Морин Маккейд - Гордость и грех

При воспоминании о знойном взгляде Слейтера сердце Ребекки отчаянно забилось. Но гораздо больше ее беспокоило и пугало давно забытое возбуждение. Выйдя замуж, Ребекка познала всю силу плотского желания. И вот теперь влечение к Слейтеру пугало ее и вместе с тем возбуждало. Но она не могла допустить, чтобы это чувство получило продолжение. Она замужняя женщина и серьезно относится к брачным обетам в отличие от Бенджамина.

Осознав, насколько сильно у нее болят ноги, Ребекка села на кровать и скинула туфли. Она подула на мозоли, образовавшиеся на пятках и больших пальцах. Разве она сможет завтра танцевать? И как это удается остальным девушкам?

Закрыв глаза и пытаясь унять растущую в груди панику, Ребекка начала делать глубокие вдохи. Ткань платья сдавила ее грудь. Стянув с себя оскорбляющий достоинство наряд, пропахший дымом, табаком и другими «ароматами», о которых даже думать не хотелось, Ребекка повесила его на крючок. По крайней мере выбранное ею платье не разозлило сегодня никого из девушек. На Джорджии было голубое платье, из-за которого чуть не случилась драка, и Ребекка не могла не признать, что в сочетании со смуглой кожей выглядело оно на ней сногсшибательно. Ребекка же предпочитала приглушенные тона, но, несмотря на это, мужчины роились вокруг нее, точно мухи вокруг сочного плода.

«Что я здесь делаю?»

Одинокая и несчастная, как никогда, Ребекка принялась искать столь дорогое ее сердцу белое крестильное платьице. Она уткнулась в него лицом и вдохнула слабый аромат – единственное, что осталось от Дэниела. Сдавленные рыдания обожгли ее горло.

«Я вернусь, как только отыщу твоего отца. Обещаю».

Слейтер наблюдал за тем, как Эндрю выпроводил последних двух пьяных и запер дверь на ключ. Его плечи были устало опущены, а ноги шаркали по пыльной соломе, устилавшей пол.

– Сегодня от гостей отбоя не было, – заметил Слейтер. Эндрю провел рукой по волосам.

– Слухи о мисс Глори быстро распространяются.

Фрэнк, широкоплечий вышибала, потащил на кухню сразу несколько пустых стаканов, где их мыл и вытирал четырнадцатилетний мальчишка Тоби. Он работал только в такие ночи, как эта, и Эндрю всегда следил за тем, чтобы кто-нибудь проводил его домой после работы.

– Я еще ни разу не видел, чтобы сразу столько взрослых мужчин готовы были зарыдать как дети, когда зазвучала последняя песня, – усмехнувшись, заметил Слейтер.

Эндрю пожал плечами.

– Каждый из нас хранит в сердце любовь к матери. Даже развращенные, сквернословящие пьяницы.

Почувствовав себя неуютно при воспоминании о собственной матери, Слейтер произнес:

– Если тебе интересно мое мнение, то скажу, что Глори не стоит больше петь эту песню. Похоже, она и ее разволновала.

Эндрю отвел взгляд, и у Слейтера зародилось подозрение, что друг что-то от него скрывает.

– У нее тоже была мать.

Была. В прошедшем времени.

– Стало быть, она умерла. А что отец?

– Тоже умер. – Эндрю вскинул голову. – Ты никогда не интересовался работающими здесь девушками. Почему же для мисс Глори сделал исключение?

Теперь настала очередь Слейтера отводить взгляд.

– Как ты уже сказал, она другая. – Он исподтишка посмотрел на друга и поморщился, когда тот понимающе улыбнулся. – Не пытайся искать в моих словах скрытый смысл, Эндрю. Ты же знаешь, я не из тех, кто связывает себя серьезными отношениями. И уж тем более с девицей из салуна.

– Не все такие, как Лидия.

Недостатком их с Эндрю совместной работы было то, что прошлые ошибки вылезали на свет в тот самый момент, когда Слейтеру казалось, что он запрятал их достаточно глубоко.

– Ты прав. Но Лидия преподала мне урок, который я не скоро забуду.

– И что же это за урок?

– Всегда убеждайся в том, что у твоей возлюбленной нет поблизости мужа.

Эндрю пожал плечами.

– Судя по тому, что я слышал, у Лидии имелись веские причины сбежать от него.

– Возможно. Но она должна была рассказать мне о них.

– А ты бы после этого охладел к ней.

Слейтер бросил на друга недовольный взгляд.

– Я не был в нее влюблен.

Эндрю рассмеялся.

– Ты был зеленым мальчишкой двадцати одного года от роду. Конечно, ты влюбился в нее. Как в свою первую женщину.

– А сколько раз влюблялся ты?

– Так часто, что сбился со счета.

Слейтер засмеялся. Добродушная шутка друга, как обычно, сняла охватившее его напряжение. Слейтер всегда помогал прибираться в баре после закрытия, хотя это и не входило в его обязанности.

– Я смотрю, у тебя сегодня неплохой выигрыш, – заметил Эндрю, поднимая стулья и ставя их на столы.

– А все благодаря Биллу Чемберсу. В один прекрасный день он поймет, как я догадываюсь о том, что он блефует.

– Расслабься: Чемберс слишком самонадеян, а посему твердо убежден, что ничем себя не выдаст. – Эндрю положил ладони на поясницу и потянулся. – Я говорил тебе, что с сегодняшнего дня всю бухгалтерию будет вести Глори?

Слейтер изумленно посмотрел на друга.

– С чего это вдруг?

– Она попросила дать ей возможность попробовать, и я пошел ей навстречу. А что, если она разбирается в бухгалтерии лучше меня?

– Она отхватит неплохой куш, танцуя, выступая с песнями и ведя бухгалтерию.

Эндрю пожал плечами.

– Ей нужны деньги. И немалые.

– Для чего?

– Это не моя тайна. Если она сочтет нужным тебе рассказать, то непременно сделает это.

Известие о том, что Эндрю знает о Глори гораздо больше, чем он, было точно соль на рану. Слейтер видел, как его друг по-отечески поцеловал Глори, прежде чем отослать наверх, и это свидетельствовало о том, что он, как и все остальные, был к ней неравнодушен.

Эндрю налил в чашки остывшего черного кофе и добавил в каждую добрую порцию виски из личного запаса.

– Спасибо, – натянуто произнес Слейтер, беря чашку из рук друга. Это была первая порция спиртного за весь вечер, и он смаковал каждый глоток. Алкоголь отчасти сжег раздражение, оставив лишь угольки, которые все еще тлели в душе Слейтера.

Друзья пили в молчании, прислушиваясь к постепенно стихающим крикам припозднившихся гуляк. Еще час – и над городом повиснет гробовая тишина.

Эндрю поставил пустую чашку на стойку.

– Тебе лучше держаться подальше от мисс Глори.

Неожиданное замечание породило в душе Слейтера очередную вспышку гнева. Эндрю никогда не предостерегал его от отношений со своими любовницами.

– Это почему еще?

– Просто поверь на слово.

Слейтер прищурил глаза, и тлеющие угли, превратившись в раскаленную добела ревность, опалили его кровь.

– Стало быть, ты уже уложил ее в постель.

Эндрю рассмеялся, чем немало удивил Слейтера.

– Увы… Она дала мне от ворот поворот.

Слейтер поразился тому, насколько всепоглощающим оказалось испытанное им облегчение. С каких это пор его стало волновать, кого именно соблазнил Эндрю?