Сьюзен Джонсон - Понравиться леди

— Мне не пятнадцать лет. Я не собираюсь бросаться в твои объятия. Мы не будем целоваться и мириться, потому что ты приехал сюда, чтобы досаждать моим гостям.

— И тебе.

— Больше всего — мне. Ты не имеешь права властвовать над моей жизнью. Ни сейчас и никогда.

Робби опустил руки.

— Нам нужны адвокаты, чтобы составить соглашение? После всех юридических маневров в Эдинбурге за последние несколько лет я почти не в силах торговаться.

— Адвокаты не могут принимать за тебя решения.

— Мы опять вернулись к прежнему, — вздохнул Робби, вставая и подходя к окну. — Я обязан каяться и извиняться, а ты станешь решать, истинно ли мое искупление. — Он выглянул во двор и снова повернулся к ней. — А сама? Каким образом ты участвуешь в этих событиях? Каллум, ребенок и, возможно, Аргайлл?

— Не смей обвинять меня в связи с Аргайллом! — взвилась Роксана, хотя при этом предательски покраснела. — Во всем остальном я, разумеется, замешана.

— Спасибо и на этом.

— Тебе не следовало приезжать. Мы прекрасно обходились без тебя.

— Я не могу обходиться без тебя. И будь честной, Роксана, ты несчастлива с Каллумом. Верно?

Ей бы солгать, отослать его в Эдинбург. Как просто все будет, если она так и сделает.

Не дождавшись ответа, он сказал:

— Я всегда больше всего любил в тебе эту прямоту, дорогая. Вместе с тысячью других качеств, которые и позволяют мне любить тебя. Не можем ли мы начать переговоры с утверждения, что любим друг друга?

— Любить тебя легко. А вот все остальное — трудно.

Он стоял неподвижно, позволяя ее словам исцелить и утешить его, растопить все несчастья последних недель.

— Почему бы не рассмотреть каждую трудность отдельно, чтобы разбираться в них по очереди? — предложил он.

Роксана с сожалением улыбнулась:

— Ты ведешь себя как взрослый человек.

— Хочешь сказать, что обычно я выгляжу незрелым юнцом? — шутливо осведомился Робби.

— Возможно, мы оба вспыльчивы.

— Я хочу жениться на тебе сегодня. И к черту все проблемы! Мы их решим… с помощью детей. А они кажутся мне чрезвычайно здравомыслящими.

Он широко улыбнулся.

— Потому что любят тебя?

— Конечно.

Роксана рассмеялась.

— Так-то лучше. — Он в три больших шага пересек комнату и схватил ее в объятия, прежде чем она успела запротестовать. — Я так люблю, когда ты смеешься! Хотя я люблю тебя всякой! — пробормотал Робби, уводя Роксану к кровати.

— Не нужно, Робби, — остерегла она.

Робби, слегка поколебавшись, подошел к стулу, уселся и усадил ее к себе на колени.

— Не знаю, насколько это лучше, — упрекнула она, ощущая, как его плоть мгновенно ожила.

— Называй это компромиссом, — хрипло пробормотал он.

— Я серьезно, — нахмурилась Роксана, сурово глядя на него. — Постель — вовсе не решение всех наших проблем!

Робби решил не возражать.

— Могу я по крайней мере поцеловать тебя?

— Нет.

Он понял, что Роксана совершенно серьезна, и потому предпочел заговорить о другом:

— Расскажи о малыше. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — заверила она, потому что расслышала осуждение в его голосе и не захотела ссориться, снова или опять… или вообще.

И эта мысль так потрясла Роксану, что на нее вдруг снизошло озарение:

— Со мной все хорошо теперь, когда ты здесь.

— Знаю. И знаю также, что мне все равно, встает ли солнце. Лишь бы оно вставало над твоими рыжими локонами, — с улыбкой пробормотал Робби.

Роксана засмеялась:

— Позволь сказать, что оттенок моих волос зовется тициановским.

— Конечно. Тициановский оттенок, — согласился Робби.

Трели ее серебристого смеха снова нарушили покой залитой солнцем комнаты, и Робби заглушил его поцелуем.

— Мама! Над чем ты смеешься? — донесся крик Ангуса.

Робби резко вскинул голову и с усмешкой прошептал:

— Означает ли это, что мы помирились?

— Да, но вряд ли мы можем лечь в постель, не обращая внимания на весь этот шум. Не уверена, что мы победим в этом состязании.

— Никакого состязания, — покачал головой Робби.

Разгладив юбки, Роксана бросила на него испытующий взгляд:

— Уверен, что хочешь иметь такую большую семью? Последний шанс сбежать.

— Я и сбегаю. — Он поднялся и навис над ней. — К твоему сведению, я сбегаю в рай, который ты мне открываешь.

Его улыбка осветила комнату, ее жизнь, ее мир.

— И я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы были счастливы, — прошептал Робби, целуя ее в кончик носа. — Слово Карра.

На мгновение Роксане показалось, что у нее появился свой собственный рыцарь, который убьет всех угрожающих ей драконов.

— Мне следовало звать тебя Тристаном, — прошептала она.

Робби пожал плечами:

— В живых осталось еще несколько драконов… там и здесь.

— Мы будем держаться от них подальше.

Робби снова усмехнулся, но не ответил. Аргайлл и Куинсберри — сила, с которой в будущем придется считаться.

— Пойдем, моя будущая жена, — сказал Робби, взяв ее за руку. — Узнаем, что думают дети о наших брачных планах.

Едва они открыли дверь, дети тут же набросились на Робби и повисли на нем. Робби широко улыбнулся:

— Говорил я тебе, дорогая, нужно их спросить!

Нагнувшись, он подхватил Ангуса и по очереди обнял детей свободной рукой.

— Мы проголосовали! — радостно завопил Ангус, перекрывая шумные приветствия и вопросы.

— Молчи! — пробормотала Джинни, густо краснея.

— Но мы проголосовали! — настаивал малыш. — И терпеть не можем Каллума, потому что он вечно указывает нам, что делать!

— Проголосовали за что? — с улыбкой поинтересовался Робби.

— Ангус слишком много болтает, — рассердился Джеймс.

— Тебе нужно жениться на маме, потому что мы про-го-ло-со-вали, и все будет хорошо! — провозгласил Ангус, удобно устроившийся на руках Робби и в свои пять лет твердо убежденный в том, что мир прекрасен. — Правда, он должен жениться на маме?

Он обвел взглядом смущенных братьев.

— Если ты так считаешь, — согласился Робби, чья улыбка стала еще шире. — И думаю, нам нужно пожениться как можно скорее.

— Ура-а! — завопил Ангус. — А ты привез свои рапиры?

— Я пошлю за ними, если ваша мама согласна, — сказал Робби, бросив на Роксану веселый взгляд.

— Мама, скажи «да»! — воскликнул Ангус.

— Пожалуйста, скажи «да», мама, — вторил Робби, свободной рукой привлекая к себе Роксану.

Она взглянула на детей, смотревших на нее с большой надеждой.

— Именно этого вы хотите? — спросила она, почти пьянея от счастья.

— Если хочешь ты, мама, — торжественно ответила Джинни.

— И вы все согласны?

Старшие мальчики, краснея от смущения, усердно закивали.

— Только если ты будешь счастлива, мама, — тоном взрослого добавил Джеймс.

— Ты счастлива, мама? — спросил Робби, слегка сжимая ее пальцы.