Лиз Карлайл - Соблазн на всю ночь

— Фе, придет время, и ты сможешь лучше понимать собственные потребности и желания, — сказал он. — Если ты только захочешь, я дам тебе все это… Но если ты только захочешь.

Она ничего на это не ответила, и Тристан поднялся с кровати и прошел к стоявшему у окна комоду. Через минуту он вернулся и, положив моток мягкой веревки Федре на живот, снова лег рядом с ней.

— Что это? — спросила она, не взглянув на то, что лежало на ее животе.

— Веревка из кинбаку, особого волокна, которую я привез с Дальнего Востока. — Он взял в руку один растрепанный конец веревки и стал водить им по ее соску. — Эта веревка нежна, как шелк. Ее используют для получения интимных удовольствий.

Лицо Федры вспыхнуло.

— Странно, что у тебя как раз под рукой оказалась такая вещь, — быстро проговорила она. — Ты даже более порочен, чем Зоуи могла представить себе.

Он рассмеялся. Тристан не собирался признаваться в том, что, купив эту веревку на Дальнем Востоке, он так ни разу и не воспользовался ею. Ему хотелось, чтобы Федра думала, что он и в самом деле порочен как смертный грех. Это возбуждало его и придавало остроты их утехам.

Федра намотала один конец веревки себе на запястье и с интересом стала рассматривать тонкое плетение.

— И как это используется?

— Кажется, у тебя появилась идея, моя сладкая? — промурлыкал Тристан. — Я могу просто привязать твои руки к кровати и взять тебя.

— О Господи, — внезапно охрипшим голосом пробормотала она.

— Или я могу привязать твои ноги…

— О-о… — выдохнула она.

— Или я могу обвязать этой веревкой твои груди, а затем концы обмотать вокруг запястий, — предложил он. — И тогда моя шаловливая девочка будет лежать смирно. Хочешь, попробуем?

— Да. — Ее глаза широко раскрылись, и в них появилось желание. — Мне нравятся все твои предложения.

«Господи Боже мой!» — воскликнул он про себя. Но ведь это он принес веревку и предложил воспользоваться ею, так что теперь придется идти до самого конца.

— Ляг, — скомандовал он.

На ее лице промелькнула улыбка.

— Кажется, ты уже превращаешься в тирана, — пробормотала она.

— Должен признать, моя дорогая, — бросил он, — меня очень возбуждает мысль, что ты станешь повиноваться мне.

Тристан протянул концы веревки от ее шеи к рукам, обмотал запястья, пропустил веревку по ладоням между большими пальцами и всеми остальными пальцами и закрепил эти импровизированные наручникина спинке кровати. Затем он сел на пятки и стал любоваться представшей перед его взором картиной.

Что ж, не так уж плохо для новичка, усмехнулся он про себя.

Федра подергала за веревку, и ее глаза расширились.

— О-о, — тихо и немного испуганно выдохнула она, увидев, что ее грудь приподнимается.

Тристан снова окинул взглядом тело Федры и мгновенно ощутил в себе животный голод. Он боялся сидящего в нем зверя и боялся того, что в дальнейшем этот зверь будет постоянно требовать от него именно такого способа удовлетворения. Распростертая под ним Федра, готовая подчиниться любому его желанию… О, это было больше, чем он мог вынести. Тристан почувствовал, что к его голове прилила кровь и все вокруг начало медленно вращаться. Он наклонился к ней и поцеловал ее в губы. У него в мозгу промелькнула мысль, что Федре приходилось долго скрывать свои желания, она не могла никому довериться. Но он хорошо понимал ее, даже, возможно, лучше, чем она сама себя.

Продолжая целовать ее, Тристан прислушивался к своим ощущениям. По его телу бежали горячие волны. Его разум отключался, он начинал впадать в какое-то неистовство, состояние, близкое к помешательству. Зачем в его жизни были другие женщины? Эта бесконечная череда женщин, из чьих постелей он вставал с веселым равнодушием, совершенно ничего не чувствуя. Иногда он не мог вспомнить их имен, а иногда не мог понять, что могло его привлечь в них.

Но с Федрой все было по-другому, он хотел заставить ее тоже потерять разум. Он сделает так, что она снова и снова будет хотеть его и уже никуда не сможет от него деться. Тристан припал ртом к ее губам, рукой развел ее ноги в стороны и нащупал пальцами ее горячую плоть. Его тело вздрогнуло, в висках запульсировала кровь. Чтобы хотя бы немного унять собственное нетерпение, он на мгновение закрыл глаза, опустился чуть ниже, положил руку на ее бедро.

Осторожно, не торопясь, он ввел в нее два пальца и заглянул в ее затуманившиеся глаза. Ее мышцы обхватили его пальцы и стали втягивать их внутрь, все глубже и глубже. Тристану хотелось немедленно войти в нее и грубо взять ее. Но вместо этогоон неторопливо целовал ее ласкал языком.

— Я сделаю с тобой все, что мне захочется, Фе, — прошептал он. — И ты не сможешь уже убежать от меня. Но я остановлюсь, если ты попросишь меня об этом.

«Ты не сможешь убежать…»

— Знаешь ли ты, Фе, как ты прекрасна? — Взгляд его черных цыганских глаз пронзал ее насквозь и заставлял волноваться. — Можешь ли ты понять, как сильно я хочу тебя? У меня такое ощущение, что, кроме тебя, у меня никого никогда и не было. Мне кажется, я ни с кем и не занимался любовью, кроме тебя.

Он на мгновение закрыл глаза. Ему нравилось оттягивать момент соития, предвкушать его. Наконец Тристан обрушился на Федру, вошел в нее грубо, бесцеремонно, уже безо всяких прелюдий.

Он начал ритмично двигаться, мышцы на его руках и животе напряглись. Он занимался любовью так, словно танцевал, его движения были полны необыкновенной грации. Этот мужчина умел жить насыщенной жизнью, он умел наслаждаться и брать то, что ему предлагали обстоятельства. Все, что делал Тристан, было наполнено первозданной красотой…

Лежа рядом с Федрой, Тристан принялся наматывать на палец прядь ее шелковистых каштановых волос. Все его мысли вращались сейчас только вокруг одного: что ему делать с этим неожиданно пробудившимся в нем чувством к леди Федре Нортемптон? Он, конечно, ни о чем не жалел, но уж слишком тугой узел проблем свился вокруг них. Смерть его отца, незаконченное дело мадам Востриковой, неприятие его семьей Федры, ее одержимость поисками исчезнувшей служанки. Не стоило закрывать глаза на то обстоятельство, что все это было связано с опасностью. Опасность просто витала вокруг них в воздухе.

Но, глядя на лицо Федры, на ее опущенные веки, прислушиваясь к ее ровному дыханию, Тристан ощущал нечто вроде счастья.

Внезапно хлопнувшая входная дверь заставила Тристана вздрогнуть. Он быстро поднял голову и бросил взгляд на часы. Половина четвертого. Черт возьми! Скорее всего это вернулся Аглоу. Через минуту послышались тяжелые шаги внизу в холле. Еще минута, и подозрительно заскрипел пол в коридоре.