Барбара Картленд - Выше звезд

Должно пройти от четырех до семи дней, прежде чем Элоиза сможет объявить о своей официальной помолвке с герцогом.

В то же время ей все без конца твердили, что граф Ардвик тайно помолвлен с очень красивой девушкой, которая сейчас сидит в фаэтоне. Да, он нанес Элоизе весьма чувствительный удар.

Этого она ему никогда не простит.

Прогулка по парку заняла около часа.

Вернулись они ко второму завтраку. В столовой к ним присоединилась графиня Дауджерская. Ей не терпелось узнать обо всем, что произошло на балу.

Граф поведал ей, как он играл роль Юлия Цезаря и как Люпиту-Клеопатру вынесли завернутую в ковер, — так было в подлинной истории.

Бабушка зааплодировала.

— Только ты, Ингрэм, мог придумать такое оригинальное представление.

Уверена, о нем еще долго будут говорить как о гвозде программы.

— Надеюсь, — скромно ответил граф.

Затем они перешли в гостиную, и граф сказал, что ему еще надо написать несколько писем.

Он обещал пригласить герцогиню Девонширскую.

— Передай ей мою любовь и сообщи, что я надеюсь встретиться с ней завтра; хочу услышать ее версию о том» что и как было на маскараде, — попросила бабушка.

Граф улыбнулся.

— Не сомневаюсь, это займет очень много времени.

Он направился к двери, но внезапно вернулся и подошел к девушке. — Ты не забыла, Люпита, что продавец приезжает сегодня вечером?

Отбери все, что покажется тебе наиболее подходящим. А когда я вернусь, я решу, хорош ни твой выбор модной одежды.

— Я… конечно, не могла бы решить ничего самостоятельно… Что, если я сделаю ужасную ошибку… и вы не одобрите то, что я… выберу?

— Ты просто отложи выбранную тобой одежду до моего возвращения.

Я пробуду у Девонширов совсем недолго и явлюсь прежде, чем ты закончишь наряжаться и украшаться.

Граф уехал.

Люпита беспомощно посмотрела на графиню Дауджерскую и тихо произнесла:

— Я чувствую, что… не должна позволять его светлости покупать мне одежду… И в то же время я не хочу, чтобы он меня стеснялся.

— Я уверена, этого никогда не будет, дорогая. — Графиня улыбнулась. — Мой внук уже говорил мне, что после смерти ваших родителей он чувствует ответственность за вас с братом. Пусть внук делает то, что считает нужным, и все будет хорошо. Он всегда серьезно продумывает свои решения.

Немного погодя Люпита спросила:

— Ваш внук рассказал вам, почему мы убежали из дома?..

— Да, он мне все рассказал, и я в ужасе от того, что человек, которого считают джентльменом, способен на столь чудовищные поступки!

Она даже задохнулась от волнения. Едва оправившись, графиня продолжала:

— К сожалению, подобные люди, пустившие на ветер огромные суммы и погрязшие в долгах, опасны своей непредсказуемостью.

Графиня говорила так резко, что Люпита не могла отделаться от ощущения своей вины.

— Чувствую, что я… навязалась его сиятельству… — пролепетала она, — но я была так напугана… я просто не знала, что мне делать.

— Вам надо делать одно — слушаться во всем моего внука, который будет заботиться о вас обоих! Он очень умный, надежный человек, и я уверена, вы никогда не пожалеете, что обратились к нему за помощью.

— Большое вам спасибо. Я уже чувствую себя гораздо спокойнее. Я никогда не жила в городе… поэтому боюсь наделать… ошибок.

— Будьте спокойны и радуйтесь жизни, — посоветовала графиня.

Когда сообщили, что приехал продавец самого модного магазина, Люпита безотчетно обратилась к графине:

— Пожалуйста, пойдемте со мной…

Вы всегда так красиво… одеты, у вас такой безупречный вкус, как мне кажется… Я боюсь ошибиться.

— Конечно, я пойду с вами, раз вы желаете. Поспешите в свою спальню, где продавец ждет вас. Я приду туда через несколько минут.

Графиня, оставшись одна, произнесла благодарственную молитву, чтобы это прелестное, чистое дитя отвлекло внимание внука от Элоизы Брук.

Графиня никогда не любила эту женщину.

Конечно, Элоиза очень красива, но она из тех, кто хочет получить от жизни все.

Не о такой жене для своего внука мечтала бабушка.

И вот в последний момент, когда графиня была уверена, что Элоиза готова подцепить его, самым волшебным образом граф спасен. Ведь ее внук вряд ли бы обратил внимание на особу, столь скромную, бесхитростную и наивную, как ребенок, которую сейчас взял под свое крыло, В то же время графиня Дауджерская понимала, что новая знакомая спасает графа от позорной роли отвергнутого поклонника, о чем вскоре узнало бы общество.

«Все к лучшему, — думала она, медленно поднимаясь по лестнице, — и чем дольше у Ингрэма будет сохраняться интерес к этой девушке, тем отраднее».

Все платья, привезенные с Бонд-стрит, были так прекрасны, что Люпита не могла ни одному из них отдать предпочтение.

Графиня сказала, что наиболее разумным было бы прежде остановиться на утренних туалетах. После этого они отобрали несколько домашних платьев, которые носят после обеда, и, наконец, перешли к вечерним.

Каждое платье из отобранных ими казалось Люпите роскошнее предыдущего.

Девушка постоянно руководствовалась советами графини, прежде чем попросить продавца отложить какое-нибудь платье в сторону.

Наконец в результате долгих обсуждений они выбрали три утренних платья, три послеобеденных и четыре вечерних.

— Неужели мне понадобятся все? — воскликнула изумленная Люпита.

— Я совершенно уверена, через две-три недели ты скажешь, что тебе нечего надеть, — возразила опытная графиня.

Продавец согласился.

— Вы очаровательны в любом из них, миледи, — сказал он Люпите, — и я нисколько не преувеличиваю, утверждая, что много лет уже не одевал столь прелестную женщину, как вы, ваша светлость!

— Не могу в это поверить, но приятно слышать такие слова от вас, — в смущении промолвила Люпита. — Это так мило с вашей стороны!

Графиня сказала, что должна написать несколько писем, и вышла в будуар, куда вела дверь из спальни.

Люпита быстро сбежала вниз, с трепетом ожидая графа.

Продавец с миссис Филдинг убирали платья, отобранные для «одобрения».

Продавец не сомневался — графу понравится все, что они выбрали.

У входа в гостиную дворецкий Доукинс передал Люпите письма на серебряном подносе.

— Вам поступило много писем, миледи, но я не хотел вас беспокоить, пока вы не закончите свои дела.

— Письма? Для меня? От кого же они могут быть? — поразилась она.

Доукинс улыбнулся.

— Думаю, миледи, вы найдете в них приглашения.

Люпита вспомнила слова графа.

Она не могла себе представить, что гора писем на серебряном подносе — действительно адресованные ей приглашения.

Взяв письма, она вошла в гостиную.

Доукинс оказался прав. Многочисленные знаменитости, видимо, друзья графа, желали видеть ее у себя на балах и обедах.