— Да? — Он оглянулся и увидел маленького мальчика лет одиннадцати.

Взгляд мальчика был серьезный и озабоченный. Одежда — грязная и потертая, а его густых волос, похоже, давно не касался гребешок.

— Вы не могли бы поговорить со мной?.. Всего несколько минут. Это личное…

Уин понял, что мальчик заговорил с ним, с трудом поборов в себе робость, и не смог ему отказать.

— Разумеется. Давай посидим на той скамейке под деревом? Там прохладно.

— Как вам угодно, святой отец.

Они подошли к скамейке и сели. Мальчик собрался с духом и начал:

— Меня зовут Бобби, святой отец. Сразу хочу признаться, что я не католик.

— Понимаю. — Уин был озадачен. Если этот мальчик не католик, зачем он заговорил с ним? — Чем я могу тебе помочь?

— Видите ли, отец…

— Меня зовут Брэдфорд.

— Отец Брэдфорд, — продолжал мальчик и вдруг спросил с вызовом: — А, правда, что если я совершу какой-нибудь страшный грех, вы меня все равно простите?

Уин удивленно посмотрел на мальчика. О каких «страшных грехах» он говорит? Он только вышел из младенческого возраста.

— Не все грехи одинаковы. Потом это зависит… — глубокомысленно произнес Уин, тщательно пытаясь вспомнить хотя бы что-нибудь из учения католической церкви, которое он когда-то проходил в школе. Он так давно не был на исповеди…

— От чего? — Глаза мальчугана сузились, он внимательно изучал лицо священника, как он полагал, больше приближенного к Богу, чем простые смертные.

— От того, раскаивается ли человек в содеянном.

— Понятно. А можете ли вы простить настоящий грех, большой грех, убийство?

— Убийство? — Уин еще больше изумился. — Да, даже убийство может быть прощено, если человек раскаивается.