Кэролайн Линден - Как обольстить вдову

Дойдя до двери, ведущей в гостиную, Селия замедлила шаг.

Ей хотелось только взглянуть на непрошеную гостью. Она не собиралась входить в комнату и тем более разговаривать с ней. По коридору шла горничная с подносом, на котором стоял чай. Подать в гостиную чай наверняка распорядились Маркус или Ханна. Горничная присела в реверансе перед Селией, открыла дверь и вошла в комнату, Селия вытянула шею и заглянула внутрь.

Незнакомка оказалась старше, чем она думала. Красивая, статная, в темных волосах заметна седина. Пару лет назад ее одежда считалась бы очень модной, но теперь выглядела изрядно поношенной. Женщина взяла с подноса печенье и протянула сидевшему возле нее на диване маленькому мальчику.

Красивый мальчик с кудрявыми светло-каштановыми волосами и большими темными глазами, примерно ровесник Томасу. Малыш жадно схватил протянутое матерью печенье. Нет, Энтони ни за что не бросил бы своего ребенка.

Селия на цыпочках попятилась от двери и осторожно, не привлекая к себе внимания, удалилась. Нет, это не его ребенок. Но где же Энтони? Скорее бы он вернулся.

Вне себя от гнева, Розалинда пулей пролетела по коридору. Она постучала в дверь лорда Уорфилда, а через мгновение ворвалась в его комнату.

– Ну что? – гневно вопрошала она. – Что вы теперь скажете о своем племяннике?

Лорд Уорфилд опешил.

– Ах? А что такое?

– Ваш драгоценный племянничек! Подлый лжец, совратитель женщин, распутник! Он чуть не стал двоеженцем! – с возмущением проговорила она. – Представьте себе мое состояние, когда герцог Эксетер сообщил мне, что объявилась законная жена мистера Хэмилтона. А представьте состояние моей бедной дочери!

– Жена? – Уорфилд ушам своим не поверил. – Нет у Хэмилтона никакой жены.

– Есть! И ребенок тоже есть! – с коварной улыбкой проговорила герцогиня. – И эта дама в этот самый момент сидит у нас в гостиной.

Граф отложил в сторону перо, поднялся из-за стола и медленно приблизился к герцогине.

– Уверен, это какое-то недоразумение…

– Единственное недоразумение, которое мне известно, – это ваш дорогой племянник! – с пафосом заявила Розалинда. – До сих пор корю себя за легковерие и мягкотелость. Почему я не попросила его покинуть мой дом еще несколько недель назад? Я ни слова не сказала, хотя он соблазнил мою дочь и уговорил ее дать согласие выйти за него замуж. Я поверила клятвенным заверениям в его порядочности, поверила вашим словам, словам Дэвида и Селии, хотя в глубине души знала, что он негодяй и развратник.

– Ш-ш, – пробормотал Уорфилд. – В вас говорит обида. Вы сейчас расстроены, милочка моя.

– Не смейте меня так называть, – с угрозой в голосе проговорила герцогиня.

Уорфилд смутился:

– Что же в таком случае вы хотите от меня услышать? Говорю вам: Хэмилтон не женат – а вы заладили свое: женат, женат. Похоже, на ваше мнение о Хэмилтоне может повлиять одно лишь слово какой-то никому не известной самозванки – полагаю, она вам незнакома?

– Знакома, представьте себе! – Розалинда гордо вскинула голову. – Это бывшая леди Драммонд. О них с Хэмилтоном одно время ходили сплетни – несколько лет назад. Просто я ничего не слышала об их браке.

– Драммонд… – задумчиво пробормотал Уорфилд. – Одно могу сказать: мой племянник ни слова не говорил мне об этой даме. Последние несколько лет он жил отшельником.

– Однако нашел время, чтобы зачать с этой женщиной ребенка.

– Что? Ребенка? Ну теперь-то уж я окончательно убедился: все это ложь! Хэмилтон никогда бы не оставил своего ребенка! После того как его родной отец выгнал Хэмилтона из дома, когда мальчику было пятнадцать лет, и сказал Хэмилтону, что он незаконнорожденный. Хэмилтон не стал бы лгать вашей дочери. Не такой он болван – какие бы пороки вы ему ни приписывали. Какой ему от этого прок? Факт двоеженства не так-то просто скрыть. Его не спрячешь и не положишь под коврик. Он потерял бы все.

Розалинда отвела взгляд. Она не желала прислушиваться к разумным доводам. Ей было бы легче, если бы Энтони Хэмилтона публично высекли и четвертовали. Он разгневал ее тем, что сначала сделал ее дочь счастливой, а потом опозорил.

– Селию это убьет. А я не переживу ее горя. – Розалинда с трудом сдерживала рыдания.

– Все это неправда, самая настоящая ложь, – сказал Уорфилд. Неподдельное сочувствие в его взгляде на минуту смягчило гнев Розалинды. Уорфилд подошел к ней ближе. – Если то, чего вы опасаетесь, подтвердится, клянусь вам: я сам его высеку, – продолжал Уорфилд. – И никогда не стану защищать. Но ради всего святого, ради счастья вашей дочери не торопитесь обвинять Хэмилтона во всех смертных грехах. Сначала убедитесь в том, что он действительно виноват.

Граф взял Розалинду за руку. Мгновение герцогиня сопротивлялась, но затем уступила и позволила подвести ее к дивану.

– Все пошло не так, как я планировала, – в отчаянии проговорила она. – Я надеялась, что эта вечеринка поднимет Селии настроение – и моя дочь снова оживет. Она была такой печальной и молчаливой, такой бледной. Я не ожидала, что она начнет с кем-нибудь встречаться в ближайшее время. И уж точно – не при таких шокирующих обстоятельствах и не с таким скандальным итогом. Я люблю свою дочь, лорд Уорфилд, и очень хочу, чтобы она была счастлива.

– Разумеется, вы хотите именно этого. – Уорфилд взял руку герцогини и накрыл своей ладонью. – Как любая мать.

В дверь постучали.

Пришел Дэвид. Он вкратце объяснил вполголоса, что случилось, и попросил Уорфилда отправиться вместе с ним на поиски Хэмилтона. Уорфилд кивнул. Вдруг Дэвид заметил Розалинду и остановился, без сомнения, удивившись тому, что застал ее у Уорфилда. Герцогиня только кивнула пасынку – и он, не проронив ни слова, удалился. Уорфилд закрыл дверь и снова повернулся к Розалинде.

– Мы отправляемся на поиски Хэмилтона.

Герцогиня кивнула. Уорфилд подошел к ней и опустился на колени.

– Он все объяснит, и все встанет на свои места, – мягко сказал он и добавил: – или он не станет омрачать этот дом своим присутствием. Даю вам слово.

Розалинды отлегло от сердца. Она чувствовала, что Уорфилд – человек, на которого можно положиться.

– Благодарю вас, сэр.

– Не стоит благодарности, – пробормотал он, коснулся ее руки губами, а затем прижался к ней щекой. Розалинда ахнула.

Она не ожидала таких проявлений нежности и деликатности от Уорфилда, которого считала невежей. Поднявшись, граф старался не смотреть на Розалинду.

– Мне нужно переодеться, – сказал он. – Через полчаса мы с Рисом встречаемся на конюшне.

– Благодарю вас.

Уорфилд кивнул. Кажется, он покраснел, или Розалинде просто показалось? Она вышла из комнаты и через закрытую дверь услышала, как он вызвал камердинера.