Барбара Картленд - Возвращение герцога

— Не будем говорить об этом сейчас. Лучше я скажу, что Пегас ждет не дождется вашего возвращения.

Глаза Айлин загорелись.

— Он хорошо вас слушался?

— Он относился ко мне терпимо. Но давал ясно понять, что предпочитает другого хозяина.

Айлин улыбнулась.

— Я бы хотела увидеть его! Вот только боюсь лестница будет узка для него.

— Лучше уж вы сами навестите его, как только будете в силах сделать это.

— Мне уже хорошо! Я думаю, завтра я смогу встать.

— Я больше чем уверен, что доктор Дэвисон не позволит вам этого. Но он сказал мне, что вы неплохо играете в шахматы. Если вам будет скучно, я готов сразиться с вами. Я и сам увлекаюсь этой игрой.

Айлин захлопала в ладоши.

— Я была бы рада! Папа часто играл со мной, пока… был еще здоров… И с Дэвидом мы играли, когда погода была неподходящая для верховой езды.

— Посмотрим, как вы будете себя чувствовать завтра, — пообещал герцог.

Они немного помолчали, затем Айлин с тревогой спросила:

— Чем вы… были заняты… все эти… четыре дня?

В ужасе она ждала, что он скажет ей что-нибудь о своих распоряжениях относительно дома.

Но Шеридан поднялся со словами:

— У меня было не так уж много времени.

Пришлось привыкать бодрствовать ночью и высыпаться днем.

— Это так… благородно… с вашей стороны… И я могу лишь просить прощения за то, что… была такой… обузой… для вас.

— Я бы не стал употреблять это слово. А теперь, думаю, вам лучше отдохнуть. Я зайду к вам попозже.

Шеридан пошел к выходу. Когда он уже был в дверях, Айлин сказала:

— Я уверена, что… больше… нет необходимости сидеть со мной… ночью. Если мне будет… что-нибудь нужно, я… справлюсь сама.

— Конечно, — ответил герцог. — Однако я уверен, что доктор Дэвисон посоветует вам не торопиться.

Он постоял, словно ожидая ответа, и Айлин сказала:

— Спасибо… еще раз… за вашу доброту.

При этих словах девушка взглянула на герцога, и их взгляды встретились. Ей показалось, что в его глазах мелькнуло странное выражение, она не поняла, какое именно.

В начищенных сапогах, в элегантном костюме для верховой езды, Шеридан выглядел как подлинный герцог. Когда он повернулся и вышел, Айлин с удивлением отметила, что почему-то больше не чувствует к нему ненависти.

— Мат!

Айлин разочарованно смотрела на доску.

— Вы снова выиграли? — воскликнула она. — А я-то считала себя хорошим игроком.

Герцог улыбнулся.

— Меня научил играть отец еще много лет назад. Быть может, шахматы в нашей семье — это традиция?

— Почему бы и нет? С тех пор, как эту игру придумали китайцы, она всегда считалась .развлечением для интеллектуалов.

— Вы и меня относите к ним? — поинтересовался герцог.

Расставляя фигуры на доске, Айлин сказала:

— Я думаю, вы довольно умны в… некоторых отношениях, и изрядно… глупы — в других.

Она произнесла это, не подумав, но, сообразив, как грубо прозвучали ее слова, смущенно подняла глаза на герцога.

— Простите… Я… не хотела… этого говорить…

— Я ценю откровенность, — ответил Шеридан, — даже если она звучит не слишком приятно.

Помолчав немного, он спросил:

— Думаю, мне известны причины, по которым вы считаете меня глупым, и все же мне хотелось бы услышать это от вас.

— Вы… этого… хотите?

Герцог кивнул, и Айлин, сидя напротив него за столиком в классной комнате, подумала — в который раз, — что этот человек, несомненно, очень приятен и в то же время совершенно не похож на лондонского джентльмена, как она представляла его себе.

Главное, что ощущалось при общении с ним, были его энергия и жизненная сила. Они и притягивали к нему, и мешали думать о нем, как об обычном человеке, вроде ее отца или Дэвида.

Было в нем что-то от инопланетянина.

И все же в течение последних трех дней, пока Айлин поправлялась после болезни, он был необычайно добр к ней.

Доктор Дэвисон решительно запрещал ей резкие движения.

— О травмах головы известно очень немного, — говорил он. — Единственное, в чем я убедился, вылечив немало подобных случаев, произошедших на охоте, так это то, что до тех пор, пока не исчезнет опухоль, необходимо как можно меньше двигаться. Пусть тело само занимается своим исцелением.

— Я не хочу… лежать, — раздраженно отвечала Айлин. — Я хочу… спуститься вниз и… проехаться верхом на Пегасе…

— Его светлость с успехом справляется с этим за вас. А у меня нет ни малейшего желания наблюдать, как вы превращаетесь в слабоумную. Я настаиваю на том, чтобы вы не выходили отсюда до тех пор, пока я не разрешу вам.

Айлин рассмеялась, что ей необыкновенно шло.

— Я помню, вы говорили мне почти то же самое, когда мне было восемь лет и я упала с моего пони. И вы угрожали привязать меня к кровати или запереть в спальне!

— Вам повезло, что я не сделал ни того, ни другого, — сказал доктор Дэвисон. — Когда вы были маленькой, вы нередко падали.

— Я всегда была сорви-головой, — тихо произнесла Айлин, — ас тех пор, как я выросла, мне редко доводилось почувствовать себя так же свободно.

Она вспомнила долгие часы, проведенные у постели отца, его крик и обвинения по любому поводу, и по ее лицу пробежала тень.

Только Пегас помог ей тогда не потерять рассудок.

Во время верховых прогулок ранним утром она успокаивалась. Иногда камердинер отца освобождал ее ненадолго и днем.

Пожалуй, за те два года, которые казались ей столетиями, не будь Пегаса, она могла умереть раньше отца.

Теперь этот кошмар остался позади, а впереди уже маячил другой: если герцог закроет дом, ей придется решать, как жить дальше.

Она ложилась и вставала, задавая себе одни и те же вопросы, и не находила ответа.

Если бы герцог регулярно не навещал ее, эти мысли не давали бы ей покоя и днем. Когда Айлин почувствовала себя настолько хорошо, что смогла выйти в классную комнату, он принес туда старую, потертую кожаную шахматную доску, на которой она играла еще с отцом, и предложил ей сыграть.

От радости ее глаза засверкали, а на бледных щеках проступил румянец.

Доктор Дэвисон еще не разрешал ей одеваться, как обычно, поэтому, Айлин надела изящный халат, принадлежавший еще ее матери.

Он был сшит из голубого атласа — чуть темнее ее глаз — и оторочен кружевами. Герцогиня перешила его из бального платья, которое она носила еще в молодости.

Шею облегал кружевной воротник, а рукава — отделаны двумя рядами оборок.

Чтобы не утомляться, укладывая волосы в прическу, Айлин просто перевязала их бантом на затылке.

Солнечный луч, светивший в окно, окружал ее головку подобием золотого нимба, но девушка и не догадывалась, что это делало ее похожей на ангела.

Сидя перед шахматной доской в ожидании герцога, она чувствовала себя несколько неловко.