Александра Турлякова - Берг

Алдор покачал головой согласно. Он понял. Их перепутали. Их случайно перепутали, или они подстроили это сами. Никто не знает этого, кроме его самого. Только бы не проболтались слуги, и она сама молчала. Вряд ли баронесса хоть что-то расскажет графу об осеннем похищении. Да. Если всё будет так, то это к лучшему. Он стиснул зубы. Хоть бы всё было так.

* * * * *

Их разместили в двух смежных комнатах, одна — для детей, другая — для госпожи. Анна занималась с мальчиками, кормила и укладывала спать, топила камин, стараясь не глядеть в сторону Вэллии. Вэллия же не могла найти покоя, не могла усидеть на месте.

До самого вечера она ждала, когда за ней придут, когда её арестуют, ведь не мог же этот Алдор промолчать, что узнал её, что именно она и есть маркграфиня.

Уже в сумерках она присела у камина и задумалась. Она вспоминала его, вспоминала дни, проведённые в лесу, когда её увезли из дома. Вернулись ненависть и страх, вспоминался Корвин в моменты ярости, она помнила лицо Алдора. Каким заботливым он был в Ротбурге на постоялом дворе, как старался уберечь её, больную, от холода, как укрывал ещё одним одеялом. И, наконец, его последний поцелуй.

Она вздохнула и обняла себя за плечи.

Этот поцелуй, он не давал ей сойти с ума, он был её великой тайной, когда, казалось, весь мир ополчился против неё. В дни подготовки к этой нелепой свадьбе, в мгновения ярости отца против непослушной дочери. Этот поцелуй был её жизнью.

Ей даже казалось, что она любит его, любит этого последнего из рода Бергских князей представителя. Алдор…

Она шептала его имя, пробуя его на вкус. Каким он предстал перед ней сегодня. О! Они смотрели друг на друга всего мгновение, но она помнила его лицо до мелочей. Глаза, губы, подбородок, стальной блеск доспехов и кольчужных колец.

Он жив. Он жив и здоров. И он рядом.

Почему её не арестовывают? Почему не приходят за ней? Он не выдаёт её! Он ничего про неё не скажет. Он, наверное, любит её. Любит!

Сердце разрывалось от переживаемых чувств. Что-то непонятное творилось в её душе. Любовь — не любовь. Страсть — не страсть. Что-то разрывало её изнутри, поднимало над всем.

Он изменился. Он совсем другой. Стал более уверенным и твёрдым. Граф Доранн обещал ему земли Берга, наверное, это греет ему душу. Каким он стал, помнит и он её ещё? Возгордился. Конечно, кто она сейчас такая? Пленная маркграфиня, нет, баронесса. Что с ней теперь разговаривать?

Вэллия поднялась на ноги, принялась ходить туда-сюда перед камином.

— Миледи, вам надо поесть и выспаться… — Это Анна следила за метаниями госпожи.

— Я не могу сейчас есть, — шепнула в ответ.

— Я ходила на кухню, много служанок разбежалось, практически никого нет из наших, но я предупредила всех, кого видела, чтобы молчали про вас, чтоб никто не проболтался. Я даже сходила к отцу Валериану. Вам нечего бояться. Вам просто надо уйти из Берга. Когда во всём разберутся, вы будете уже далеко, у вашего отца…

— Вольности говоришь, — перебила её Вэллия, — куда я пойду сейчас, когда их тут полный замок? Мне нужны охрана и сопровождение. Граф Доранн мне всё это даст?

— Извините, миледи. — Анна виновато опустила глаза.

Вэллия сцепила пальцы и выломила руки.

— Я буду ждать. И мальчики, их нельзя бросить. Можно поговорить с отцом Валерианом, может, он сможет их устроить в госпитале… Но это всё не один день, надо ждать, когда они перестанут следить и контролировать каждый мой шаг… Они же принимают меня за баронессу, мне надо оставаться ею…

— Всё зависит от баронессы, миледи, она должна молчать, и господин…

Вэллия нахмурилась при этих словах, глянула в лицо горничной.

— Что? Ты что-нибудь знаешь про господина? — Ниард. В свете событий сегодняшнего дня она совсем забыла о нём, о своём муже, о Господи, как она могла?

— Он ранен, мне сказали на кухне по секрету. Его охраняют в Большой башне, потом, наверное, переведут в тюрьму.

— И серьёзно ранен?

Анна пожала плечами. Вэллия устало села в кресло. Она не уйдёт отсюда, пока не спасёт Ниарда. Вот, кто нужен ей, вот, кто дорог ей, вот, кого она любит. "Ниард… Я люблю тебя. Держись. Я смогу спасти тебя, даже если мне придётся просить помощи у этого Алдора".

* * * * *

Она изменилась. Ну конечно, во-первых, она сейчас здорова, не то, что в прошлый раз, когда они виделись ещё в Ротбурге. Похорошела. Чуть поправилась, ведь те голодные дни в лесу высосали из неё последние силы, она была похожа на тень. Сейчас же совсем другое дело. А во-вторых, она теперь замужняя женщина, она маркграфиня. И пусть все её здесь приняли за баронессу Касла, Алдор-то знал правду. Как она держится, как одета. Миледи. Конечно. Госпожа. Чёрная траурная вуаль, барбет на подбородке. Она в трауре, наверное, по барону Дарлу, он же был её дядей.

И эти дети. Это, верно, дети баронессы, наследники Касла. Интересно, а помнит ли она его? Помнит ли те дни, проведённые в лесах, в скалах, в Ротбурге?

Всё складывалось удачно, так выгодно их перепутали. Выходит, Бог и на его стороне, не только оберегает маркграфа. Самое главное, чтобы она сейчас молчала, да и баронесса — тоже, если, конечно, они не сделали это всё специально.

Всё это надо как-то узнать, поговорить, а для этого надо хотя бы встретиться с ней. Как это сделать? Просто так не придёшь, её могут охранять, хотя вряд ли, сейчас не до этого. Чем может быть опасна пленная женщина с малолетними детьми? К тому же вдова. Сейчас её мысли должны быть только о детях. Так, по крайней мере, должен думать граф.

Алдор не находил покоя все эти дни, пока брали башни и донжон. Сейчас всё складывалось удачно, самое главное, чтоб оно сохранялось пока так, как есть. Баронесса в тюрьме, с ней тоже надо будет поговорить. Маркграфиня занята детьми и играет роль баронессы. Маркграф болен и пока не может отвечать на вопросы, и внести какую-то ясность. Так бы всё и было.

Через слуг он узнал, где разместили пленную "баронессу" с детьми, и с наступлением темноты решил встретиться с ней. Он и не думал, что это будет стоить таких усилий. Сердце стучало в груди, будто решался вопрос жизни и смерти, даже руки, кажется, дрожали. Как она встретит его? О чём будет разговор? И давние чувства, покрытые коркой льда, растаяли вдруг. Она… Он опять увидит её.

Догадается ли она о его чувствах к ней? О том, что он так тщательно прятал ещё с Ротбурга. В груди потеплело, словно вместо сердца за рёбра вложили раскалённый камень.

Не наделать бы глупостей, и не сболтнуть чего лишнего.

Её не охраняли, как он и думал, и она не спала. Когда Алдор вошёл без стука, в комнате догорал камин, алые угли освещали женскую фигуру в кресле у каминной решётки. На столике горела одинокая свеча.

Вэллия ещё не спала, услышав осторожные шаги, вскинулась и поднялась на ноги. Из полумрака навстречу ей выдвинулась мужская фигура. Вэллия чуть не закричала, но, узнав вошедшего, задавила в груди крик. Алдор! Что он делает здесь? Господи! Что у него творится в мыслях? И Анна уже спит.