Эмилия Остен - Любовь и предрассудки

– Как это мило, – произнесла Бланш, вкладывая в три слова столь сложную смесь эмоций, что Луиза принялась озабоченно щупать ее разгоряченный лоб.

Хитрый лучик солнца, загадочным образом пробившийся сквозь тяжелые шторы, пощекотал сомкнутые веки Луизы. Та смешно потянулась, отвернулась и зарылась головой в подушку.

– Вставай, соня! – Бланш легонько потыкала подругу в плечо. – Кто-то много говорил мне о предстоящем трудном дне.

– Я все помню, – сонно пробормотала Луиза. – Хочу досмотреть, дай мне еще минутку.

– Что досмотреть? Эй, там, под одеялом, хватит спать!

Луиза подскочила, села на край кровати и, усиленно моргая, посмотрела на уже полностью готовую к выходу Бланш.

– Мне снилась свадьба…

– Это какая-то зачарованная гостиница, – кивнула Бланш. – Всем снятся свадьбы. Интересно, а девяностолетние леди, которые здесь останавливаются проездом, тоже видят подобные картины?

– А зачем им путешествовать? – отмахнулась Луиза, поспешно бросаясь к умывальнику, роняя кувшин, хватаясь одновременно за щетку и полотенце. – Сидели бы дома и играли с правнуками.

– Откуда же взяться правнукам, если не было свадьбы? Потому-то она им до сих пор и снится, – ответила Бланш, отодвигая занавеску.

Из окна виднелся кусок улицы с конторой мистера Филлиса. Вездесущий Чарли грелся на солнышке, прислонившись спиной к стене дома напротив «Вепря», и грыз яблоко. Ни одного из внезапно возникших вчера молодых людей Бланш не обнаружила. Неужели это тоже был сон? – настолько же правдоподобный и детальный, как и сон про свадьбу Арнольда.

– Да охота тебе такие ужасы представлять! – подала голос Луиза. Бланш обернулась и обнаружила, что подруга уже вовсю орудует щеткой, пытаясь расчесать непокорные золотые пряди. – Скажет тоже, девяносто лет в одиночестве, бр-р. И не думай. Нынче это очень редко происходит. Особенно с такими красивыми и умными девушками, как мы.

– Я так рада, что у тебя окончательно переменилось настроение, – сдержанно ответила Бланш. – И подъем, вызванный вчерашней прогулкой…

– При чем тут прогулка? – изумилась Луиза. – Ты чем слушала вчера перед сном? Я тебе что говорила?

Бланш смутилась.

– Боюсь, я не очень хорошо понимала, что ты говоришь, – ответила она. – Явь путалась с какой-то мистикой, и я не могла сосредоточиться.

– Ой, да, я и забыла, что тебе пришлось пережить, – пробормотала Луиза, отбросила щетку и кинулась подруге на шею. – Прости-прости, пожалуйста, но ты так долго не засыпала, я волновалась, как бы ты не свалилась в горячке, и я пыталась отвлечь тебя и успокоить, очень долго говорила о нахлынувших на меня чувствах… Ты правда ничего не помнишь?

– Нет-нет, я помню, что ты говорила что-то очень хорошее, но что именно – увы, нет. – Бланш подняла щетку, усадила Луизу на табурет и встала рядом, ловко расправляясь с ее спутанной гривой. – Вот результат применения твоих любимых витых шпилек. Теперь придется быть особенно аккуратной с прической на ночь: пока не удалишь все заколки, ничего не заплетай. Смотри, вот тут запуталось и здесь…

– Бланш! – воскликнула Луиза. – Да забудь ты про эти заколки, у нас впереди такой насыщенный день!

– Ты мне вчера все уши о них прожужжала, а сегодня – «забудь»?

– Да вчера я тебя отвлекала! Чтобы ты не думала о том, что может произойти ночью. А сегодня я все пытаюсь тебе сказать, а ты и слушать не хочешь…

– Конечно-конечно. Так что ты хотела сказать? Не вертись.

– Я не могу говорить такие новости затылком.

– Подумаешь, а я и вовсе не умею говорить затылком.

– Перестань.

– Молчу.

– Нет, ты смеешься!

– Не смеюсь.

– А что ты делаешь?

– Пытаюсь справиться с твоими волосами, они явно соскучились по крепкой руке.

– Оставь в покое мои волосы и дослушай! – Луиза вывернулась и встала напротив Бланш, глядя ей прямо в глаза.

Тугие золотые пряди вновь разметались по плечам, сводя на нет все усилия по их укладке.

– Так мы никогда не выйдем.

– Ничего, подождут. Ты собираешься меня до-слушать? Сядь.

Луиза схватила Бланш за плечи и посадила на освободившийся табурет.

– Я решила принять предложение Джорджа.

– Какое?

– Какие бывают предложения? Подумай. Подсказываю, не предложение о покупке дома. И не приглашение пожить у Вудов в гостях, пока мне не надоест.

– А какое же?

– Руки и сердца, глупышка.

– А он тебе его уже сделал? – спросила Бланш.

– Пока нет. Все никак не успевает. Но как только сделает – я его приму.

– Ты шутишь?

– Никак нет.

– Но Джордж… Он такой занудный… И гораздо старше тебя. Ему нужна хозяйка в дом, и ты, конечно, неплохо бы смотрелась в этой роли, но… Ты уверена в своих чувствах?

– Совершенно уверена.

– Ох…

– Ну почему ты вздыхаешь? Разве ты за меня не рада? – огорчилась Луиза.

– Мне очень приятно, что ты выйдешь замуж, но разве такому солнечному мотыльку подходит столь унылый и скучный… – Бланш запнулась, подбирая подходящее слово. «Пасечник», готовый сорваться с языка, так и остался там, прилипнув, словно на капельке меда.

Перед Бланш стояла по уши влюбленная в Джорджа девушка, и никаких сомнений в этом быть уже не могло. Луиза не просто раскраснелась и воодушевилась при упоминании имени своего возлюбленного – нет, она полностью преобразилась. Куда-то подевалась легкомысленная девочка, по пальцам пересчитывавшая кавалеров, а на ее месте возникла молодая женщина, отлично понимающая, кто ей на самом деле нужен. И если кто-либо и мог смеяться или подшучивать над ее чувствами, то никак не Бланш.

Если бы она не была так поглощена своими собственными переживаниями, если бы не пыталась скрыть неуверенность перед сегодняшним днем, то заметила бы состояние Луизы и раньше. Тем более что в недомолвках и оговорках – смутно припомнила Бланш слышанное вчера сквозь накатывающуюся дрему – подруга и так все уже сказала.

«И ведь всего пару минут говорили, а я ему поверила…», «он так убедительно сказал, что с тобой ничего не случится, и я поняла: он знает, что говорит…», «от этого человека веет силой и надежностью», «за ним можно укрыться, как за стеной», «и после этих слов я окончательно перестала о тебе беспокоиться». Обрывки фраз и предложений, отдельные трели Луизиного щебетания отчетливо всплыли в памяти, вызывая на щеках Бланш легкий румянец смущения. Вчера она и в самом деле ничего не заподозрила, а ведь всегда так легко понимала Луизу и все ее чувства.

– Поздравляю, милая! – Бланш горячо обняла подругу. – Только бы ты не ошиблась…

– Нет, я не ошибаюсь. – Луиза улыбнулась с плохо скрываемой гордостью. – Еще в доме Вудов я все никак не могла понять, что со мной происходит. Почему его неловкие знаки внимания так приятны мне, как никогда не были приятны галантные намеки Кассия Джонса или настойчивые ухаживания Дика Уолтера? Почему пара слов, в смущении оброненных им за завтраком, бесконечно крутятся в памяти и никак не выходят из головы. И почему неуклюже поданная мне рука каждый раз вызывает такое ощущение радости, будто он не со стула помогает мне подняться, а вытаскивает из пропасти.