Нина Бомонт - Карнавал в Венеции

Лука всегда делал то, что было должно, не задумываясь о последствиях по отношению к себе самому. Но сейчас жизнь вдруг показалась ему бесконечно дорогой. Он никуда не пойдет…

Но в это мгновение какая-то тень отделилась от стены дома, и, хотя человек был в такой же маске, как все, Лука узнал в нем Маттео.

Что-то перевернулось в сердце Луки. Он сошел с моста и направился к брату.

Кьяра спряталась в тени балюстрады при входе на мост. Ренцо был рядом. Ее магическая связь с Лукой была сильна, и Кьяра чувствовала его сомнения. Забыв о своем решении не мешать Луке, она пробормотала цыганское заклинание, чтобы отвратить его от избранного им пути. Но заклинание не подействовало — слишком велика была его решимость.

— Почему ты так уверена, что брат предаст его? — шепотом спросил Ренцо. — Ты сама сказала, что кровь — не водица.

— Ты знаешь, что такое зло, Ренцо? Не то слабое подобие злобности нашего отца или жестокости твоей матери. А настоящее зло, рожденное силами тьмы? Я его видела. — Кьяра содрогнулась. — Я видела его в глазах брата Луки.

Заметив, что Лука идет по направлению к набережной, она ступила на мост.

Спускаясь по ступенькам моста, Лука заметил, что Маттео остановился в круге света от уличного фонаря и снял перчатку, так что был виден шрам на руке. В то же мгновение люди, стоявшие на набережной и, очевидно, ждавшие этого сигнала, окружили Маттео полукругом и замерли, как хорошо выдрессированные псы. Это насторожило Луку, но он и не думал отступать.

Время для сомнений прошло, подумал он. Настала пора действовать.

Лука и Маттео пожали друг другу руки.

— Где же люди, о которых ты говорил? — тихо спросил Лука. — Или ты собираешься захватить власть с помощью жалкой кучки этих людей?

— Чем, ты думаешь, я занимался все эти недели? — Маттео шутливо толкнул Луку локтем в бок. — Все подготовлено.

— Что именно? Мне нравится открытый бой, я не хочу стать жертвенным ягненком.

— Сомнения, братец? — Маттео рассмеялся. — Или страх? — Это уже был вызов.

— Осторожность. Что-то мне не хочется сегодня умирать. И в будущем — тоже.

Маттео увидел, что Лука улыбается, и прежняя зависть захлестнула его. Однако он быстро опомнился. Ему больше незачем завидовать брату. Сегодня его день.

— Не бойся. — Маттео похлопал Луку по плечу. — Охрана Дворца дожей — наши люди. Сегодня никто не умрет.

Маттео жестом приказал окружавшим его людям следовать за ним.

— Что ты собираешься делать? — Ренцо схватил Кьяру за руку. — Неужели пойдешь за ними?

— Непременно. — Обрывки видений преследовали ее. — Если есть хоть один шанс спасти его, я им воспользуюсь.

— Это безумие. Я этого не допущу. Всю жизнь мечтал о том, чтобы у меня была семья, и совсем не хочу тебя терять, — в отчаянии умолял ее Ренцо.

— Я люблю его. Он — моя судьба. Можешь не ходить со мной, Ренцо.

Группа во главе с Маттео направлялась в сторону Дворца дожей. Кьяра пошла за ними. Ренцо не отставал от нее ни на шаг.

Неожиданно Кьяра споткнулась и упала на одно колено.

Ренцо наклонился, чтобы помочь ей встать, но она вдруг прислонилась к нему всем телом, потому что силы покинули ее.

— Свершилось, — прошептала она.

— Что?

Ответ Ренцо увидел сам. Люди на набережной бросились врассыпную, а по мосту с оружием на изготовку бежали гвардейцы в бронзовых касках и коротких красных плащах.

Завидев приближающихся гвардейцев, Лука замер. Не было ни страха, ни отчаяния — так сильно его поразило предательство.

— Теперь я с тобой рассчитался, — прошипел ему на ухо Маттео. — Я выполнил свое обещание сделать тебя знаменитым. — И он так толкнул Луку в спину, что тот чуть было не упал.

— Добро пожаловать, изменник, — сказал капитан гвардейцев и сорвал с Луки маску.

Луке потребовалась только секунда, чтобы обнажить свою шпагу и вступить в бой.

Именно это видение промелькнуло в голове Кьяры: отблеск факелов на воде и Лука, оказавшийся один на один против вооруженных людей.

Она видела, как Маттео толкнул Луку в спину, а сам стал незаметно отступать в темноту.

Кьяра сунула руку под плащ и достала кинжал.

Черная магия окутала ее, веревкой обвилась вокруг ее горла, так что она чуть было не потеряла сознание. Но у нее есть оружие, напомнила она себе.

Черпая силы в своем сердце, переполненном любовью, она двинулась наперерез Маттео, и когда тот сделал последний шаг назад перед тем, как улизнуть, его спина уперлась в кинжал Кьяры.

— Вот и конец, — сказала она. Не убирая кинжала, она повернула его к себе лицом.

— Ну и ну, спасать Луку явилась его потаскушка, — насмешливо сказал Маттео. — И что ты сделаешь? Убьешь меня?

— Если придется.

— Не смеши меня!

— Мне уже приходилось проливать твою кровь. — Ненависть, жажда мести всколыхнулись в ней. — Я не колеблясь пролью ее снова.

— О чем ты говоришь?

Кьяра сорвала маску. Зло все еще душило ее. Но постепенно оно стало отступать, а вместе с ним и ненависть, которую она так долго лелеяла в своем сердце, хотя не сразу это осознала.

— Шрам на твоей руке — след моего ножа. Но это уже не имеет значения. Сейчас важно спасти жизнь Луке. Ты дашь ему умереть только потому, что он слишком тебе доверял? Слишком тебя любил?

— Любил? — зло выкрикнул Маттео. — Знаешь, что он со мной сделал? Он получал все, а я — ничего. А когда я взял себе то, что принадлежало ему, он упрятал меня в тюрьму! — Маттео бился в истерике.

Да он безумен, поняла Кьяра. Неужели ненависть затмила его разум?

— Сейчас я опять возьму себе то, что принадлежит Луке, — вдруг засмеялся Маттео и ударил ребром ладони по руке Кьяры, державшей кинжал.

Кьяра вскрикнула от боли и, хотя ей удалось не выронить кинжал, поняла, что шанс упущен.

Лука отражал натиск гвардейцев с отчаянием человека, сражающегося за свою жизнь.

Люди из окружения Маттео разбежались.

Вдруг среди звона сабель и шума боя Лука услышал женский голос. Кьяра! Он отвлекся на мгновение и оказался распростертым на мокрых камнях. В шею ему упирался конец шпаги.

Торжествующий клич заставил и Кьяру, и Маттео обернуться. Они увидели Луку, лежащего на мостовой.

— Молю вас, — отчаянно зашептала Кьяра. — Не дайте ему умереть.

— Я столько лет ждал этого момента! Ни за что!

— Умоляю, Маттео, пусть он увидит своего сына.

Что-то — может быть, ее синие, полные слез глаза, может, любовь, окружавшая ее светлым ореолом, а может быть, то, что она так тихо, так нежно назвала его по имени, — тронуло его, рассеяв тьму, поглотившую его душу и разум.

Он долго молчал, а потом подошел к капитану гвардейцев.

— Остановитесь. Он невиновен.

— Кто вы? — потребовал капитан.

Маттео снял маску и поднял руку ладонью наружу.