Марси Ротман - Плененное сердце

Ловушка захлопнулась. Все сомнения, все неопределенности для нее были позади.

— Да, милорд, — подавленно сказала она, пытаясь опереться о ближайший стул.

Нэвил выгодно использовал свою козырную карту, но его победа была такой же ложной, как капитуляция Колби.

— Тогда решено. Я прослежу за тем, чтобы поместили объявление в «Таймс», и нас обвенчают в церкви Святой Маргарет через неделю.

— Так быстро?

— Вы должны быть в Лондоне послезавтра.

— Вас не смущает оглашение в церкви наших имен? Вы же в трауре.

— Меня не интересуют условности, — холодно сказал он. — Деньги, леди Колби, как вы скоро узнаете, сглаживают все, к тому же, в нашей семье есть старый епископ, который соблюдет все формальности. Если он откажется, всегда можно получить специальное разрешение.

Нэвил отошел к двери, чтобы не видеть окончательной капитуляции Колби. Однако он снова недооценил своего противника.

Колби поняла, что предстоящие годы с этим чужим, упрямым человеком должны были стать настоящим адом, если только она не оговорит условия их дьявольского брака.

— Давайте договоримся о наших будущих отношениях, — сказала она с твердостью в голосе. — Я не позволю вам диктовать мне свою волю в чем бы то ни было, пока я буду выполнять свою часть этой безумной сделки. Вы будете жить в Лондоне, вести такую жизнь, какую пожелаете, а я буду растить ребенка в деревне.

Если бы Нэвилу были нужны напоминания о том, что жизнь с этой женщиной будет чередой сплошных драм, то вот было одно из них. Он думал, что они уже обо всем договорились, а она ставит условия, на которые не отважилась бы ни одна леди.

Нэвил вернулся на средину комнаты. Он был готов за два пенса отказаться от этой затеи и возвратиться в Лондон ничем не связанным.

В самом деле, может быть, ему следовало остановиться на какой-нибудь хорошо воспитанной, спокойной аристократической красавице. Он уже совсем собрался было сказать Колби, чтобы она убиралась долой с его глаз вместе со своей запятнанной семьей и со своим гадючьим языком, когда такой союз в полный рост предстал перед его мысленным взором. Из опыта общения с аристократическими красавицами он знал, что их головы были набиты ватой и лунным светом. Он содрогнулся при мысли о необходимости изображать почтение у Алмак и обо всех прочих институтах и ритуалах жизни, которую он ненавидел, но которые были так необходимы модной жене. Альтернатива Колби умерла, так и не родившись. Ни одна из женщин, которых он мог выбрать, не дала бы ему свободно вздохнуть, возможность, которую он так ценил и которую она ему обещала. При этом он не хотел, чтобы за ним по пятам ходила мегера, какой Колби Мэннеринг угрожала стать.

— Как только вы забеременеете, чем меньше мы будем видеть друг друга, тем лучше, — сказал он, даже не скрывая раздражения в голосе. — Это подходит вам?

— Вполне, — ответила Колби, поднимаясь со стула.

— Вашей единственной обязанностью до свадьбы будет засвидетельствовать почтение моей матери, так чтобы она и никто другой не знали настоящего положения дел. Можете вы сделать это?

Колби кивнула.

Нэвил проводил ее до двери.

— Имейте в виду вот что. Приезжайте прямо в мой дом, Джо Лир проследит за тем, чтобы вас устроили, и все организует.

Они сразу же вышли из комнаты; он смотрел, как она садится в седло с такой грацией и изяществом, что в любой другой женщине вызвало бы его восхищение.

— Ах, да. Пришлите мужчину — представителя семьи — для переговоров по брачным соглашениям, — добавил он.

— Я буду их вести сама, — усмехнулась Колби. — Нет никого, кто мог бы сделать это для меня.

— Делайте как вам удобнее.

Когда он повернулся, чтобы уйти, Колби окликнула его.

— Как мне называть вас?

Он помедлил с ответом, будто перед ним возникло непреодолимое препятствие.

— Зовите просто Нэвил. А мне, я полагаю, придется называть вас Колби. Дурацкое имя.

Колби бросила на него взгляд, полный отвращения, и собралась уже пришпорить Мид-найта, когда услышала, как Браунинг окликнул ее с верхней ступеньки.

— Вы уже одержали одну победу. Я уволил Пэнэмана, — крикнул он ей вслед.

Колби ничего не сказала и поскакала прочь с мыслью о том, что она продала свою жизнь самому богатому покупателю и притом, самому последнему негодяю. Тем не менее, для Марка и Мэтью жизнь станет чудесной, ее мать получит все, чего всегда хотела, а ее тетя — спокойную старость. Чего еще можно желать?

В предместьях Лондона Нэвил направил свою лошадь в сторону дома Тарна Мэйтлэн-да на площади Манчестера, стараясь не думать о Колби и о дьявольском соглашении, которое они наконец заключили.

Но как Нэвил ни старался, он не мог забыть, как она выглядела во время их последней встречи. Измотанный своей хорошо продуманной атакой с целью подчинить ее своей воле, он совсем не был доволен собой. Нэвил догадывался, что последней каплей стал намек на то, что ему и всему обществу было известно о ее дядях. У людей долгая память, и только его покровительство может заставить их забыть обо всем и возродить имя Мэннерингов.

Возможно, ему в самом деле следовало быть более уступчивым и милосердным, пока она не покинула его дом, но он отверг эту мысль. В последний раз, когда Нэвил поддался чувствам в отношениях с женщинами, он чуть не продал душу дьяволу. Думать о некоторых вещах просто невыносимо.

Приближаясь к Гайд-парку, Нэвил сосредоточился на поисках убийцы Роберта. Если Тарна Мэйтлэнда нет дома, он наверняка оставил записку. Он должен знать, каких успехов добились его люди. Ливрейный лакей встретил Нэвила у дверей, забрал лошадь и сказал ему, что капитан и леди Мэйтлэнд дома.

Нэвил застал Мэйтлэнда, за чаем с детьми. Это была сцена, какую он никогда не предполагал увидеть. Три маленьких мальчика карабкались на Мэйтлэнда, который изображал из себя неприступную гору. Пощады не было ни с чьей стороны, и дети визжали от удовольствия, взлетая в воздух и приземляясь на мягкие кушетки и стулья. Кто бы мог подумать, что можно увидеть Черно-Белого Капитана, одного из самых влиятельных людей Лондона, за таким занятием?

Большинство его друзей, у которых были дети, редко видели их, и Нэвил думал, что так и должно быть. Его собственный отец не принимал всерьез его существования, пока ему не исполнилось десять лет, и то это считалось крамольным.

Нэвил никогда не мог бы представить себя на месте Тарна, и Колби убедила его в том, что ему не нужно было беспокоиться об этом. Он почувствовал несказанное облегчение.

— Дорогой Нэвил, разреши мне избавить тебя от этого цирка. — На выручку к нему пришла леди Барбара. Она была его дальней родственницей, но он узнал ее только шесть лет назад, когда она вышла замуж за Мэйтлэнда. Леди Барбара была добрейшей и в высшей степени чуткой женщиной, и он был благодарен ей за ее вмешательство. Барбара и Тарн были счастливейшей семейной парой, и она, видимо, догадывалась, зачем Нэвил пришел к ним. С помощью няни Барбара увела детей прочь.