Эмилия Остен - Любовь и предрассудки

– Ха-ха-ха! – Призрак снова расхохотался. Именно эти скрипучие заунывные звуки больше всего действовали на нервы Бланш, убеждая ее, что она имеет дело либо с сумасшедшей, либо с чем-то необъяснимым.

Не может ни один нормальный человек издавать такие звуки и так сильно ненавидеть Бланш.

– Остановись же, скажи, чего ты от меня хочешь! – крикнула девушка в темноту лестницы.

– Ха-ха-ха! – донеслось с нижней ступеньки.

Бланш кинулась вниз. Гнев внезапно овладел ею – еще немного, и чудовище будет схвачено. А уж тогда она заставит его, то есть ее, объясниться по-настоящему.

– Да стой же!

Лестница, по которой почти слетела вниз Бланш, выводила на задворки гостиницы, к хозяйственным постройкам и большому пустырю.

Почти в полной темноте девушка гналась за едва различимым пятном савана, ведомая лишь этим слабым ориентиром и одиночными «ха-ха».

– Не знаю, кто ты, но, когда я тебя поймаю, тебе не поздоровится, – заверила она свою мучительницу.

В том, что «привидение» материально, она уже не сомневалась: время от времени оно что-нибудь задевало, и грохот консервных банок или кастрюль сводил на нет всю мистику. Кроме того, «привидение», похоже, очень плохо разбирало дорогу в темноте.

Холод уже начал настигать вошедшую в азарт погони Бланш, но она убеждала себя, что еще чуть-чуть – и все будет кончено.

Вдруг «привидение» резко остановилось и подняло над головой сверток:

– Иди же сюда, иди! Ты же знаешь, что это такое? Что у меня тут?

Бланш мысленно прикинула, что если сейчас она неожиданно бросится вперед и попытается схватить негодяйку за ноги, то погоня на этом может завершиться.

– Понятия не имею, – сердито сказала она и прыгнула.

Но мучительница предугадала ее намерения и отскочила в сторону.

Бланш уже не могла остановиться, хоть и понимала, что падает.

Глупо так растянуться на грязной земле, как же глупо!

Особенно если земли нет, а перед глазами лишь огромная черная яма…

Девушка зажмурилась, понимая, что летит в пустоту и удержаться никак не сможет. Она еще пыталась размахивать руками и балансировать, но ноги уже ни во что не упирались, поэтому оставалось одно: попытаться успеть мысленно попрощаться с отцом и друзьями.

Бланш успела вспомнить лишь о крепко спящей в своей постели Луизе, когда почувствовала, что ее крепко обхватили сильные руки и потащили обратно.

– Я до сих пор не могу понять, как ты мог рисковать ее жизнью!

– Но я же знал, что ты будешь сидеть в этом колодце наготове. Кроме того, мы так хорошо укрепили поверх колец широкие доски – никто не смог бы упасть глубже.

– А если бы она заманила Бланш в другое место?

– После того, как весь день околачивалась тут, высчитывая количество шагов? Ей тоже не хотелось затягивать, если уж решила сделать все сегодня, просто и надежно.

– Все равно, почему нельзя было прервать спектакль раньше?

– А доказательства? Где бы мы взяли их, мой друг?

– Думаю, мы можем продолжить разговор в более удобном месте! – Два очень хорошо знакомых голоса говорили тихо, но отчетливо. – Мы совсем заморозили Бланш!

Но Бланш совсем не чувствовала себя замерзшей. Напротив, надежно укрытая полами добротного мужского пальто, прижатая к крепкой, родной, любимой груди, убаюкиваемая ласковым поглаживанием по волосам, она чувствовала себя невероятно счастливой.

Такой счастливой, какой не была еще никогда в жизни. Или уже никогда не была?

Не вполне осознавая, на каком она свете и что произошло, Бланш отчетливо понимала лишь одно: сейчас ее обнимает Арнольд.

Обнимает, пытаясь согреть и защитить. Нежно дышит в затылок и успокаивает ее, как маленькую девочку.

Если это конец жизни – то самый приятный из всех возможных.

Если это сон – то лучше бы не просыпаться как можно дольше.

Если это наяву – то здесь, рядом с ней, находится Арнольд. Настоящий, из плоти и крови. И что бы ни двигало им, сейчас он тревожится за Бланш, не дает ей замерзнуть и строго отчитывает Джорджа Вуда за какой-то риск.

– Хотел бы я знать, чем она трясла, – сказал Джордж.

– Обычным ворохом тряпья. – К двум знакомым голосам присоединился третий, незнакомый. Сквозь полузакрытые веки Бланш разглядела, что он принадлежал человеку в форме констебля. – Уловка, которую Глэдис могла подцепить у цыган и уличных попрошаек. Чем можно так сильно испугать девушку? Напоминанием о брошенном младенце, или нерожденном младенце, или угрозой, что этот младенец будет, а это возможно, если девушка потеряла невинность.

– Что за глупость! – воскликнул Арнольд. – А если подобные мысли не могут даже в голову прийти?

– Если девушка не думает об этом, подумает о другом. О чем-то украденном, спрятанном, испорченном. Смысл трюка в том, что воображение само вспоминает самое страшное «злодеяние», а жертва пытается разглядеть доказательство и теряет бдительность. Видимо, мисс Вернелли не в чем каяться, но зато ее жажда справедливости сыграла на руку авантюристке.

Бланш боялась полностью открыть глаза и спугнуть счастье. Какая-то часть девушки понимала, что холод уже пронизывает ее снизу, что сильно болит и требует осмотра врачом ушибленный бок, что сама она находится в страшно неприличном положении… Но какое все это имеет значение, если можно хоть на минутку почувствовать, как она нужна и дорога Арнольду.

Бланш готова была умереть по-настоящему. От счастья, от безграничного счастья, лишь немного подтапливаемого жгучим стыдом, но звонкий голос Луизы выдернул ее из этого состояния:

– Сколько можно мучить бедную девушку? Полицейские давно увели преступницу, давайте же скорее проводим Бланш в дом, я принесла одежду.

Объятия Арнольда неохотно распахнулись, и Бланш почти выпала из них в руки Луизы.

Та ловко натянула на подругу пальто, укутала ее голову широким шарфом и поставила под ноги теплые ботинки:

– Запрыгивай скорее!

Бланш обулась, почти не осознавая, что делает.

– Отлично. Теперь к камину – и греться. И непременно горячего грогу!

– Я могу донести ее на руках! – воскликнул Арнольд, но Луиза решительно отстранила его:

– Еще чего! Подумайте о ее репутации! Мало вам того, что со своим экспериментом чуть ее не убили?

– И не думал, – опешил Арнольд.

– Если бы я знала, – бормотала Луиза, – если бы только знала, до чего собираются дойти эти легкомысленные мужчины, ни за что бы не согласилась помогать им.

– Так тебе все было известно? – еле выдавила из себя Бланш.

– Да. Еще утром. Мальчишка выманил тебя запиской, а в это время Джордж и Арнольд пересели ко мне из-за дальнего столика и сказали, что для разоблачения преступников их надо немного спровоцировать. И просили увести тебя, ничего не объясняя. А вечером убедить тебя остаться на ночь в своей комнате. Зато теперь все в порядке.