Рона Шерон - Мой грешный пират

– Давай повернем назад! – крикнул Эрос. – За выступом дома есть уединенная бухточка. Мы можем укрыться там на некоторое время.

– А как же Саллах и Назрин? – спросила Аланис.

– Обойдутся без нас час или два. Их корабль уходит с вечерним отливом.

– В таком случае… – Она повернула назад и ударила лошадь пятками, приглашая Эроса нестись наперегонки. У входа в облепленный ракушками тоннель Аланис спешилась и скользнула внутрь. В этот момент Эрос схватил ее и повернул к себе. – Я выиграла, – объявила Аланис, запыхавшись.

– Я хочу заняться с тобой любовью здесь и сейчас, – сказал Эрос с хрипотцой в голосе.

Он прижал ее к стене, расстегнул на ней рубаху и брюки.

– Эрос… – От неистового желания у Аланис кружилась голова и подгибались ноги.

Эрос приподнял ее одной рукой и, выпустив на волю свою твердую плоть, в одно движение завладел ею с яростью одержимого. Аланис вскрикнула.

От прихлынувшей волны наслаждения у нее потемнело в глазах.

– Да, да! – закричала она, почувствовав приближение экстаза. – Не останавливайся.

Эрос уронил голову и зарычал.

Аланис не помнила, как он перенес ее в другое место, но когда открыла глаза, то увидела, что они находятся в уютной бухточке, окруженной со всех сторон скалистыми стенами. Потные, в полном изнеможении, они лежали на песке, слушая грохот волн, накатывающих на берег.

Ее лицо потеплело.

– Наверно, ты гадаешь, куда подевалась скромница, которую ты…

– Ты это серьезно? – Эрос подпер подбородок кулаком и улыбнулся. – Думаешь, я настолько глуп, что не понимал, из какого теста ты сделана? Ты огонь, любимая. Белое с золотом пламя в образе женщины. С кошачьими глазами.

Она прикусила губу.

– И поэтому заманил меня в свою постель?

– Это ты заманила меня в мою постель. Соблазнила меня.

Аланис положила руку ему на грудь.

– Значит, нас связывает простое влечение?

– Если это простое влечение, – сказал он серьезно, – тогда что мешало мне овладеть тобой в ту ночь, когда мы вышли из Кингстона? Ты тогда лежала подо мной. Но я остановился.

– Я бы сама тебя остановила.

– Я не хотел портить тебе жизнь, Аланис.

У нее екнуло сердце.

– Значит, теперь, когда мы любовники, моя жизнь испорчена?

– Я считаю, что без меня тебе было бы лучше. – Он улыбнулся. – Но не думаю, что твоя жизнь испорчена. Все изменилось. Я хочу, чтобы ты написала деду письмо. Он должен знать, что ты жива и здорова. Саллах перешлет его в Делламор.

– Ты в своем уме? – Оттолкнув его, Аланис села. – Мой дед снарядит королевский флот и разнесет в щепки Агадир, если узнает, что его внучка… Тебе не хуже меня известно, что незамужние внучки герцогов не обзаводятся любовниками.

Эрос сел рядом.

– Если ты не сообщишь старику о своем местонахождении, Аланис, то через три недели потребуешь, чтобы я отвез тебя домой. Но я этого не сделаю. Предупреждаю тебя честно. Прошлой ночью мы обо всем договорились, и я хочу, чтобы ты соблюдала уговор. Ты остаешься со мной.

– И что я должна написать деду?

– Сообщи, что ты со мной.

Эрос сверлил ее взглядом.

– Ты полагаешь, что если я сообщу дедушке о своем местонахождении, все будет хорошо? Ошибаешься. Он не потерпит, чтобы я жила с тобой без венчания. Он либо объявит тебе войну, либо заставит на мне жениться.

– Я не могу на тебе жениться. Во всяком случае, так, как этого захочет он. Тебе придется выбирать между своей прежней жизнью и жизнью со мной. То есть той, которую я веду. Расколотой надвое. Я делаю то, что должен делать для выживания, и несу Милан в своем сердце.

Он вошел в воду и нырнул в волны.

Назрин была в ярости. Саллах с удивлением смотрел на нее, когда, сверкая глазами, она вошла в их комнату и направилась к кофейнику, который принес лакей, пока Саллах мирно храпел.

– Можно и мне чашечку?

Назрин припечатала его испепеляющим взглядом.

– Сам о себе позаботишься.

– Итак, дорогая, чем могу быть полезен? Что я должен сделать, чтобы разрешить нынешний кризис?

– Ты достаточно сделал. Лучше подумай, как все переделать, шакал.

– Ты о наших влюбленных друзьях?

– Моя подруга действительно влюблена. А твой дружок озабочен лишь удовлетворением своей плоти! Чем, полагаешь, они вчера занимались?

– Вот молодец! Отличный парень! А всего-то потребовалось слово дружеской поддержки, и женская крепость сопротивления рухнула. Он мой герой, Назрин. Даже твои хитрые наставления не помешали ему совершить геройство. Итак, когда свадьба?

– Думаю, свадьбы не будет. Тебе не следовало вмешиваться, Саллах. Твой совет помог ему совершить то, на что он сам не решался. Он думает, что отхватил себе высокородную куртизанку. Ты же знаешь, он не способен на настоящую любовь.

– Эрос одинок. Аланис ему нужна. Возможно, со временем желание перерастет в любовь.

– Страшно подумать о том, что с ней будет через несколько месяцев. Он погубит ее.

Саллах нахмурился. Неужели он переоценил чувства Эроса? Он мог поклясться, что сердце друга разрывается от любви.

– Я поговорю с ним.

– Аланис просила нас не вмешиваться. Я дала ей слово.

Саллах вздохнул.

– Он играет с огнем. Герцог Делламор – могущественный человек. Рано или поздно слух достигнет его ушей, и на Эроса объявят охоту, как на бешеную собаку. Он не сможет всю жизнь держать Аланис у себя в пустыне.

– Что делать, Саллах?

– Есть только одно решение, и оно Эросу не понравится. Она должна вернуться с нами домой.

Эрос вышел из океана, отжал волосы и одарил Аланис улыбкой.

– Давай искупаемся, ninfa bionda!

Зарывшись пальцами ног в песок, Аланис лежала, прислонившись к валуну, и смотрела на Эроса, размышляя над его последним заявлением. Он не может жениться на ней. Никогда. Что она скажет своему деду? Что ее ждет?

– Иди ко мне. Обещаю, не буду к тебе приставать. – Когда она с вызывающей улыбкой покачала головой, он сделал шаг вперед. – Или я сам отнесу тебя в воду.

– Ладно, тиран! – Аланис стянула с себя рубаху, ощущая на теле его горящий взгляд, и нырнула в синь океана, вынырнув перед ним. Золотая и гладкая, она чувствовала себя настоящей нимфой. – Доволен?

– Прекрасная душа, – пробормотал Эрос по-итальянски, поймав ее за талию и прижав к своей согретой солнцем груди. – «Сгораю по тебе в твоем дыхании, ибо твой и только твой навеки, и если у меня тебя отнимут, не будет боли большей для меня, чем эта».

– В один прекрасный день, – прошептала она, – тебе придется сказать мне о своих чувствах на языке, который я понимаю.

– В один прекрасный день. – Эрос улыбнулся и лизнул ее лицо языком.

– Какая гадость! – поморщилась Аланис и, давясь от смеха, оттолкнула его от себя. – К тому же ты обещал не приставать ко мне.

– Я солгал.