Патриция Галлахер - Искры под пеплом

Поднялась луна, огромная, сверкающая серебром, — самая красивая из всех, которые Гарнет когда-либо видела. В ее бледном свете земля фосфоресцировала, как ночное море. Все вокруг казалось чарующе таинственным.

Мартовскими ночами в прерии еще холодновато, и Гарнет, зябко поежившись, протянула руки к огню. Она вспоминала костры из выброшенных морем деревьев, которые зажигались во время вечеринок и пикников на океанском берегу, когда Брант подошел и накинул на нее пончо.

— Это — мексиканская одежда, очень подходящая для плохой погоды и более удобная для верховой езды, чем одеяло или клеенчатый плащ. Пойдемте, Гарнет, прогуляемся.

— Очень темно. К тому же тут повсюду гремучие змеи и койоты!

— А еще ягуары. Да, может быть, и несколько индейцев найдется. Но костры их пугают. Ковбои считают плохой приметой, если костер погаснет, а потому поддерживают его всю ночь. Кроме того, мы не будем отходить далеко.

— Я как раз собиралась идти спать.

— Еще слишком рано, — настаивал он. Гарнет стояла, раздраженная собственной нерешительностью — Брант, разве я марионетка, ожидающая, за какую из ниточек вы подергаете?

— А вы разве чувствуете себя куклой?

— Так это выглядит!

— Вовсе нет, Гарнет. Я прекрасно знаю, какая у вас сильная воля, моя дорогая. Вы редко делаете то, что вам не нравится. Эта изумительная луна чарует и околдовывает меня. А вас?

— Я ее даже не заметила, — возразила она.

— Нет? Тогда смотрите. — Он обратил ее лицо к небу. — Кажется, это волшебное светило сделано из ртути и алмазной крошки. Отрицайте это, если вам угодно, но свет луны заставляет нас тянуться друг к другу, Гарнет.

— Что за лунатизм! Это — лунное безумие, которое охватывает бешеных собак и… некоторых людей.

Он искренне рассмеялся.

— Вампиров и оборотней? Значит, я должен выть на луну и вонзать клыки в вашу нежную шею?

— О, да вы просто чудовище!

Неожиданно она оказалась в его объятиях. Горячими губами Брант крепко прижался к ее губам, и все попытки девушки вырваться были безуспешны. Горячая кровь зашумела в ее голове, и она ответила на поцелуй. Желание вновь опалило ее. Еще немного — и Гарнет отдалась бы ему прямо на земле. Однако ей удалось овладеть собой и вывернуться из его рук:

— Я не шлюха, чтобы вы могли брать меня, когда вам заблагорассудится! — злобно прошипела она.

— О Господи! Неужели вы подумали, что я хочу взять вас силой? Вы обо мне чертовски низкого мнения, Гарнет!

— Самого что ни на есть низкого! — в ярости воскликнула она, оттолкнув его прочь. — Я ухожу, а если вы попытаетесь удержать меня, я буду визжать!

Кипя от возмущения, она помчалась так быстро, как только позволяли ее тяжелые ботинки. Слезы струились у нее по щекам. Достигнув палатки, Гарнет бросилась на койку, порадовавшись, что тети ее нет. Когда вошла Дженни с мазью миссис Дюк в руке, Гарнет притворилась спящей.

— Раздевайся, Гарнет, я сделаю тебе массаж. Давай, давай, я-то знаю, что ты притворяешься!

Она чиркнула серной спичкой и зажгла огарок жировой свечи. Чтобы ветер не задул пламя, Дженни опустила полог палатки.

— Садись, Гарнет. Я помогу тебе раздеться.

— Я не хочу растираться, тетя Дженнифер.

— Что ж, дело твое. Только завтра не жалуйся, если не сможешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Альма сделала мне прекрасный массаж спины и плеч, так что я чувствую теперь себя гораздо лучше. — Она замолчала, увидев расстроенное лицо Гарнет. — Ты чем-то напугана?

— Почему ты решила?

— Потому что ты вся дрожишь.

— Спокойной ночи, тетя, — объявила Гарнет, натягивая одеяло на голову.

— Все прячешься. И даже сама не знаешь, от чего, не так ли, бедная детка?

Койоты выли на сверкающую, как бриллиант, луну, призывая себе пару протяжным, заунывным звуком. Скотина улеглась. То тут, то там равнину озаряли красные отблески костров. Работники ранчо Дюка, за исключением ночных дозорных, завернулись в одеяла и уснули. Настал час одиночества и размышлений.

Брант лежал на своей постели, глядя в усыпанное звездами небо, столь же далекое, как и женщина, которую он любил и желал больше всего на земле. И которую он никогда не получит.

И как только ей могло прийти в голову, что им движет одна лишь похоть? Обвинить его в этом — ни на чем не основанный, неразумный женский каприз! Зачем она так сделала? Целомудрие у нее в крови, но он же знает, как она трепещет от желания в его объятиях. Одна половина этой женщины жаждет наслаждения, которое они уже познали вместе, и в то же время другая, более сильная половина — ее дух — подавляет искушение. Ах, если бы только была какая-нибудь возможность освободить ее от такого противоречия! Они оба разрываются на кусочки этими противоборствующими силами.

Он все еще не спал, когда Фред принялся в четыре часа утра готовить завтрак. Подъем в лагере был объявлен еще до рассвета, и Гарнет, как Брант и ожидал, осталась в своей палатке. Из-под полога появилась только Дженни, сонно зевая.

— Доброе утро, мистер управляющий! — радостно поприветствовала она Бранта.

— Доброе утро, мадам. Надеюсь, вы хорошо спали?

— Терпимо, сэр. А вы?

— Прекрасно.

— Обманщик, — погрозила ему пальцем Дженни. — Вы ведь и глаз не сомкнули. Он потер свой небритый подбородок.

— А что, заметно? Надо бы, конечно, привести себя в порядок, но бритву здесь не так-то легко найти, поэтому к концу отгона у всех будут густые усы и бакенбарды.

— Уверена, в них вы будете выглядеть еще более привлекательно, — сделала комплимент Дженни. — Хотела бы я тогда посмотреть на вас.

— Сомневаюсь, что того же пожелает ваша племянница.

— Она вчера вела себя, как флибустьер?

— Видимо, так, — признался он. — Скоро начнется восход, Дженни. Постарайтесь, чтобы Гарнет его не пропустила.

— Ах, Брант, а почему бы вам не ворваться в палатку, как шейху пустыни, не взять ее на руки и не умыкнуть куда-нибудь подальше!

Он улыбнулся.

— Вы — романтик в душе, мисс Темпл.

— И моя племянница — тоже, хотя она это и не осознает. Думаю, такое приключение ей понравится, хотя она и будет брыкаться и визжать.

Он печально усмехнулся:

— Я знаю, она не выйдет, пока я здесь. Передайте ей мои самые лучшие пожелания. И пожалуйста, берегите ее и себя. — Он прикоснулся к шляпе, прощаясь. — До свидания, дорогой друг!

Сквозь дырочку в брезенте Гарнет видела, как он уезжал. В горле у нее стоял комок. Интересно, мучился ли и он бессонницей прошлой ночью, как она? Она объяснила себе такое беспокойство усталостью. Занявшись с ним любовью, Гарнет смогла бы избавиться от ноющей боли по всему телу, но мысль о том, чтобы красться в темноте и самой нырнуть к нему под одеяло, была просто невозможна. Девушка промучалась всю ночь, отгоняя от себя воспоминания о восхитительных мгновениях, проведенных с ним в хижине.