Марси Ротман - Плененное сердце

Колби выскочила из постели, покровы спали с нее. В лунном свете Нэвил увидел ее высокие и острые груди с твердыми и темными сосками. Она была еще более женственной и красивой, чем прежде, и Нэвил почувствовал, как в нем снова проснулось желание.

— Иди ко мне. Дай мне обнять тебя.

— Ты не понимаешь? — вскрикнула Колби. — То, что сейчас произошло, было помрачением ума, которое больше не повторится.

Нэвил был ошеломлен. Он опять был обманут. Вначале Грэйсия, теперь Колби. Гнев острым ножом пронзил его сердце.

«Я безмозглый дурак. Осмелился надеяться, что вулканический огонь, только что пылавший между нами, что-то означает». Из-за нескольких чудесных мгновений он вообразил себе, что они с Колби в конце концов смогли бы стать настоящими любовниками и друзьями. Он поднялся с постели и накинул халат.

— Сегодняшняя ночь повторится столько раз, сколько будет необходимо, чтобы ты родила мне ребенка, — сказал Нэвил самым равнодушным тоном, на который был способен. — После этого ты можешь убираться к дьяволу. Я до тебя и пальцем не дотронусь.

Как только дверь в гардеробную закрылась, Колби вернулась в постель. Тело ее болело. Она чувствовала себя выжатой и радовалась, что с ее девственностью наконец-то было покончено. И Нэвил никогда больше не будет сомневаться в ее чувствах к нему и в их будущем.

«Но почему, Господи, я так несчастна?» Подушку ее оросили слезы, и на волю вырвались рыдания, которых она уже не могла сдержать.

Нэвил, с сигарой, лежал, растянувшись на узкой кровати в своей гардеробной, на груди его опасно балансировал наполненный до краев пузатый бокал с бренди. Гнев его не знал границ, он называл себя последним идиотом, думал о том, чтобы развестись с ней, разорвать их соглашение, сделать все, чтобы вычеркнуть ее из своей жизни.

Но он знал, что ничего этого не сделает. У него не было никаких оснований ожидать, что Колби хоть в чем-нибудь изменит свое отношение к нему только потому, что их тела разделили несколько мгновений блаженства. В этом она более честна, чем я. Она, быть может, и делала многое, что доводило его до безумия, но она до сих пор не лгала ему и не обманывала себя, как он. Он был вынужден признать: при всей своей неопытности Колби понимала, что страсть не рождает любовь там, где любви не существует.

Нэвил сел. Ему показалось, что он слышит всхлипывания, доносящиеся из комнаты Колби, но он сразу же прогнал эту мысль. Разве она не показала ему всеми возможными способами, что такая женщина, как она, не способна на девичьи слезы?

Колби проснулась на рассвете, замерзшая и застывшая в той позе, в которой она плакала, пока не заснула. Она подошла к окну, открыла его и, выглянув наружу, увидела оживающий Париж. Над серыми крышами поднимался дым, под тяжестью продуктов, привозимых с ферм из-за города, скрипели колеса повозок. В чистом и холодном воздухе до нее доносились крики торговцев дровами и трубочистов.

Служанка Колби прибирала гардеробную и услышала шум.

— Миледи, вы смертельно простудитесь. — Она потащила Колби к кровати, стараясь не глядеть на дикий беспорядок, в котором была постель. Айлин Мерл была здоровой и простой деревенской девушкой, и состояние постели потешило ее сердце. Оно свидетельствовало, что ее хозяева не теряли времени даром. Ей, правда, не очень понравилось то, что не было никаких признаков хозяина. Но богачи такие: слишком много комнат, где можно спать, даже во время медового месяца.

Колби видела, как расширились глаза Айлин и поняла, почему. Ничто не заставило бы Колби снова лечь в постель, и она направилась в гардеробную, Айлин последовала за ней.

— Миледи, конечно же, вы снова ляжете?

— Нет, я хочу, чтобы ты проследила за тем, чтобы через час у дверей меня ожидала оседланная лошадь.

Айлин хотела возразить, однако за несколько недель своей службы она усвоила, когда можно и когда нельзя спорить со своей хозяйкой.

В назначенный час Колби показалась в дверях особняка Барро, одетая в узкий голубой костюм для верховой езды, один из четырех, которые она заказала для своего приданого по настоянию леди Мириам и леди Барбары. Колби возражала против экстравагантности этого костюма, но теперь была рада, что ее переубедили. Молодой лакей и конюх, ожидавшие появления Колби, были вне себя от восхищения.

Лакей держал под уздцы красивую горячую гнедую лошадь. Он помог ей взобраться в седло и побежал к своей лошади.

Колби предпочла бы поехать одна, но она знала, что это вызовет переполох. Ей больше обычного не хватало ее братьев, тети и Броули. С ними на земле, которую она любила больше всего на свете, Колби могла быть сама собой и послать все приличия к черту. Она подождала, чтобы лакей показал дорогу.

— Если миледи не возражает, я предлагаю прогулку в хорошем темпе по Булонскому лесу. Я вижу, что вы прекрасно чувствуете себя на Уайлдроуз, — сказал он по-английски с сильным акцентом.

Колби ответила на безупречном французском и потом спросила слугу, как его зовут.

— Джон.

— Это не очень-то французское имя, — улыбнулась она.

— Все французские конюхи, независимо от их настоящих имен, предпочитают называться Джонами. Причина этого утеряна в веках, — объяснил конюх.

Разговаривая между собой, они ехали по улицам, которые быстро заполнялись мужчинами, спешащими на работу, домохозяйками и слугами, занятыми поисками самых свежих яств, какие мог предложить Париж.

Пересекая город — Колби попросила Джона ехать в Булонский лес по длинной дороге, — она обратила внимание на разительный контраст между богатым районом, где жили Бар-ро, и тем, где влачили свое существование бедняки. Изобилие особняков и хорошо мощеных улиц, а рядом зловонные переулки с открытыми дренажными канавами, где, прислонившись друг к другу, стоят кривые узкие домишки. В этом Париж мало отличался от Лондона, но оба они были значительно лучше, чем крупнейшие города Индии, которые Колби видела в детстве.

Нэвил принял ванну и оделся спустя несколько часов после того, как Колби оставила дом. Сон его был прерывистым, и он проснулся сразу же, как только его слуга открыл дверь. Если тот и был шокирован, обнаружив своего хозяина не только спящим в одиночестве, но еще и в гардеробной, он был слишком хорошо вышколен, чтобы показать это.

— Биллингс, пожалуйста, проследите за тем, чтобы ее светлости сказали, что когда она поднимется, я желаю говорить с нею в маленькой красной приемной внизу.

— Леди Колби еще не вернулась со своей утренней верховой прогулки, — сказал Биллингс.

Браунинг побелел. Какие еще оскорбления готовила для него эта непокорная женщина?

— Ну хорошо, — сказал Нэвил, выходя из комнаты. — Я поговорю с ней, когда она вернется.