Барбара Картленд - Вальс сердец

Страх, охвативший ее при появлении незнакомца, постепенно стал проходить. Его сменило чувство благодарности. Студенты оглушительно орали слова песни, сопровождая их диким хохотом, восклицаниями и тостами. «Ей не позволят скрыться от меня!» – повторяли они снова и снова.

Вдруг кто-то из них крикнул мужчине, стоящему у входа в беседку:

– Пошли с нами! Отличный вечерок, а вино у старухи Бубин просто великолепное.

– Я приду позже, – ответил мужчина. Постепенно голоса певцов начали удаляться и скоро затихли.

Гизела внезапно осознала, что все это время просидела, боясь вздохнуть, и осторожно перевела дыхание. Пошевелиться она по-прежнему не осмеливалась.

Мужчина не уходил. Гизела удивилась, почему он не спешит их догнать, ведь они же звали его с собой.

Она чувствовала, что еще дрожит, хотя ей уже не было так страшно, как вначале. Внезапно мужчина спросил:

– Вы уже не боитесь?

Гизела никак не ожидала, что он знает о ее присутствии. Едва слышно она ответила:

– Спасибо вам… что вы… были здесь. Я… боялась… что они… заметят меня.

– Я так и подумал, что вы прячетесь от них. Это было очень разумно. Но вот то, что вы отправились сюда одна, да еще ночью, разумным не назовешь.

– Я знаю… но лес так красив… я думала, что глупо… спать, – отвечала Гизела.

Ей показалось, что он улыбнулся, хотя в темноте она не могла этого видеть. Уже совсем стемнело, и его силуэт едва выделялся на фоне листвы.

– Кто вы? – спросил мужчина. – И что привело вас сюда?

– Я живу вместе с отцом в гостинице. Мы приехали только сегодня.

– И наверное, в Вене впервые.

– Почему вы так думаете?

– Потому что никому, кто знаком с этим городом и характером его жителей, не пришло бы в голову разгуливать здесь одному, тем более ночью.

Гизела вздохнула:

– Это было… очень глупо с моей стороны.

– Очень! И больше вам не следует этого делать!

В его голосе чувствовалось участие, и это заставило Гизелу с изумлением посмотреть на незнакомца.

Догадавшись, что она удивлена, незнакомец сказал:

– Устраивайтесь поудобнее. Подождем, пока эти ретивые молодые люди не уберутся подальше, а потом я отведу вас назад.

Гизела долго молчала, прежде чем ответить:

– Вы очень… добры.

Она не знала, как ей быть. Конечно, не следует разговаривать с незнакомыми мужчинами, но что ей еще остается? Разве что отправиться в гостиницу одной. Но об этом не может быть и речи, она и так уж слишком напугана.

Поколебавшись, Гизела выбралась из своего угла и присела на скамью. Незнакомец опустился рядом.

По его глубокому голосу Гизела решила, что он уже не юнец. В его движениях угадывалась гибкость и сила. Больше о нем ничего нельзя было сказать, было слишком темно.

Молчание затянулось, и Гизела начала волноваться:

– Мне надо вернуться… скорее… как только вы… решите, что это вполне безопасно.

– Со мной вам ничто не грозит.

Гизела бросила на него быстрый взгляд. Но тут же отвернулась и стала смотреть на огни города, мерцающие далеко внизу. В темноте беседки все равно невозможно было ничего разглядеть. Помолчав еще немного, мужчина сказал:

– Быть может, мы представимся друг другу? Как вас зовут?

– Гизела.

– Очень красивое имя, и я думаю, что его обладательница красива не меньше.

Гизела не удержалась от улыбки:

– Даже будь я ужасно уродливой, я бы не призналась вам в этом.

– Я абсолютно уверен, что вы красавица.

Гизела засмеялась:

– На чем же основана ваша уверенность?

– У вас мелодичный голос и безупречная фигура.

Гизела вспыхнула и была рада, что в темноте этого не заметно.

– Это просто… предположение… вы не можете знать… наверняка.

– Наоборот. Я увидел вас на фоне неба, когда проходил по лесу, и мне показалось, что я вижу нимфу, одну из тех, что, по легендам, живут здесь с незапамятных времен.

– О, как бы я хотела их увидеть! – невольно воскликнула Гизела.

Незнакомец засмеялся:

– А мне уже посчастливилось. Помолчав, Гизела сказала:

– Я назвала вам свое имя. А как зовут вас?

– Вы назвали мне лишь половину своего имени.

– Гизела Феррарис. Мужчина резко повернулся к ней:

– Вы приходитесь родственницей известному скрипачу?

– Вы знаете папу?

– Вы хотите сказать, что Пол Феррарис – ваш отец?

– Да.

– Последний раз я был на его концерте в Париже лет пять назад, но мне никогда не забыть волшебные звуки его скрипки.

Гизела хлопнула в ладоши и воскликнула:

– О, как я рада! Но вы должны обязательно повторить это папе, он будет счастлив!

– Я всегда мечтал снова услышать его игру.

– А теперь вы скажете мне, как вас зовут? – немного застенчиво спросила Гизела.

– Миклош Толди.

– Это не австрийское имя, – сказала Гизела, немного подумав.

– Нет. Я венгр.

– Как это замечательно!

– Почему?

– Потому что мне всегда хотелось встретить настоящего венгра. Моя прабабушка была родом из Венгрии, и во мне тоже есть частичка венгерской крови. Венгрия всегда казалась мне такой романтичной, даже больше, чем Австрия, хотя папа считает австрийцев самыми большими романтиками на свете.

– Может быть, он и прав. Ведь все приезжают в Вену, чтобы мечтать, говорить и петь о любви.

– Как студенты, – с улыбкой произнесла Гизела.

– Студенты – шумные и весьма утомительные молодые люди. Их поведение порой бывает непредсказуемым. Вы поступили весьма благоразумно, спрятавшись от них.

При мысли о том, что студенты могли увидеть ее в беседке, Гизела вздрогнула.

– Благодарю вас… Вы меня спасли.

– Постарайтесь в будущем быть осмотрительнее. Когда я увижу вашего отца, я непременно скажу ему, чтобы он построже смотрел за вами.

– Даже не думайте этого делать! – протестующе воскликнула Гизела. – Он очень расстроится и будет долго переживать. Он велел мне ложиться спать, а я не послушалась и… оказалась здесь.

– Могу ли я сказать вам, что я счастлив, оттого что так получилось? Ведь мы с вами встретились. Я не проговорюсь вашему отцу, не беспокойтесь. Напротив, я скажу ему, что у его дочери самый мелодичный в мире голос. Даже ему не удастся извлечь из скрипки более чарующих звуков.

Гизела засмеялась:

– Он вряд ли решит, что это комплимент. Для него, как и для всех музыкантов, музыка – нечто святое.

– Ваш отец – гениальный скрипач. Пока я в Вене, я обязательно воспользуюсь возможностью снова услышать его. Где он выступает?

Гизела сделала рукой неопределенный жест и, немного замявшись, ответила:

– Мы только что приехали… Вероятно, папа будет давать концерты в театре… или где-то еще… только… я пока не знаю… как мне это устроить.

– Вы хотите сказать, что занимаетесь организацией концертов своего отца? – недоверчиво воскликнул Миклош Толди.