Алиса Уэллес - Цветок Дракона

Подняв голову и выпрямив спину, она направилась к Во, ни разу не взглянув в улыбающееся лицо Дженсона. Затем, словно они загодя договорились, Во слегка хлопнул Дженсона по спине, вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь. Сарина в изумлении посмотрела ему вслед.

– Не хочешь пойти прогуляться? – спросил Дженсон деловым тоном, которого она никогда раньше у него не слышала.

– Нет, спасибо, – отрезала она, направляясь к лестнице.

Он поймал ее за руку.

– Тогда просто выйдем на минуту во двор. Она выдернула руку.

– Я уже там была.

– Как хочешь. – Он пожал плечами. – Но все-таки мне придется найти способ настоять на своем.

Она взвизгнула, потому что он поднял ее на руки, вынес из дома и только во дворе поставил на землю. Шпильки выскочили из ее волос, и легкий ветерок распушил их. Раскрасневшись и задыхаясь от злости, она вне себя набросилась на Дженсона с кулаками.

В одно мгновение он поймал одной рукой оба ее запястья, а второй потрепал по щеке, словно дикое животное, которое собирался приручить.

– Мне нравится, когда ты такая, Сарина, – сказал он, тяжело дыша. – Сейчас ты соответствуешь своему имени. Сирена, морская сирена, с распущенными по ветру волосами и настоящим румянцем на щеках. – Он медленно намотал на указательный палец ее золотистый локон. – Мне жаль мужчин, у которых разобьется из-за тебя сердце, моя прекрасная сирена. Они лишатся не только своего сердца, но и души.

Сарина предупреждала себя, что нельзя доверять речам, слетающим с его губ. Он ветреный человек, лицемер, для которого слова, лживые или правдивые, горькие или сладкие, равно ничего не значат. И пока он говорил с ней и гладил ее волосы, Сарина пришла к решению расстаться с ним раз и навсегда.

– Завтра я отплываю в Гонконг, – сказал он. Ее сердце предательски екнуло.

– Вот почему я хотел поговорить с тобой и сказать…

– До свидания? – перебила она его. – Какая забота.

– Я хотел объяснить тебе, что в тот день, когда мы ездили в Шанхай… Я хотел…

– Извиниться за то, что оставили меня там, где Во смог бы найти меня.

– Все было совсем не так. Я донес тебя до…

– Как видите, – снова оборвала она его, – я теперь здорова. А сейчас мне нужно возвращаться в дом.

– Сарина, пожалуйста…

Она отвернулась и направилась к дверям.

– Сарина!

Она слышала его шаги за спиной, но не остановилась. Ее туфли на низком каблуке ритмично застучали по гравию. Подойдя к двери, она мгновение помедлила: одна Сарина требовала идти вперед не оглядываясь, другой хотелось остановиться и обернуться. Он уезжает, напомнила она себе. Что пользы взглянуть на него в последний раз? И, решительно толкнув дверь, она вошла в дом.

Налетевший порыв ветра с шумом захлопнул дверь, и в этом прощальном звуке было что-то зловещее.

Дни шли, и Сарина обнаружила, что ей все труднее утром вставать с кровати. Она просыпалась оттого, что к горлу подступала тошнота, а в животе громко урчало. Когда тошнота проходила, она оказывалась настолько слаба, что не могла спустить ноги с кровати, не взявшись руками за лакированный столик. Каждый шаг давался ей с таким трудом, словно ноги налились свинцом. Она уставала, даже расчесывая волосы, а застегнуть крошечные пуговицы на летнем платье вскоре стало выше ее сил.

Сарина совсем потеряла аппетит, и даже когда заставляла себя сделать несколько глотков зеленого чая, чувствовала, что он вот-вот выйдет назад. Она каждый день дремала на траве возле летнего домика, когда ее подопечных отправляли спать, и просыпалась, только когда Лян выходила разбудить ее. Когда в четыре часа дня девочек забирала Лань Тай, Сарина без сил падала на кровать и спала до тех пор, пока Ин Хань не приходила одеть ее к ужину.

Сам ужин превратился в пытку. Стоило ей почувствовать запах мяса, как подступала тошнота. Застыв на стуле и вцепившись руками в подушку сиденья, она незаметно делала глубокие вдохи и молила Бога не унижать ее перед всеми.

К счастью, Во никогда не упоминал о Дженсоне Карлайле, а у нее самой не оставалось сил погружаться в горько-сладкие воспоминания о нем. Но то, что она забывала наяву, вспоминалось во сне. Он приходил к ней по ночам, зеленоглазый, загорелый. Он был так близко, что она ощущала его тепло, а когда Сарина просыпалась, то обнаруживала, что ее подушка промокла от слез. Ее союзник сон также отвернулся от нее.

Однажды днем, когда она проснулась, над ней стоял Во. Вздрогнув от неожиданности, она потерла глаза руками, разгоняя остатки тяжелого сна.

– Извини, что беспокою тебя, моя дорогая Сарина, но я надеюсь уговорить тебя на время покинуть постель и пойти со мной в домик, где мы разводим шелкопряда. Мы уже начали варить коконы, и я подумал, что тебе это, возможно, будет интересно.

Она вымученно улыбнулась.

– С огромным бы удовольствием, – ответила она, – но, боюсь, у меня не хватит сил идти так далеко.

Он сделал успокаивающий жест.

– Я уже велел принести портшез для Ли. Сейчас я прикажу принести второй для тебя.

Он, должно быть, заметил удивление на ее лице, потому что поспешно пояснил:

– Моя чудесная Ли обожает смотреть, как варят коконы. Ее обязательно приносят в домик перед началом варки. Это давно стало ежегодной традицией. Ну же, вставай, – поторопил он. – Я помогу тебе.

Портшез представлял собой большую бамбуковую кабину с двумя продетыми сквозь нее шестами. Кабина была выкрашена в черный цвет и завешена по бокам ярко-синими шелковыми занавесками. Как только Сарина устроилась внутри портшеза, четверо слуг подняли шесты на плечи и кабина поплыла по воздуху. Они медленно двигались через сад, а Во шел рядом, не сводя тревожного взгляда с Сарины, которая продолжала мужественно бороться со сном.

Когда Во и Сарина вошли в домик, Ли уже сидела там на низком стульчике из красного дерева. Может, ей и не пришлось по душе появление Сарины, но ничто в ее лице не выдало этого. Одетая в ярко-синюю шелковую блузку и длинную юбку, с сапфирами и бирюзой, сверкавшими у нее в ушах, волосах и на запястьях, она выглядела нелепо рядом с просто одетыми крестьянами.

Возле одного из котлов с кипящей водой стоял Чен. Он вежливо кивнул и улыбнулся. Сарина заметила, как он печален, и вспомнила, что он стал таким с тех пор, как на прошлой неделе умерла крестьянка На вместе со своим неродившимся ребенком. Она улыбнулась в ответ и хотела подойти к нему, но он отвел взгляд и начал перекладывать толстые серые коконы из плетеной корзины в дымящийся котел. Сарина вспомнила, что он когда-то рассказывал ей о приготовлении шелка, и сразу почувствовала тошноту. Как она позволила выманить себя из постели и лишить сна, в котором так нуждалась?

– Вам не по себе, мисс Пейдж? – услышала она звонкий медовый голос Ли. – Не все гусеницы шелкопряда обречены на смерть. Многим позволено превратиться в бабочек. Со временем они отложат яйца, из них вылупятся личинки, и все начнется сначала. Вы должны научиться, моя дорогая, принимать сей процесс как жертву этих примитивных созданий высшим существам, которым нужно красиво одеваться.