Александра фон Лоренц - Клятва амазонки

Данута встала и побрела к речке. Уселась на камень и стала созерцать, как бежит вода — все было очень неприятно. Вдруг она ощутила, как чьи-то крепкие руки обхватили ее за талию. Она сразу дога¬далась, что за этим последует. Исгерд молча подхва¬тил ее на руки и понес в заросли кустарника, где на поляне было предусмотрительно расстелено одеяло. Данута была не хрупкой, а наоборот, весьма рослой девушкой, но ее хозяин, казалось не чувствовал ее веса. Он аккуратно опустил ее и прилег рядом.

Знойный воздух словно окаменел. Ни малей-шего ду¬новения ветра. Оба долго молчали. Викинг впервые в жизни не знал, как найти подход к женщине, а если точнее, то к этой загадочной сла-вянке. Не задирать же ей сразу же юбку, как обычно он поступал со своими любовницами, которые этого от него только и ждали. Эта же девушка явно не жаждала объятий красавца норвежца. Вообще-то Исгерд не был обижен внима¬нием девушек, скорее наоборот. Он считался одним из самых пригожих парней в Олесунфьорде и самым за¬видным женихом — все местные девушки мечтали, чтобы он выбрал их себе в жены. Удалось это самой настойчивой, рыжеволосой Гудрун. Исгерд, собст¬венно, и пошел в этот поход, чтобы последний раз поплавать свободно, без оглядки на семью. Он был старшим сыном в семье богатого землевладельца, и после этого похода отец, отойдя от дел, планировал передать ему свои права старшего в большой семье. Это на¬кладывало и обязательства — он не должен был жениться на бедной девушке, желательно, чтобы его невеста была из богатой и уважаемой семьи. Так оно и получилось. Нельзя сказать, чтобы Исгерд был сильно влюблен в Гудрун. Но относился он к своей невесте с симпатией и большим уважением. Вот и сейчас он вез ей много красивых нарядов и украше¬ний, потратив довольно много серебра на хоро¬шие подарки. Помолвка уже состоялась, и сразу же после приезда должна быть сыграна свадьба.

Но случайная встреча с прекрасной славянкой явно не вписывалась в спокойное течение жизни мо¬лодого викинга. Почему-то она зацепила его сердце, то ли своей безупречной красотой, то ли смелым и гордым нравом. И он хотел, чтобы прекрасная рабыня ответила ему взаимностью. Поэтому и решил погово¬рить с ней и выяснить ее настроение. Он был уверен, что его красивая внешность, мужество и положение хозяина, а также хорошее отношение и богатые по¬дарки обязательно помогут завоевать ее любовь. На крайний случай, влюбленность. Поэтому он решил спокойно поговорить с ней и объяснить преимущества хорошей жизни в его большом доме в Норвегии, пусть даже и свободы у нее не будет.

А Дануте было очень жарко. Истома чувство-ва¬лась во всем. Она задыхалась в своем темном платье, которое пришлось связать узлами, после того, как ви¬кинг его разорвал. Мелкие бисеринки пота выступили у нее на верхней губе. Она лежала, напряженно ожи¬дая дальнейших его действий. Но он почему-то не спешил. Она закрыла глаза, приняв безмятежный вид, хотя внутри ее все было натянуто как струна. И вдруг почувствовала, как он травинкой проводит по ее гу¬бам. Моментально распахнулись длинные темные ресницы, и серые прозрачные глаза встретились с ярко-синими. Он склонился и осторожно прикоснулся своими твердыми губами к ее пухлому маленькому рту. Его прикосновение было нежным, легким и не вызывало никаких опасений. Вслед за тем он сказал: — Я знаю твое имя, хо-тя ты и не поже¬лала его мне назвать. Ведь ты Данута? — не дождав¬шись от¬вета, продолжил, — ты почему-то на меня злишься, хотя я тебе спас жизнь! — он говорил мед¬ленно, с трудом подбирая слова, но понять его было вполне можно. И голос у красивого норманна был подстыть его внешности — низкий, с мягким теплым тем¬бром. — Ты спас мою жизнь исходя из своих жела¬ний, а не из-за того, чтобы бескорыстно сделать доб¬рое дело. Да и к тому же я тебя об этом не просила. Если бы не ты, я уже была бы на небе, и была бы сво¬бодной. Если ты хочешь, чтобы я испытывала к тебе благодарность, отпусти меня на свободу, чтобы я могла уехать до¬мой! — надменно ответила славянка. — Ты удивляешь меня! Я, что не мужчина, чтобы просто так отпустить такую красивую женщину. Да, ты права. Я не настолько бес¬корыстен, чтобы попросту освобо¬дить тебя. Но я и не зверь. Я предлагаю тебе выслу¬шать меня, и будет на¬много лучше для тебя, если ты согласишься на мое предложение. Я, в свою очередь, обещаю, что не про¬дам тебя в Бирке, а заберу в свой дом. Он находится далеко от¬сюда, в Норвегии. Моя семья весьма зажи¬точна, и вскоре я буду главным в нашем роде. И только я один буду твоим хозяином и никому не по¬зволю тебя оби¬деть. Обещаю надежный кров и хо¬рошую пищу; тебя не будут заставлять тя-жело рабо¬тать, лишь необреме¬нительные хлопоты по дому. В свою очередь, тебе нельзя будет изменять мне с дру¬гими мужчинами. Само самой разумеется, что детей, которых ты ро¬дишь, я признаю своими, и они не будут обижены.

— Что это, ты предлагаешь мне стать твоей женой, варяг? — иронически хмыкнула краса¬вица. ─ Нет, не это. Я должен тебя предупредить, что об этом не может быть и речи. У меня есть не¬веста, и сразу после этого похода мы с ней сыграем свадьбу. Она достой¬ная девушка и будет мне хорошей женой. Но, у нас женитьба не является препятствием для отношений с …ну, ты сама понимаешь… — Ты хочешь сказать, жена не в силах запре¬тить тебе спать с рабынями? — с презрением сказала она.

— Да, если тебе так нра¬вится это слово. Мы же предпочи¬таем называть этих женщин служанками, — диплома¬тично ответил нор¬манн, все еще надеясь на благопо¬лучный исход разго¬вора.

— Слуги свободные люди, они получают плату за свою работу. И вольны уйти, если пожелают! — Я не обижу тебя, если ты будешь ласкова ко мне, буду да¬рить хорошие подарки — украшения, красивую оде¬жду. Ты сама понимаешь, что я мог этого и не обе¬щать тебе. Ты и так принадле-жишь мне. А свободу…. Это вряд ли. Ты до конца своих дней останешься в Олесунфьорде. Но разве лучше стоять на неволь¬ничьем рынке в Бирке? Неизвестно, кто ку¬пит тебя! Может старик, который не сможет удовле¬творить тебя в постели. Может, ты попадешь в гарем к мавру, и будешь одной из сотен его женщин. Мы, норвежцы, не имеем много наложниц, нас вполне устраивают жен¬щины нашего дома. — Сколько стоит на рынке в Бирке молодая рабыня, примерно такая как я? — Не знаю точно, где-то около восьми¬сот со¬лидов. Но если ты девственница, то, возможно, до¬роже. Зачем тебе знать эти цены?

— А затем, что мой отец знатный человек в Тмутаракани, он заплатит тебе несколько тысяч солидов. А мой жених — князь, он еще добавит несколько тысяч. Отвези меня домой, и ты разбогате-ешь, варяг. Это рядом, за два дня ты доберешься туда и обратно! — она с надеждой загля¬нула в синие глаза мужчины. — Я всегда счи¬тал, что лучше ма-ленькая птичка в руке, чем большая на небе. Я отказываю тебе, и больше об этом нет смысла говорить… У тебя есть две дороги — постараться привыкнуть к своей судьбе и найти в ней хорошие стороны. И второй путь — война со мной, но и в том, и в другом случае спать я с тобой буду. Хуже будет только тебе! — конечно, Исгерд не очень верил словам рабыни о ее отце и выкупе, но, если честно сказать, дело было не только в этом. Кра¬савица вызывала у него сильнейшее желание. Он не встречал женщины прекраснее этой гордой славянки, и, поразмыслив, пришел к выводу, что хотел бы до¬биться ее любви. Деньги в этом случае не имели ре¬шающего значения. Да и ему уже скоро стукнет три¬дцать лет, уже давно было пора заводить детей. А эта высокая красавица рабыня родит ему отличных сыно¬вей. — Мне и том, и в другом случае будет плохо. Я отказалась подчиниться отцу, когда он хотел меня выдать замуж за князя, в чьем доме я была бы госпо¬жой. Знаешь, сколько я выслушала признаний в любви и брачных предложений от мужчин? И всем отказала, потому что ненавижу принуждение. Я сама себе выберу друга. Но никто меня не оскорбил больше, чем ты, предлагая низкую роль наложницы. Мне, дочери боярина Градимира Смелого, наместника князя Святослава Игоревича в Тмутаракани! Ты мне предлагаешь лишь еду и кров, как скотине. У моего жеребца Вихря есть и то, и другое, и он вполне счаст¬лив, поскольку он, хотя и благородное, но все же жи¬вотное. Я не животное, и свое сердце за кусок хлеба не продаю. Тем более что я и сама могу себя прокор¬мить, без твоей помощи. А мужчина, которому я от¬дам свою любовь, будет достоин этого дара. — Данута говорила с большим внутренним чувством, и от этого выглядела еще более красивой и желанной в глазах норманна. — Ого, какая гордая особа — с сарказмом ска¬зал уязвленный ее жестким отказом Исгерд. — Не нашлось, значит, рядом нормального мужика, чтобы скрутить тебя и задрать юбку. Я твоим сердцем не ин¬тересуюсь, меня устроит кое-что другое, располагаю¬щееся пониже. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. А потом и сама не откажешься, думаю, что тебе понравится. — Послушай, варяг! У меня есть к тебе пред-ложение! Я предлагаю тебе по¬единок! Если ты не трус, ты должен принять его! Я подчинюсь тебе и по-корно приму свою жалкую судьбу, если проиграю поединок. Если же выиграю, ты отпустишь меня на свободу! — Данута была уве¬рена, что хитрые приемы, которым она научилась в лагере амазонок, помогут ей завоевать свободу.