Лиз Карлайл - Тень скандала

— Значит, вы доверяете своим слугам? — осведомился он.

— Они для меня как члены семьи, — заявила мисс Крейн.

— Рад слышать это, — отозвался Рутвен.

— Не понимаю почему, — заметила она со слабой улыбкой, — ведь мы только что познакомились.

— Мне посоветовали нанять одну из ваших бывших служащих, — объяснил он. — Мисс Готье, как я понял, работала у вас до недавнего времени?

— Грейс? — Голос мисс Крейн смягчился, брови озабоченно сошлись на переносице. — О Боже, я не думала…

— Что она покинет вас? — подсказал он. — У меня два племянника — жуткие сорванцы, — и мне нужен компетентный наставник.

Мисс Крейн помедлила, колеблясь.

— Она выше всяких похвал, — наконец сказала она. — Девочки обожают ее. И Итан относился к ней с большим уважением.

— Один из моих слуг слышал, что детей увезут из города?

— Да. К сестре их покойной матери. У миссис Лестер только сыновья, а она всегда отчаянно мечтала о дочках. Собственно, мы все живем там сейчас.

Рутвену не понравилось слово «отчаянно». Люди, пребывающие в таком состоянии, способны на соответствующие поступки.

— У миссис Лестер есть гувернантка? — поинтересовался он.

— О, самая лучшая, — сказала мисс Крейн. — Девушка из Берна. Говорят, швейцарские гувернантки — писк моды, хотя и дорого обходятся. Но мистер Лестер считает, что его жена должна иметь все, что пожелает.

Рутвен изобразил удрученную улыбку.

— Мне придется удовлетвориться менее компетентной гувернанткой. — Он помедлил, задумчиво почесывая подбородок. — Но так не хочется обращаться в агентство. Никогда точно не знаешь…

Мисс Крейн проглотила наживку.

— О да, — согласилась она. — Никогда не знаешь, что получишь в конечном счете. Кота в мешке.

— Значит, вопрос о возвращении мадемуазель Готье к вам на службу не стоит? — уточнил Рутвен.

Ее лицо приняло печальное выражение.

— Думаю, это маловероятно. Хотя я буду ужасно скучать по всем им, включая Грейс.

— Не сочтите меня назойливым, но не могли бы вы дать ее адрес?

— Ну конечно. — Мисс Крейн подошла к небольшому бюро красного дерева и опустила крышку. — Грейс остановилась у своей тети в Мэрилебон. — Она вытащила листок бумаги и написала что-то на нем. — Я дам вам записку к ней.

— Как предусмотрительно с вашей стороны, — улыбнулся маркиз.

Не прошло и минуты, как послание было готово. Рутвен взял записку у мисс Крейн левой рукой, стараясь не касаться ее пальцев.

— Спасибо. — Он поклонился.

Затем, вспомнив истинную цель своего прихода, глубоко вздохнул и протянул ей правую руку.

Это был вполне естественный жест, и мисс Крейн вложила свои пальцы в его ладонь. Рутвен задержал ее руку в своей, глядя ей в глаза. Широко распахнутые, голубые и немигающие за черной вуалью, они теперь ничего не скрывали. Несмотря на тонкую перчатку, разделявшую их руки, он ощутил нечто похожее на удар тока, словно его вырвали из глубокого сна в ослепительную реальность. Это было шокирующее и тягостное чувство, которое возникает, когда долго смотришь на что-то ужасное.

В молодости, путешествуя по северу Индостана, он увидел, как снежный барс растерзал кролика, разбрызгав по снегу рубиновые капли крови, ужасающие в своей красоте. Такой же ужас охватил его сейчас, когда он увидел не только кровь на ослепительно белом, но и лоскуты черного бомбазина и женскую руку, бескровную и безжизненную.

Милостивый Боже.

Рутвен втянул в грудь воздух, подавив желание закрыть глаза от ужаса. Он знал, что это не поможет. Он видел не глазами.

— Лорд Рутвен? — донесся как будто издалека голос мисс Крейн. — С вами все в порядке?

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы учтиво склониться над ее рукой.

— Да. Вы очень добры, мэм, несмотря на ваше горе, — сказал он. — Боюсь, я слишком долго злоупотреблял вашим вниманием.

Он поспешно распрощался, помедлив только, чтобы представиться Джозайе Крейну, который оказался сдержанным, замкнутым мужчиной. Крейн пробормотал приветствия, но не протянул руки, что вполне устроило Рутвена. Он вышел из дома и поспешил вниз по парадным ступенькам в ожидавшую его карету, сжимая в кулаке скомканную записку мисс Крейн.

Было ли его видение реальным? Или только символическим? Господи, ему повезло, что она была в перчатках.

И все же ему хотелось вернуться назад и предупредить ее.

Но о чем? И что это даст? Из прежнего опыта Рутвен знал, что это безнадежно. Вздохнув, он поднял руку и велел кучеру трогать.

— На Уайтхолл-плейс, Брогден. И побыстрее.

Путь был коротким и знакомым, поскольку Рутвен далеко не первый раз наносил визит в главный офис полиции. Туман рассеялся, но воздух был влажным и душным. Пока карета медленно тащилась через Вестминстер, забитый транспортом, Рутвен смотрел в окно на окружающий мир, занятый повседневной жизнью, не в состоянии думать ни о чем, кроме настоящего.

Наверное, с его стороны было бы разумно отгородиться от этого мира — или просто удалиться в хижину на скалистом побережье Корнуолла, полностью избегая себе подобных с их проблемами. Или отправиться домой, к родне матери, и поселиться в горах, чтобы изучить древних философов — и, возможно, таким образом, как не раз предлагала Аниша, научиться управлять своим даром.

Порой он задавался вопросом, действительно ли «Братство» — или «Общество Святого Якова», как оно именовалось официально, — служит реальной цели, со всеми его исследованиями и вмешательством в политику. Ему все больше казалось, что они не в силах повлиять ни на что, кроме сиюминутных проблем.

Его мысли вернулись к Грейс Готье и, как ни странно, к сестре Анише. Внешне они обе казались сильными, но обе обладали внутренней хрупкостью, которую не каждый мог разглядеть. Грейс хотя бы приняла его предложение о помощи, пусть даже неохотно.

И ее проблемы по крайней мере очевидны. Их можно понять и, возможно, даже решить. Нужды Аниши были менее очевидны. Вдовство все еще окутывало ее скорбной пеленой, лишая природной живости. Это печалило Рутвена, а его неспособность помочь ей вызывала раздражение и досаду.

Карета выехала на Уайтхолл, бесцеремонно протиснувшись между подводой, груженной бревнами, и видавшей виды коляской. Возница подводы потряс кулаком, послав кучера Рутвена к дьяволу. И словно его проклятия послужили сигналом, серые небеса, нависавшие над Лондоном, разверзлись. Хлынул дождь, загоняя прохожих в арки и под крыши, а затем и вовсе превратился в ливень, колотя по крыше кареты как шайка обезумевших сапожников.

Возле Адмиралтейства Рутвен энергично постучал по крыше кареты, перекрывая шум дождя. Кучер остановил лошадей, и Рутвен вытащил из-под сиденья зонтик. Он не собирался надолго задерживаться в Скотленд-Ярде, не имея желания застрять потом на боковой улочке, запруженной экипажами.