Линн Робертс - Превратности любви

Джорджи была абсолютно шокирована тем, что только что произошло между нею и Седжем. Впервые за всю свою жизнь она полностью потеряла контроль над собой, была готова подчиниться чужой воле… Это было так не похоже на нее!

Поцелуй и ласки Седжа заставили ее на какое-то время забыться, погрузиться с головой в горячее облако страсти. Под ней подкашивались ноги, а каждая клеточка ее тела томилась в ожидании чего-то большего… Это «большее» могло случиться и непременно бы произошло, если бы он сам все не испортил, когда она уже была почти на самой вершине блаженства.

Оказывается, он не потерял контроля над собой; не отдался во власть своих эмоций и ощущений так, как это случилось с ней. Лаская ее, он не забывал о своих планах, раздумывал над тем, как подчинить ее своей воле. Горечь переполнила Джорджи при мысли, что он желал ее не так сильно, как она желала его.

Что ж, если он решил достичь своих целей таким путем, она последует его примеру. Она будет играть в ту же игру, что и он, возбудит в нем такое сильное желание, что он забудет обо всем на свете в ее объятиях. Тогда они будут на равных, и никто из них двоих не станет подчинять своей воле другого.

За чаем Седж и Джорджи оживленно беседовали. Перемирие наступило само собой, никто из них даже словом не обмолвился о том, что произошло между ними пару часов назад. Но эти минуты близости не прошли бесследно — между ними возникла какая-то особая, едва уловимая связь, словно им двоим была доверена тайна, неведомая для других. Всякий раз, когда их взгляды встречались, оба чувствовали, что стали ближе, желаннее друг для друга. Однако Седж не отступился от своих планов. Напротив, теперь он был уверен, что только ласками сможет добиться от Джорджи того, чего не смог добиться уговорами.

В тот вечер они собирались поехать в театр. Седж решил, что раз уж они остались в Лондоне, то лучше им сразу начать появляться в свете, а не сидеть взаперти, возбуждая различного рода толки. Их поспешный брак будет сенсацией, и в течение ближайших дней в кругах высшего света только и будут говорить, что о них. Ну и пусть говорят, пусть видят их вместе. В конце концов, им нечего скрывать.

Одевшись с помощью своего камердинера, Седж направился в апартаменты Джорджи, чтобы спуститься вместе с ней к ужину. Прежде чем войти, он постучался, но не получил ответа. До его ушей донеслось приглушенное пение. Она что-то напевала себе под нос, потому и не слышала стука. С минуту он постоял в нерешительности перед дверью, потом приоткрыл ее…

Он замер на пороге при виде Джорджи, которая стояла в чем мать родила на коврике перед низкой ванной в углу. Она только что выкупалась, и струйки воды стекали по ее обнаженному телу, порозовевшему после купания, а ее мокрые волосы блестели в лучах заходящего солнца, которое заглядывало в окно. Она подняла руки и отжала волосы. Он залюбовался округлыми очертаниями ее тела, такого юного и свежего, что захватывало дух. Тем временем Джорджи, не зная, что за ней наблюдают, продолжала беззаботно петь, растираясь полотенцем.

Седж судорожно сглотнул. Вид ее обнаженного тела пробудил в нем жгучее, почти болезненное желание. Он всегда считал, что у Джорджи далеко не идеальная фигура, но одежда скрывала очень многое. Сейчас, впервые увидев ее нагой, он восхищался каждой линией, каждым изгибом ее юного, упругого тела. Ему бы хотелось немедленно заключить это тело в объятия, прижать к себе, овладеть им… Нет, не хотелось, он безумно нуждался в этом. Ему казалось, он погибнет, если не овладеет ею сейчас же.

Ловя ртом воздух и слыша, как кровь пульсирует в висках, он шагнул было к ней, но внезапно остановился, испугавшись силы своего желания. Если он овладеет ею сейчас, это будет похоже на насилие. Он слишком возбужден и только испугает ее, причинив ей боль. А ему бы хотелось подготовить ее ласками, чтобы их первое сближение доставило ей удовольствие. Он должен сначала успокоиться, взять себя в руки. Наверное, лучше подождать до вечера.

К счастью, Джорджи еще не заметила его. Седж попятился и осторожно затворил за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, он закрыл глаза и долго стоял, борясь с переполняющим его желанием. Джорджи сводила его с ума, ни одной женщине еще не удавалось довести его до такого состояния.

— Кто эта восхитительно-красивая леди, Гас? Вы случайно не знакомы с ней?

Джорджи указала веером на красивую молодую блондинку, занимающую ложу напротив. Они пришли задолго до начала спектакля и сидели во втором ряду ложи Седжемура в Драри Лэйн. В первом ряду расположились Макс, леди Уайдкомб, Шарлотта и Генри.

— Какая леди, дорогая? — тихо спросил Седж, едва касаясь губами ее уха.

Он обнимал ее за плечи, и его пальцы теребили кружева, окаймляющие глубокий вырез ее платья. Он хотел подготовить ее заранее к сегодняшней ночи и все время ласкал ее, играл завитками волос на затылке, гладил ее обнаженные плечи, касался руки. Иногда его ладонь ложилась на ее округлое колено, прикрытое тонкой материей платья.

Радостная дрожь пробегала по телу Джорджи при каждом его прикосновении. После того что произошло между ними сегодня, одной его близости было достаточно, чтобы заставить ее сердце учащенно биться, а кровь пульсировать в венах. А когда он смотрел на нее, она читала в его глазах обещание еще больших наслаждений, ожидающих их позднее.

С усилием сглотнув, Джорджи повторила свой вопрос.

— Та леди, которая сидит в ложе напротив. Она удивительно красива и держится, как королева. А это платье из зеленого шелка просто бесподобно, оно так идет к ее светлым волосам! По-моему, все мужчины смотрят только на нее.

Вместо того чтобы посмотреть в ту сторону, куда указывала Джорджи, Седж снова склонился к ее уху.

— Сегодня вечером я не вижу никого, кроме вас, — прошептал он. — В этом жемчужно-розовом платье вы кажетесь мне еще красивее, оно оттеняет белизну вашей кожи и подчеркивает румянец на ваших щеках. Вы хорошеете с каждым днем, Джорджи.

Джорджи счастливо улыбнулась. Сегодня вечером она действительно постаралась, чтобы выглядеть как можно красивее. Она нарочно надела это платье с глубоким вырезом, которое эффектно подчеркивало ее полную упругую грудь. Она задалась целью пробудить в Седже желание, и, кажется, ей это удалось. Он весь вечер осыпал ее знаками внимания, все время старался дотронуться до нее, говорил ей ласковые слова.

Она повернула голову и посмотрела на Седжа. Он, как всегда, был одет очень элегантно: черные брюки, темно-вишневый бархатный сюртук, белоснежная батистовая сорочка и белый атласный жилет, вышитый серебряными нитями. Сейчас он казался ей еще более привлекательным, чем обычно, но дело, наверное, было в том, что теперь к ее восхищению примешивалось физическое желание.