Марси Ротман - Плененное сердце

Двое мужчин и женщина заглянули, чтобы поговорить с Ритой, и Нэвил воспользовался этим обстоятельством, чтобы извиниться и присоединиться к Андрэ. Он нашел его стоящим в тени напротив часового, охранявшего отдельный вход в королевскую ложу, тогда как директор оперного театра вышагивал взад-вперед поблизости.

— Как только я увижу, что Шарль вошел, мы можем уходить, — встретил его Андрэ.

— Ты заметил что-нибудь подозрительное? — спросил Нэвил. Андрэ покачал головой. Спустя несколько секунд они услышали в отдалении громыхание нескольких карет.

Внимание Нэвила привлек маленький темноволосый человек в сером, который, казалось, ожидал прибытие карет столь же напряженно, как и они с Андрэ.

— Ты видишь вон того человека?

Андрэ бросил короткий взгляд и тут же забыл об этом человеке.

…Наконец с левой стороны показались кареты. Во главе кортежа скакал верховой в ливрее королевской семьи. Директор громко прокричал: «На караул!» — и из подъезда оперного театра с ружьями на плечах высыпали гвардейцы.

Андрэ зашагал в сторону карет, которые лихо подкатили и остановились между выкрашенными серой краской столбами по обе стороны крыльца. Нэвил и серый человек двинулись вслед за ним. Браунинг находился достаточно близко, чтобы разглядеть незнакомца, который пристально, не мигая смотрел перед собой. Нэвил почувствовал необъяснимое волнение.

Слуга откинул лестницу первой кареты и распахнул дверь. Шарль де Берри появился первым и повернулся, чтобы помочь жене, а затем возглавляемая ими процессия направилась внутрь.

Андрэ, а следом за ним Нэвил, подошли к графу де Меснару, приказавшему, чтобы кареты вернулись в десять сорок пять. Граф и Андрэ пожали друг другу руки, с минуту поговорили и расстались. Их работа наполовину была выполнена.

Андрэ и Нэвил вернулись в оперный театр через главный вход и прошли в ложу Барро.

Колби не заметила, как они пришли — она была слишком увлечена прекрасной музыкой, великолепными голосами и колоритными декорациями, вместе создававшими чарующую атмосферу праздника.

Нэвил наблюдал за ней, удивляясь переменам, которые видел. За несколько коротких недель она стала соблазнительной и прелестной женщиной. Каждую встречу с французским светом, капризным и нетерпимым к малейшим недостаткам, каждое приключение в волшебном Париже она приветствовала с очаровательным энтузиазмом.

Новая Колби, рождение которой он наблюдал, приводила его в смятение, и теперь он уже не мог отрицать, что в глубине души желал, чтобы улыбка, обращенная ею к другим, обратилась и к нему. Нэвил знал: он должен сделать все, что в его силах, и добиться ее любви. Но вряд ли это будет простым делом. Слишком много обид накопилось, образовав между ними глубокую пропасть.

Она так не похожа на скучающих, пресыщенных женщин, которых он знал в Париже и в своем окружении в Лондоне. С женщинами правила игры казались такими простыми: не скупись на деньги и комплименты — и они падают, как кегли. Это вовсе не было предметом его гордости, и уж конечно не подготовило его к встрече с такой женщиной, как Колби, поломавшей все каноны и, тем не менее, походя поймавшей его в силки, не прилагая к тому ни малейших усилий. Он ожидал всего чего угодно, но только не этого.

Появление герцога и его жены прервало мечты Нэвила как раз в тот момент, когда должна была начаться первая из трех коротких опер.

Колби не могла оторвать взгляда от этой супружеской четы. Казалось абсурдом, что кто-то намерен навредить этой блистательной паре. И все же она, подобно Нэвилу, испытывала беспокойство.

В перерыве она отвела Андрэ в сторону и стала расспрашивать его о герцоге.

— Шарль женился на дочери короля, — стал членом королевской семьи и приобрел права на престол. Однако он не любит короля и не скрывает этого, — пространно объяснял Андрэ. — Он полагает, что Луи безволен и мягок, а в армии слишком много симпатизирующих бонапартистам, и я с ним согласен. Однако, понося армию, Шарль нажил себе множество врагов.

Они не заметили, что Нэвил слушает их разговор.

— Когда ты собираешься поговорить с де Берри и посоветовать ему усилить свою охрану? — спросил он.

Андрэ отправился в ложу герцога.

Оставшись одни, Нэвил и Колби почувствовали смущение, не зная, как начать разговор, потом стало уже слишком поздно: появилась Рита, окруженная поклонниками, и продолжилась опера.

Позже вернулся Андрэ и сообщил, что не смог поговорить с Шарлем де Берри.

— Я увижу его после спектакля, — прошептал он Нэвилу.

Через час Рита подняла лорнет и оглядела публику. Ее внимание остановилось на королевской ложе.

— Мари-Каролин уходит, и Шарль провожает ее, Андрэ.

— Не беспокойся. Возможно, он просто убедил ее, что она устала. В конце концов, следующий танец танцует Вирджини, а мы все знаем о Шарле и его амурах. И всегда найдется помещение за пределами ложи, — продолжил Андрэ, — где он сможет продемонстрировать, сколь высока его оценка ее дарования.

Слишком взволнованный, чтобы досмотреть представление до конца, Нэвил выскользнул из ложи, не замеченный никем, кроме своей жены. Закутавшись в плащ, он быстро вышел из здания оперного театра, обошел вокруг и приблизился к королевскому подъезду на улице Рома как раз в тот момент, когда лакей приветствовал графа де Шойсель, шествовавшего впереди герцога. Де Берри, без плаща и шляпы, повернулся, ожидая появления своей жены в сопровождении де Меснара. Она присоединилась к супругу, и оба задержались на маленьком крыльце, глядя, как стража принимает на караул, а затем Мари-Каролин села в карету, и ступеньки были подняты.

Нэвил стоял достаточно близко, чтобы расслышать, как герцог разговаривает с женой через окно кареты:

— До свидания, Каролин, мы скоро увидимся.

Прежде, чем карета тронулась, де Берри, дрожа от сырости, пошел следом за де Шой-селем обратно в здание. В этот момент человек, которого Нэвил уже видел раньше, метнулся между часовым и каретой и бросился на де Берри.

Браунинг не верил собственным глазам.

— Грубая деревенщина! — услышал он крик де Берри.

— Что ты делаешь?! — де Шойсель попытался удержать нападавшего за плащ, но тот вырвался из его рук и побежал в сторону улицу Ришелье.

— Стража, за ним, — приказал Нэвил.

— Меня предали. — простонал де Берри. — Я умираю… В моем теле кинжал!

Три человека бросились вслед за нападавшим, а Нэвил склонился, чтобы помочь раненому.

Герцогиня не стала ждать, пока опустят ступени кареты.

— Пустите меня, я приказываю! — кричала она, вырываясь из рук своей фрейлины, пытавшейся удержать ее. Мари-Каролин выпрыгнула из кареты и опустилась рядом с мужем, заливаясь слезами.