Диана Гроу - Песня любви

Рика крепко сжала губы. Она покорно позволила Бьорну связать ей руки и лишь свирепо сверкала глазами, пока он кожаной веревкой завязывал тугие узлы на ее запястьях. После этого она вскарабкалась на корабль и пробралась на нос. Ей хотелось устроиться как можно дальше от этого темноглазого хищника.

Команда викингов взялась за работу, и ладья вскоре отчалила. Когда судно достаточно отошло от берега, весла подняли на борт, поставили на место мачту и развернули большой парус. Сильный бриз наполнил парус, и драккар ожил. Приподнявшись над водой, груженое судно легко разрезало серые валы, и волны, как крылья, подхватывали и несли его. Казалось, еще мгновение, и корабль полетит.

Рика всегда любила плавать с Магнусом и Кетилом в их маленьком челноке, слушать крики чаек и вдыхать терпкий морской запах. Вся ее жизнь была одним долгим путешествием, с остановками в разных местах, где их встречали как дорогих гостей. К ней, как спутнице Магнуса, всегда относились с почтением. Широкая мантия старого скальда надежно прикрывала его маленькую семью с двумя найденышами. Даже убогий Кетил под его защитой был в полной безопасности.

Но теперь этот период ее жизни закончился. Сидя на носу драккара, где завеса брызг скрывала их от чужих взглядов, Рика дала волю слезам, оплакивая Магнуса как своего единственного отца.

Горюя о старом Магнусе, она частично жалела себя, в одну секунду превратившуюся из дочери старого скальда в рабыню. Теперь она стала собственностью какого-то неизвестного ей ярла, и ее ждала участь, немногим отличавшаяся от положения домашней скотины.

Кетил свернулся около нее, чтобы поспать, как часто делал во время их путешествий на кораблях. Его бледные ресницы трепетали, резко выделяясь на фоне румяных щек. У Рики все сжалось внутри. Кетил был большим и сильным ребенком. Он был очень ранимым и легко терялся. Как сможет она защитить его в их новой жизни и таких ошеломительных обстоятельствах? Она понятия не имела о том, что их ждет, но знала, что должна попытаться сделать все, что в ее силах. Кроме легенд и сказаний северных народов, Магнус научил ее верности.

«Ох, отец!» Ну почему она с ним спорила в то утро? Причем из-за такой чепухи! Магнус настаивал, чтобы она лучше запомнила сказания об Одине. А ей больше нравились саги о героях, чем восхваления Одноглазого Отца Всемогущего. Теперь она с удовольствием выучила бы тысячу стихов, лишь бы не огорчать Магнуса.

У нее закололо в затылке… Тревожные иголочки побежали по хребту… Она обернулась, чтобы понять причину своей тревоги. С дальнего конца драккара со своего места у рулевого весла на нее смотрел Черный Бьорн. Она кожей ощутила его жгучий напряженный взгляд. Его глаза были темнее болотной трясины и пугали ее. Она вынуждена была отвести взгляд.

Обычно Рика хорошо разбиралась в характерах и намерениях людей. Это была черта, свойственная многим скоморохам и скальдам, то есть исполнителям, развлекающим народ. Она и раньше замечала устремленные на нее красноречивые мужские взгляды. Но на этот раз все было иначе. Она не могла понять, что означал напряженный взгляд Бьорна Черного. В нем не было вожделения. Он больше напоминал взгляд волка, выслеживающего несчастного козленка, отбившегося от стада. И, несмотря на палящее солнце, Рика содрогнулась.

Но ведь наверняка кто-нибудь в поселении, куда они с Магнусом направлялись, слышал о них. Они вспомнят, как он пел, а может, припомнят и ее с Кетилом, и недоразумение благополучно разрешится. Она из-под ресниц посмотрела на Бьорна, который умело направлял корабль и боролся с прибоем. Возможно, ей даже удастся обвинить его в убийстве перед Голосом Закона и потребовать наказания за смерть отца. Кто-то же должен ответить за смерть такого знаменитого и уважаемого скальда, каким был Магнус, а Бьорн со всей очевидностью возглавлял этот смертоносный разбойничий набег. Если повезет, она еще увидит, как этого негодяя подвергнут изгнанию.

Рика смахнула с глаз слезы. Губы ее сжались в тонкую жесткую линию, свидетельствующую о ее решимости. Ее мечта добиться признания в качестве скальда внезапно показалась ей совсем несущественной. А вот увидеть, как торжествует справедливость, как накажут человека, повинного в смерти отца, ей бы очень хотелось и ради этого стоит жить.

Уходящее солнце скользнуло в море, за горизонт. Прежде чем недолгие сумерки перешли в краткую скандинавскую весеннюю ночь, Бьорн приказал своей флотилии как можно ближе подойти к берегу. Крутые утесы не давали возможности судам причалить на ночь у самого берега. Бьорн с трудом поднял тяжелый камень, служивший якорем, и перевалил его за борт.

— Подавай ужин, Йоранд, — велел он светловолосому парню, самому младшему в команде.

И пока Йоранд раздавал скудную трапезу, состоящую из плоских ячменных лепешек, сушеной рыбы и сморщенных вяленых ягод морошки, Бьорн обошел матросов и приблизился к пленникам, чтобы проверить их состояние.

— Протяни руки, я освобожу их, чтоб ты могла поесть, — обратился он к Рике.

Насупясь, она молча подняла связанные руки.

— Как? Никаких ядовитых слов? — поднял брови Бьорн. — Уже истратила весь запас оскорблений? Наверное, ты не слишком хороший скальд. — Он проигнорировал поднятые запястья девушки и сначала освободил руки Кетила.

— …Что бы я ни сказала, это лишь вызовет твой гнев, Бьорн. Герой, победитель беззащитных… женщин и безоружных стариков. — Тон Рики был обманчиво ласковым, что придавало ее словам еще большую язвительность. — Однако если пожелает брат великого ярла, я сочиню сагу о возвращении скота, которую запомнят на века. Ты войдешь в историю, как Бьорн, возвративший свиней, ты прославишься как «спаситель скотины».

Когда парочка воинов зафыркала, он одним движением бровей заставил их замолчать. Рика скользнула взглядом в сторону смолкнувших, еле успевших стереть с лиц ухмылки.

— А-а! Я вижу, не только пленники должны около тебя держать рты на замке.

— Кажется, девушка, тебе не мешает прислушаться к своим словам. — Бьорн присел около нее на корточки и понизил голос: — Не знаю, почему я трачу время на объяснения, но это был вопрос чести. Мужчина должен уметь защищать то, чем обладает. Если он этого не делает, он потеряет это. Мы не можем оставить безнаказанным набег на наши земли. В следующий раз будет потеряно нечто большее и более важное, чем скот.

— Да, — откликнулась она. Глаза ее оставались сухими, но перед ними продолжал стоять образ отца, ничком лежащего на окровавленной соломе. Картина плыла, но не исчезла. — Действительно, уже потеряно большее.

Возможно, Бьорну вспомнилась та же картина.

— Печальный день, когда Магнуса Сереброголосого настигла смерть… если это на самом деле был он. Но ты также хорошо, как я, понимаешь, что его уже не вернешь. Каждый из нас носит свой жребий у себя на шее, как ты носишь этот молоточек.