Вирджиния Хенли - Желанная

Кристиан, сидя рядом с Брайенной, был неизменно внимателен, но так холодно вежлив, что Брайенна физически чувствовала, как все шире становится разделяющая их пропасть.

Какая жестокая ирония в том, что араб, выросший и воспитанный в другой стране и культуре, так свыкся с обычаями англичан. Он мог вести разговор на любую тему — астрология, искусство, философия… Завистливые взгляды дам лучше всяких слов говорили Брайенне, насколько привлекателен и неотразим ее муж. Несомненно, многие дамы отдали бы все, лишь бы оказаться хоть на одну ночь на ее месте.

Брайенна была окончательно выбита из колеи и ужасно себя чувствовала. Кристиан предложил ей в дар свое сердце, а она, снедаемая угрызениями совести, отвергла его.

Она наблюдала, как женщины флиртуют с ее мужем и принцем Эдуардом, и душа ее болела и за себя и за подругу.

Когда король, принц Эдуард, Уоррик и остальные военачальники ужинали под одной крышей, разговор рано или поздно заходил о военных действиях, Недавно стало известно, что французы жгут и разоряют английские поместья в плодородной долине Гаронны, и Черный Принц решил, что не станет ждать начала мирных переговоров. Он отправится внутрь страны, чтобы разделаться с проклятым врагом.

Брайенна облегченно вздохнула, узнав, что Хоксблад собирается в поход, но потом, еще больше загрустила. Какая жена будет счастлива, если муж идет навстречу смертельной опасности?!

Но натянутость их отношений становилась все очевиднее, напряжение повисло в воздухе, словно густой дым.

Брайенна проводила почти все время с Джоан и малышкой, которую назвали Дженной. Джоан через два дня поднялась с постели и выглядела еще прелестнее, чем прежде. Она громко протестовала, когда королева назначила кормилицу и няню маленькой Дженне и девочку почти на весь день забирали в королевскую детскую. Но ведь благородные дамы не кормят детей грудью и не ухаживают за ними. И Джоан, хотя и с сожалением, вынуждена была подчиниться.

Дни тянулись похожие друг на друга. Она и Брайенна проводили утро в королевской детской, потом на самое жаркое время дня Джоан удалялась к себе и отдыхала, а Брайенна возвращалась домой, чтобы воспользоваться ярким солнечным светом и успеть сделать несколько набросков.

Оставаясь одна, Джоан могла думать только об Эдуарде. Всего через две недели после тяжелого испытания, Джоан сумела стать прежней — изящной и стройной — и мечтала о возвращении возлюбленного, чтобы показаться ему во всем блеске. Все эти месяцы она была такой неуклюжей, потеряла уверенность в себе и боялась, что принц разлюбит ее. Джоан постоянно уносилась мыслями далеко-далеко, сплетая прихотливые фантазии, мечтая о том, что Эдуард будет шептать ей на ухо нежные слова, обнимет мощными руками за талию и покроет вновь ставший плоским живот дразнящими, обжигающими поцелуями.

Услыхав, как открылась и захлопнулась дверь, Джоан лениво спросила себя, почему это Глинис так рано вернулась — камеристка всего час назад ушла покупать ткань на платье. Но неожиданно она почувствовала чье-то недоброе присутствие и поспешно схватила простыню, чтобы прикрыться.

— Что тебе нужно? — требовательно спросила она. Взгляд Джона Холланда жадно ощупывал изящную фигуру.

— По-моему, это очевидно. Чего может хотеть муж от жены?

Джоан начала кричать, но Холланд ударил ее по лицу. Она в ужасе упала на подушки. Никто до сих пор не причинял ей физической боли.

Холланд плотоядно ухмыльнулся:

— Ну же, вопи, сколько хочешь! Я специально выбрал для нас это крыло из-за его отдаленности. Никто кроме меня, не услышит твой крик, а мне это, пожалуй, даже нравится.

— Ты, должно быть, сошел с ума! Я велю, чтобы тебя арестовали!

— За какое преступление? За то, что пересплю с собственной женой? Если ты немного подумаешь, мой пустоголовый ангел, сама поймешь, что жаловаться некому.

Джоан лежала молча, вялая, обмякшая, неподвижная, желая только одного — умереть. Согласившись на этот нечестивый брак, она оказалась во власти развращенного грязного чудовища. Эдуард никогда, ни за что не должен узнать о том, что произошло сегодня в этой спальне. Никто не должен знать.

Она с трудом села и сползла с постели. Потом налила в таз душистой воды, вымылась, оделась, выбрав простое белое нижнее платье и белоснежную шелковую тунику, чувствуя себя вновь чистой в этих ослепительных одеждах. Она даже застелила постель свежим бельем, спрятав грязные простыни в наволочку, чтобы пятна крови не были заметны.

Усевшись перед зеркалом, Джоан старательно запудрила синяк и наложила немного румян из сандалового дерева. Губы распухли, но тут ничего не поделаешь. Только через несколько дней они приобретут прежнюю форму. Из зеркала на нее смотрело измученное лицо с потемневшими затравленными глазами. Это самый несчастный день в ее жизни. Ее терзания и муки невозможно передать!

Но, сидя перед зеркалом, Джоан впервые пришла к выводу, что должна подняться выше той грязи, в которой ее пытался утопить ненавистный муж. Нужно оттолкнуть от себя все, что может ее запачкать!

Постепенно ее муки смягчились, сердце окаменело и уже ничего не чувствовало. Она словно стала куклой — ходящей, говорящей, улыбающейся. Одно было ясно: после этого ужаса уже ничто на свете не сможет причинить ей боль.

Джоан ошибалась.

Король, не веря глазам, прочитал полученные из Кале депеши. Лицо его омрачилось, и Эдуард немедленно послал за Джоном Холландом.

— У меня ужасные новости, — хрипло начал король, пытаясь побороть скорбь. — Молодой Эдмунд Кент найден мертвым в Кале.

— Как это случилось? — поспешно спросил Холланд.

— Лежал на боковой улочке. Убит ножом в спину. Теперь Холланд стал свидетелем одного из приступов ярости Плантагенетов, приступов, которые были хорошо знакомы приближенным.

— Значит, я так и не поставил их на колени! Нужно было разрушить Кале до последнего камня, прикончить всех до единого, всех, кто жил и дышал в этом проклятом городе! Украсить городские стены вражескими головами! Эти негодяи-французы хуже ядовитых змей! Им неизвестно понятие «честь».

— Сир, мне неприятно говорить об этом, но Эдмунд Кент часто посещал дома, пользующиеся дурной репутацией. Я предостерегал его, что развлекаться в борделях опасно.

Король смерил Холланда таким высокомерным взглядом, что тот невольно отступил, прикусив язык.

— Эдмунд Кент принадлежал к династии Плантагенетов! Мой молодой кузен был благородным человеком, Храбрым воином и истинным рыцарем! Очевидно, он убит при исполнении воинского долга. Пал в бою, точно так же, как мог бы погибнуть в битве при Креси!

— Конечно, Ваше Величество. Он был моим зятем и близким другом. Мы найдем его убийцу, не сомневайтесь! Сэр Невилл Уигс может взять на себя расследование преступления, если мне позволено это предложить, сир. Возможно, нужно удвоить количество патрульных, чтобы больше ни один англичанин не лишился жизни.