Барбара Эрскин - Дитя Феникса. Часть 2

Элейн лежала неподвижно, без сознания. Осторожно отделяя от ран обгоревшую ткань платья, Дженет смазала ей лицо, часть головы и руки. Легкими движениями она втирала в пострадавшие участки кожи простоквашу, а затем перевязывала чистой тканью, – ей пришлось для этого порвать свое второе, еще совсем новое платье.

– Слава Богу, не все волосы сгорели, – шепнула Дженет мужу. – Только с этой стороны. Но лицо-то… Ой, бедная, бедная девочка. – Она смахнула слезу.

– Надо молиться, чтобы она подольше не проснулась. – И он отвернулся: жена не должна была видеть его слез. – Может, ей и жить-то после этого не захочется.

Ронвен вцепилась в дерево, как кошка, и навалилась на него. Голова ее свешивалась вниз и почти касалась воды. Прежде чем потерять сознание, последним, отчаянным движением она опустила голову еще ниже. Рот ее был раскрыт, и вода, которая была внутри нее, вытекла вон. Ронвен висела поперек дерева, как куль со старым тряпьем. Шел сильный дождь; по шее и спине пополз ледяной холод. Он был гораздо холоднее прежнего, и она очнулась.

Начинался рассвет. С огромным усилием Ронвен приподняла голову и огляделась. Вокруг была вода. Повсюду, куда мог достигать ее глаз, в предрассветной дымке поблескивали водяные блики. Она ощущала запах холодной, сырой мглы. Вдали уже обозначилась светлая дорожка: это солнце золотило своими ранними бледными лучами озеро и Ломондские холмы. Ронвен осторожно подтянулась повыше, и дерево чуть повернулось под ее тяжестью.

Она лежала неподвижно, закрыв глаза. Сердце бешено колотилось от страха. Ронвен не чувствовала своих ног, которые были связаны веревкой. Ненавистный мешок все еще лип к ее телу. Она была похожа на водяного или на ряженую.

Слишком устав, чтобы двигаться, она еще долго оставалась без движения, наблюдая, как постепенно настает день. Она так окоченела, что уже не ощущала холода. Когда багряные лучи солнца, побежав по воде, начали согревать ей омертвевшие ноги, Ронвен, уже не сопротивляясь, снова впала в забытье.

Элейн лежала, глядя в потолок. Молодая девушка, сидя у ее ложа, накладывала ей на руки свежие повязки. Она была худенькая и совсем еще юная, почти ребенок. Девушка была одета в старенькое, рваное платье. Нечесаные волосы, обрамлявшие ее острое, напряженное личико, были распущены.

– Кто ты? – Элейн было больно даже шептать: губы ее были в волдырях, растрескались и болели.

– Меня зовут Энни, миледи. Я главный повар в этом замке. – Она, похоже, поняла, как иронически прозвучал титул, которым она удостоила себя, представившись Элейн, и это ее развеселило.

– А где ты, Энни, научилась так заботливо ухаживать за больными?

Энни пожала плечами:

– Я часто увязывалась за взрослыми и плавала с ними на остров Сент-Серф и там наблюдала, как в монастырском лазарете лекарь лечит людей. Он показал мне, какие надо употреблять травы, чтобы раны затягивались. Но когда настоятель узнал, зачем я туда езжу, мне было запрещено появляться в монастыре. Но я запомнила все, чему тот лекарь меня обучал.

– К счастью для меня. – Элейн помолчала. – Мое лицо очень обезображено?

В замке не было зеркал, а она все еще была слаба и не могла приподняться, чтобы посмотреть на свое отражение в бадье с водой.

– Сейчас пока заметно, но потом станет лучше. – Энни закончила наконец перевязку, поднялась и подоткнула со всех сторон одеяло. – Я промыла ожоги лавандой и наложила на раны припарки из семени льна. Большая часть ожогов скоро залечится, и следов не останется. Хорошо, что не прожгло до кости. Вы упали лицом в пепел, и это вас спасло. – Она строго поглядела на больную. – Но вы должны кушать, миледи, чтобы поправиться. Это надо для ребенка. Принести нам что-нибудь поесть, пока вы еще не спите?

Элейн отрицательно повела головой. Она протянула руку, как будто хотела задержать девушку. Но рука, дернувшись от боли, бессильно упала.

– Ронвен… – прошептала Элейн.

Энни опустила голову.

– Мне жаль, миледи…

– Роберт увез ее?

Энни кивнула. Тогда все в замке смотрели, как по земле волокли к лодке мешок, в котором билось и извивалось человеческое тело. Они знали, что на головорезов Роберта де Куинси нет никакой управы.

– Значит, ее больше нет. – В голосе Элейн слышалось страдание.

– Кто знает?

– Я знаю. Он давно хотел ее убить. – Элейн отвернулась, и из-под опухших век брызнули слезы.

Когда Ронвен снова очнулась, был уже светлый день. Она подняла голову и огляделась. Вода под ней была зеленая – здесь дно заросло водорослями и камышом. Примерно в сотне футов от нее поднимался берег, на котором росли редкие деревца. Она потихоньку перебралась повыше. Дерево ворочалось под ней, но Ронвен видела, что оно ветвями запуталось в водорослях и прочно держалось на плаву. Вот только бы освободить ноги… Это было непросто. Веревка разбухла от воды и врезалась в мешковину. К тому же у Ронвен отекли лодыжки. Но все-таки ей удалось распутать узел и сбросить с себя мешок. После этого она долго лежала, чтобы восстановить силы, набраться духу и оторваться от подтопленного дерева, которое спасло ей жизнь. Наконец, усилием воли она заставила себя спрыгнуть с мокрого ствола в ледяную воду и стала с трудом пробираться к берегу, увязая в иле и путаясь в водорослях.

Эти минуты показались ей вечностью. Силы ее были на исходе, но она упорно брела к берегу. Но вот дно под ногами стало тверже, началось мелководье. Тогда Ронвен на четвереньках вползла на берег и без сознания свалилась в кустах.

Ее разбудил дождь. Солнце исчезло, над озером нависли тяжелые тучи. С севера дул холодный ветер. Она видела вдалеке на острове приземистый Лох-Ливенский замок. Там осталась Элейн, но пока что она была в безопасности. Но надолго ли? Ронвен с трудом приняла сидячее положение и стала растирать ноги. Ей непременно надо было добраться до короля.

Когда слуга графа Файфа нашел ее, она, спотыкаясь и шатаясь, как пьяная, ходила кругами вокруг одного и того же места. Правда, окружность ее пути с каждым разом увеличивалась. Сначала молодой человек решил проехать мимо. Но что-то его заставило, придержав лошадь, свернуть с дороги и подъехать к женщине. И тут он узнал в запачканной грязью, простоволосой, растрепанной бродяжке с окровавленными, израненными ногами няню графини Честер. Он подъехал ближе и спешился.

Усадив Ронвен на спину своей могучей кобылы, слуга графа Файфа сел в седло впереди нее и тронулся в сторону Фолклендского замка. Сзади Ронвен раскачивалась из стороны в сторону так, что трижды чуть не свалилась с лошади. Тогда парень привязал ее к себе своим кушаком и прибавил ходу. Голова женщины слабо билась о его спину.