Кейси Майклз - Как укротить леди

Николь, занятая мыслями, где может быть Лукас, сделала вид, что не слышит вопроса матери.

С наслаждением потянувшись, она всей грудью вдыхала соленый ветер с пролива, уносящий противный запах джина, и с восторгом рассматривала множество кораблей, застывших у пристани в ожидании ночного отлива.

Вокруг стояли шум, грохот и суета, но заглушающие их грубые крики грузчиков и пронзительный визг чаек будто стихли, когда из-за кареты появился Лукас и прошептал ей на ухо:

– Вы не убили ее? Хвалю вашу стойкость и мужество, дорогая.

– Лукас! – Она едва пересилила желание броситься ему на грудь, попросить его посадить мать на ближайшее судно и дать ей самой обрубить канаты, удерживающие его у пристани. – Где вы были?

– Немного опережал вас на Громе и с вашей Джульеттой в поводу, договаривался на постоялых дворах насчет еды и лошадей. Багаж вашей матери и горничная уже на борту. Боже, что за картина!

Он отошел от Николь и, вскоре удерживая Хелен за плечи, помогал даме сохранять устойчивое положение, стоя на месте.

– Вот вы и прибыли, леди Дотри. Видно, устали от дороги?

– Скорее, она пьяна, – со вздохом сказала Николь. – Я чувствовала себя куда лучше, когда у меня были кишечные колики.

Леди Дотри подняла на Лукаса затуманенный взгляд, улыбнулась и погрозила ему пальцем:

– Даже полный дурак способен сосчитать до девяти, милорд. Что ж, торжествуйте вместе с моей дочерью, я аплодирую вам. Но я – ее мать, хотя она меня не выносит. – У нее задрожала нижняя губа, и по щеке скатилась слезинка. – И у нее есть на это причины.

– Maman, прекратите, пожалуйста.

– Видите? А я всегда желала своим детям только добра! Искренне… Только этого и хотела для них… – Она покачала головой. – Н-нет, неправда. Я всегда хотела добра только для себя, всегда. Но вы женитесь на ней, слышите?

– Да, мэм, таковы мои намерения, – сказал Лукас, и Николь рассердилась и демонстративно повернулась к ним спиной. – Вам пора подняться на судно, миледи.

– Николь, дорогая! Ты не хочешь попрощаться со своей мамочкой? – заплетающимся языком плаксиво выговорила Хелен.

Николь не обернулась, сильно закусив нижнюю губку и сдерживаясь изо всех сил. Резкие порывы ветра трепали и прижимали юбки сзади к ногам.

– Ну, не важно, – произнесла леди Дотри смиренным тоном. – Милорд, вашу руку, если не возражаете.

– С удовольствием, мадам, – поклонился Лукас и обратился к Николь: – Ждите меня здесь, Николь. Я скоро вернусь.

Николь кивнула и словно окаменела. В душе ее царило смятение. Да, она полностью права, что не захотела попрощаться с матерью, с этой дурной, безнравственной, чужой женщиной. Всю жизнь леди Хелен бессовестно пренебрегала детьми, а если вдруг вспоминала о них, то лишь усугубляла их страдания. Теперь к ней подкрадывалась старость, пугающая и вызывающая отчаяние. По мере того как эпоха, которой она так наслаждалась, уходила в небытие, стареющая дама становилась все более жалкой и безрассудной. Эта женщина ничем, ничем не заслужила сочувствия!

И вдруг Николь сорвалась с места и побежала, но не от пристани, а к ней. Она летела сломя голову, окликая мать, и едва успела к тому моменту, когда леди Дотри собиралась ступить на сходни, опираясь на руку услужливого моряка.

Она крепко прижалась к матери.

– Желаю вам… счастливого плавания, maman. – Николь поцеловала мать в щеку.

– Дорогая моя девочка! – Хелен тоже поцеловала ее. – Не волнуйся, у меня все будет хорошо, даже прекрасно… Как всегда! Я буду писать!

– Мама! – погрозила ей шутливо Николь. Леди Дотри залилась своим серебристым смехом.

– Ты единственная, кто меня понимает. Я буду вести себя хорошо, обещаю тебе. Я никогда не хотела причинить кому-нибудь зло.

– Правда, maman, никогда? – Николь сморгнула слезы. – Я люблю тебя, мама!

– Да-да! – Леди Дотри поспешно промокнула глаза кружевным платочком. – А теперь уходи. Прямо передо мной на борт поднялся на редкость привлекательный джентльмен. Я не могу допустить, чтобы он увидел меня в первый раз с покрасневшими глазами! Иди… Твоя maman отправляется навстречу грандиозному приключению!

Лукас молча подвел Николь к карете, поднялся вслед за ней, и кучер тронул лошадей.

Николь забилась в уголок, отвернулась к окну и время от времени тихонько всхлипывала.

Лукас не тревожил ее, отлично понимая, что творится у нее в душе. Нелегко быть дочерью броской красавицы Хелен Дотри, о которой по заслугам злословили в свете. Но мать есть мать, и дети любят своих родителей, даже если те их разочаровывают. Он тоже любил своего отца, хотя одно время считал его предателем своей страны.

Лукас не мог с этим смириться, но не любить отца тоже не мог. Николь не нравился образ жизни матери, но она все равно ее любила. Таковы уж дети, какого бы возраста они ни были.

– Не волнуйтесь за нее, – наконец сказал он.

– Я знаю, что за маму можно не волноваться, она всегда хорошо устраивается. Просто я подумала, что всем нам придется изучать итальянский язык, ведь через год она вернется с новым мужем, на этот раз итальянцем. Она останется единственной, кто не понимает его речь, но для них это не будет иметь никакого значения.

Лукас улыбнулся в темноте кареты.

– Как говорится, amor regge senza legge? – сказал он. – Любовь правит без правил.

– Вот видите, какой вы умница, – проворчала Николь, обхватив себя руками. – Куда мы направляемся? Вы сказали, что при вас Джульетта?

– Да, я думал, что после целого дня, проведенного в карете, вам захочется покататься на свежем воздухе. Лидия распорядилась упаковать для вас кое-какие вещи и в том числе вашу амазонку. Разумеется, мы не будем ехать верхом до самого Лондона, но пару раз можем покататься. Мы можем не торопиться и провести две ночи в дороге. Раф не ждет нас так быстро.

Эти слова заставили Николь повернуться к нему.

– Мама, Раф, вероятно, Шарлотта, а теперь даже Лидия. Почему все только и думают, как бы уложить меня с вами в постель? – спросила она и вздрогнула, как будто только сейчас поняла, что сказала.

– Чтобы избавить вашу сестру от подозрений, ей сказали, что у меня в Кенте небольшое поместье, и она думает, что мы собираемся навестить мою мать, которая приехала сюда из Хэмпшира.

– Раф солгал Лидии?!

– Нет, думаю, это сделала Шарлотта. Но ведь ваш брат и невестка не знают, что вы относитесь ко мне с такой неприязнью. Они по-прежнему думают, что мы поженимся.

– Я вовсе не отношусь к вам с неприязнью, – тихо проговорила Николь. – Я же сказала, что понимаю, почему вы совершили тот поступок… То есть думали его совершить, но не смогли.

– Но я подставил под удар всю вашу семью. Так что я понимаю…

– Понимаете? Вряд ли вы способны понять, не зная того, что известно мне.