Мэри Брэддон - Тайна леди Одли

Элвин Мосгрейв вернулся в библиотеку через десять минут.

— Я поговорил с леди, — сказал он, — и мы прекрасно поняли друг друга. У нее душевная болезнь в скрытой форме. Болезнь эта может не проявиться никогда, а может обнаружить себя один-два раза в жизни в виде приобретенного слабоумия, причем в наиболее острой форме. Приступ длится весьма непродолжительное время и возникает только при условии экстремального психического воздействия. Леди — отнюдь не душевнобольная, но в крови ее содержится наследственная порча. Вот почему в этой женщине причудливо совмещается коварство безумца с расчетливостью нормального человека. Вы спросите, что все это значит? Мистер Одли, — эта женщина опасна!

Доктор Мосгрейв несколько раз прошелся взад-вперед по комнате, а потом снова заговорил:

— Я не стану укреплять вас в ваших подозрениях, и опровергать их я тоже не стану. Но вот что я вам скажу: мистер Джордж Толбойз исчез, но бесспорных доказательств его смерти у вас нет. Если же они у вас будут, вы все равно ничего не сможете предпринять против этой женщины: ссылки на то, что у нее была веская причина избавиться от своего первого мужа, вам ничего не дадут. Поверьте, ни один суд присяжных не вынесет ей на этом основании обвинительного вердикта.

— Больше всего, сэр, — торопливо перебил доктора Роберт Одли, — я боюсь огласки этого дела и связанного с ним бесчестья для всей нашей фамилии.

— Прекрасно понимаю ваше состояние, мистер Одли, — холодно заметил доктор, — но вы не вправе ожидать, что я помогу вам скрыть наихудшее из преступлений, совершаемых против общества. Если бы я был убежден, что убийство совершила именно эта женщина, я не стал бы укрывать ее от правосудия, будь при этом поставлена на карту честь даже ста наиблагороднейших фамилий! Но я в этом не убежден, и потому сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

Роберт Одли порывисто схватил доктора за руку.

— Когда дела мои пойдут в гору, я отблагодарю вас по достоинству, — с чувством сказал он. — Я отблагодарю вас и за дядюшку, и за самого себя!

— У меня осталось только пять минут, а мне еще нужно написать письмо, — сказал доктор Мосгрейв с доброй усмешкой, растроганный горячностью молодого человека.

Он сел за стол, обмакнул перо в чернила и принялся быстро писать.

Прошло минут семь. За это время он заполнил три страницы, затем, отложив перо, сложил письмо и, вложив его в конверт, незапечатанным протянул Роберту.

Адрес на конверте был следующий:

«Месье Валь, Вильбрюмьез, Бельгия».

Роберт Одли с сомнением взглянул на адрес, потом на доктора, который в эту минуту надевал перчатки с такой серьезностью, словно в его жизни не было более благородной цели, нежели натянуть их так, чтобы они не оскорбили мир ни единой лишней морщинкой.

— Это письмо, — произнес Мосгрейв, отвечая на безмолвный вопрос молодого человека, — написано моему другу месье Валю, владельцу и главному врачу прекрасной лечебницы для душевнобольных в Вильбрюмьезе. Мы знаем друг друга много лет, и я не сомневаюсь, что он с удовольствием примет леди Одли на свое попечение и до конца ее дней будет заботиться о ней со всей ответственностью.

Роберт Одли хотел было вновь выразить доктору свою благодарность, но Элвин Мосгрейв не дал ему сказать ни слова.

— С той минуты, как леди Одли переступит порог этого заведения, — продолжал он, — с прежней ее жизнью будет покончено навсегда. Сколько бы тайн у нее ни было, они все останутся при ней. Сколько бы преступлений она ни совершила, она не совершит более ни одного. Выройте могилу на ближайшем кладбище и похороните ее заживо — вы и тогда не укроете ее от мира надежней, чем лечебница моего друга. Как физиолог и как честный человек, я утверждаю: удалив от мира и людей такую женщину, вы окажете обществу самую большую услугу, ибо если женщину, которую я осмотрел десять минут назад, можно отпустить на свободу, то вся моя физиология не стоит и ломаного гроша. Если бы эта женщина была способна вцепиться мне в горло и задушить своими маленькими ручками, когда я беседовал с ней, будьте уверены, она бы сделала это, не моргнув глазом!

— Она поняла, кто вы и зачем пришли?

— Да, конечно. Она сказала: «Вы полагаете, я безумна, как и моя матушка, и пришли осмотреть меня. Ну что ж, вот она я, вся перед вами: попробуйте обнаружить порчу в моей крови!» До свиданья, мистер Одли, — торопливо прибавил доктор. — Мое время истекло десять минут назад, а мне еще нужно успеть на ближайший поезд!

Роберт Одли сидел в библиотеке, смотрел на письмо доктора Мосгрейва и обдумывал, что ему предпринять дальше.

Когда-то молодой адвокат взял на себя роль разоблачителя порочной женщины.

Потом он стал ее судьей.

Теперь — тюремщиком.

И пока он не доставит письмо по назначению, пока лично не договорится обо всем с бельгийским доктором, до той поры он не снимет с себя тяжкое бремя и не выполнит возложенный на себя долг.

Он написал несколько строк миледи, сообщив ей, что собирается увезти ее из Одли-Корт в такое место, откуда она вряд ли сможет вернуться, и предложил ей, не теряя времени, готовиться к отъезду. Он сообщил ей, что в дорогу они отправятся нынче же вечером.

Мисс Сьюзен Мартин, горничная миледи, сочла невозможным упаковать чемоданы в такой спешке, и миледи решила помочь ей в этом.

Складывая и раскладывая шелковые и бархатные платья, собирая драгоценности и безделушки, она пришла в радостное возбуждение. У нее не отнимут ее сокровища — это главное. Ее собираются отправить в изгнание? Не беда: где бы она ни очутилась, она — при ее-то красоте! — везде будет хоть маленькой, но королевой, везде соберет толпу вассалов и верных рыцарей.

Горничная, медлительная и томная особа, махнула на все рукой, но миледи действовала решительно и неутомимо, и в шесть часов вечера отослала горничную к Роберту Одли, велев передать ему, что она готова тронуться в путь в любую минуту.

Роберт, заглянув в справочник Брэдшоу, выяснил, что Вильбрюмьез находится вдали от железнодорожных путей и доехать до него можно только на брюссельском дилижансе. Почтовый поезд до Дувра отходит от вокзала Лондон-Бридж в девять утра; на него нетрудно успеть, потому что проходящий поезд, покидающий Одли в семь вечера, прибывает в Шордитч в четверть девятого. Перебравшись из Дувра в Кале, Роберт и его подопечная прибудут в Вильбрюмьез на следующий день после полудня или ближе к вечеру.

Стоит ли во всех подробностях описывать их унылое ночное путешествие? Они ехали в отдельном купе, и миледи, возлежа на маленькой подушечке, с удовольствием куталась в свои меха: даже в этот последний час, час ее беды и позора, она не забыла прихватить знаменитые русские соболя.