Кэтлин Норрис - Чайка

– Скажите мне искренно, разве не лучше бы вам было… – спрашивал Билли. Да о чем же он говорит, Боже милостивый?.. Она рассеянно улыбнулась ему.

– Разве не лучше было бы вам здесь? – К ее ужасу, он отодвинул тарелку и стакан и, перегнувшись через стол, положил свою руку на ее. – Мне надо вам сказать что-то.

Он посмеивался, но тон его был серьезен.

– Я вернулся домой отчасти из-за вас. Как раз тогда, когда я вам буду нужен, Жуанита! Жуанита!..

Фразы были неуклюжи и бессвязны, но в их значении невозможно было сомневаться. Она нервно откинулась назад.

– Не говорите так, – сказала она.

– Отчего же? – Он говорил тихо и взволнованно.

– А оттого, что… ваша мать была бы в страшном негодовании!

– Вы говорите, точно вы какая-нибудь младшая горничная, – сердито оборвал се Билли. – Вы ничуть не хуже моей матери!

С минуту оба молчали, глядя в глаза друг другу. Потом засмеялись, и Жуанита возразила:

– Я не то думала!

– О, простите, – мягко извинился Билли.

– Паштета? – предложила Жуанита.

– Нет, ничего больше не хочу… Вы, кажется, считаете меня мальчиком?

– Вы и есть мальчик, – ответила она с нежностью.

– Мне почти двадцать два года, я заканчиваю в июне учебу и стану работать у отца в газете, – отстаивал свою взрослость Билли.

– А мне почти двадцать четыре!

Он с ненужной старательностью перекладывал на столе ножи и вилки.

– Я не хочу, чтобы вы уезжали!

– Но я вернусь, – напомнила она. Ее сердце сегодня было так полно, что она могла уделить Билли немного равнодушной ласковости.

– Скажите мне… что-нибудь, – попросил Билли тихо после паузы. – Вы знаете, что мне надо. Только словечко, чтобы мне знать… что… что никто не опередил меня.

Вместо ответа она опустила голову и стала водить пальцем взад и вперед по белой скатерти. Темные ресницы закрыли глаза. Билли видел, как она закусила губу.

– Я не могу… слушать от вас такие речи, Билли, – сказала она уклончиво.

– Но вы меня не знаете, Жуанита, – умолял он.

– Нет, не знаю. Но… – ее голос окреп, – я не люблю, когда вы начинаете так говорить, Билли.

– Почему же? – Он снова перегнулся через стол. – Я так хочу, чтобы вы относились ко мне хорошо, Жуанита!

– Я и отношусь к вам очень хорошо. Но я не могу… право, не могу говорить об этом. – Она встала. – Пожалуйста, прошу вас!

– Пожалуйста! – попросил в свою очередь Билли, удерживая ее за руку.

– Пожалуйста, полюбите меня немножко!

Это было так просто, так по-детски неуклюже и мило сказано, что улыбка разогнала огорченное выражение на лице девушки.

– Билли, милый, право же, я вас очень люблю.

– Ну вот, это все, чего я прошу. И позвольте мне добиваться, чтобы вы полюбили меня еще больше.

Наконец-то она снова у себя в комнате, бывшей недавно свидетельницей ее радостных дум о Кенте. Но теперь она была озабочена и грустна. Зачем Билли хочет ее, он, который может иметь любую девушку на свете? Или это только флирт?

Ах, зачем он приехал и усложняет все!.. Завтра последний день и завтра – сердце в ней запрыгало – она снова увидит Кента. Они будут говорить… о том или не о том, – но будут! А приезд Билли внесет сумятицу.

Она торопливо простилась с Билли у дверей буфетной, воспользовавшись приходом Рози. Но его заключительные слова беспокоили Жуаниту.

– Скажите, а не из-за меня ли мать хочет сплавить вас на Филиппины, а? – спросил он подозрительно.

Боже, а если он вздумает прямо спросить об этом мать! Какая неприятная и неловкая история может получиться из всего этого! Кент спросит миссис Чэттертон о Сидни Фицрой, а этот Сидни, может быть, ее старый поклонник или даже возлюбленный, – и это оскорбит ее. Потом Билли будет пытаться расстроить план отъезда ее, Жуаниты. Как миссис Чэттертон рассердится на всех них!

Она легла, но не могла уснуть от возбуждения. Сцены сегодняшнего дня проходили перед ней. Она снова вскочила в темноте и выглянула в окно. Окно библиотеки внизу еще светилось. Неужели они еще играют?

На другое утро, когда она работала с миссис Чэттертон в маленькой гостиной, Кент вошел и поздоровался с нею, как будто ничего не случилось.

Это поразило Жуаниту. Инстинктивно стараясь не выдать себя, она смотрела в бумаги, но буквы и цифры бешено плясали перед глазами, а дышать было трудно.

– Алло, Кент! – дружески встретила его миссис Чэттертон и снова обратилась к своей помощнице:

– Измените тут немного, Жуанита. Напишите, что миссис Чэттертон не может сейчас дать ответа.

– Мистер Чэттертон шлет вам сердечный привет. Он сейчас на пути в город вместе с Билли, – сказал Кент, опускаясь в кресло. – Приедут к пяти часам.

– Ну вот, уехать на весь день! – с хорошо наигранным сожалением отозвалась миссис Чэттертон, которой стоило немалых усилий устроить этот отъезд. – Что, Билли приглашен куда-нибудь сегодня вечером? – спросила она небрежно.

– Не знаю. Он как будто говорил отцу, что не поедет с вами обедать к Роджерсам, так как устал и ляжет спать рано.

– Вот как! – Она соображала. Жуанита должна уехать завтра утром. Через три дня она будет на море. Терпение. Терпение.

– Жуанита вам рассказывала, какое далекое путешествие мы совершили вчера к морю за Монтерей? – спросил он лениво. Горло Жуаниты сжалось. Он может таким легким тоном упоминать об этом?

– Да, я слышала. Ну, кажется, теперь все, Жуанита, – заметила ласково Джейн. – Что, чемодан уже уложен? – добавила она, когда девушка пошла к двери.

– Да, миссис Чэттертон.

Она проходила по коридору, словно слепая, вне себя от горького разочарования, когда Кент очутился возле нее.

– Пришлось снова идти в кабинет за списком для ее благотворительного бала. Она хочет, чтобы мы вместе его просмотрели, – сказал он вполголоса, поглядывая на одну из горничных, чистивших ковер в нескольких шагах от них. – Но я хочу еще увидеться с вами. Не погуляем ли часов в пять? К чаю будут гости, и мы можем отлучиться незаметно.

Снова прилив счастья. Жуанита неуверенно улыбнулась ему через плечо, близкая к слезам, благодаря этой быстрой смене приливов и отливов в сердце.

– Хорошо, – ответила она, покраснев.

– Мне тяжело из-за вчерашнего, – сказал Кент мрачно, с горечью. – Мне не следовало будить в вас чувства. Вы… Вы бы лучше забыли обо всем этом, Жуанита. Вот что я хотел вам сказать!

– Будить… во мне… – Пол закачался под ее ногами. Она заикалась: – Что вы хотите сказать этим «забыть»?

– Хочу сказать, что вам надо забыть все, что было, – повторил он упрямо, не поднимая глаз.

– Но, Кент… Так вы не…

– Что? – спросил он почти грубо.

Ужасное чувство стыда и одиночества охватило ее. В конце концов, что особенного было вчера сказано? Что изменилось? Он поцеловал ее после веселого долгого дня, вот и все.